Если попытаться кратко сформулировать содержимое раздела примерно так, как это могло бы звучать в конституции, то получится следующее.

Мы — разумные, самостоятельные и уникальные индивиды, проживающие на данной территории, достигшие дееспособности, сознавая неизбежные опасности, трудности и неопределённости жизни во Вселенной, а также ограниченность индивидуальных возможностей для противостояния этим опасностям, связанную в том числе с неабсолютной рациональностью и небезошибочным поведением индивидов, стремясь минимизировать угрозы, а также достичь оптимума свободы, справедливости и благосостояния не только в текущий момент, но и в долгосрочной перспективе, учитывая уникальность и изменчивость во времени персональных целей индивида, которые могут быть источником противоречий и конфликтов, но стремясь к доверию и сотрудничеству, действуя в интересах не только нынешних, но и будущих поколений, опираясь на наследие, полученное от предков, и ценя его, вступаем в Соглашение, призванное помочь в достижении вышеописанных целей и ценностей. Сознавая важность индивидуального вклада в общее дело, подписывая Соглашение, мы принимаем на себя как права, так и обязанности граждан. А также соглашаемся на поиск компромиссных решений по вопросам, выходящим за пределы действия конституции.

Думаю, никто не станет спорить, что индивиды существуют, даже солипсисты могут это принять, ведь мир ведёт себя так, словно он реален. Индивидом считается представитель разумного вида, то есть вида особей, у которого при нормальном развитии формируется разум, не уступающий человеческому. Индивиды — это разумные, автономные и уникальные существа, имеющие тело. Подробнее о характеристиках индивида далее.

Вселенная — опасное место, она не устроена для беспроблемной жизни индивидов, выживанию разумного вида угрожает многое: эпидемии, ураганы, наводнения, землетрясения, извержения вулканов, метеориты, астероиды, вспышки сверхновой и вспышки на Солнце или его взрыв, рождение и гибель звёзд, чёрные дыры, столкновения галактик и т. д. Не говоря уже о таких опасностях, как риск подавиться, поскользнуться и т. п.

Может показаться, что вероятность наступления вышеперечисленного мала и что подобные ситуации далеки от нас во времени. Но, во-первых, надо понимать астрономическую сложность решения таких задач — на это может не хватить и миллиардов лет, а сегодня у нас нет даже теоретического подхода к решению многих проблем, не говоря уже о технических возможностях. Во-вторых, нужно правильно воспринимать понятие вероятности. Когда говорят, что вероятность извержения супервулкана измеряется в стотысячных долях процента в год, это не гарантирует, что извержение будет не скоро. Оно может случиться хоть завтра, а может вообще произойти два извержения подряд — это не процессы, идущие по точному расписанию, а вероятность — лишь усреднение данных за миллионы лет. Хотя, конечно, для следующего извержения вулкан должен накопить энергию, но сроки здесь не заданы жёстко.

Другими словами, можно считать, что Вселенная объявила нам войну, ибо она устроена так, что создавать сложнее, чем разрушать. Она разрушает наши тела, строения и механизмы, грозит нам вспышками сверхновых, супервулканами, астероидами, а в конце концов обещает нас уничтожить, достигнув максимального уровня энтропии — тепловой смерти Вселенной (см. Раздел 2.3.7, «Вселенная конечна во времени»).

Помимо перечисленных, есть опасности, связанные с выживанием индивидов и с удовлетворением их потребностей в материи и энергии (см. Раздел 2.2.6, «Индивиды имеют потребности и цели»). Это непростая задача, так как ресурсы ограничены (см. Раздел 2.3.4, «Ресурсы ограничены»). По сути, законы Вселенной, в том числе закон неубывания энтропии, делают жизнь в ней сложной, так как для жизни и созидания постоянно требуется приток энергии извне.

Индивиды хотят жить долго, а значит, принимая решения, учитывают не только свои текущие, но и будущие интересы.

Думаю, с этим постулатом никто не будет спорить. Конечно, в некоторых случаях индивиды, находясь в определённых эмоциональных состояниях, считают неважным то, что будет с ними завтра, но по факту продолжают действовать, исходя из расчёта на долгую жизнь. Бывает, что из-за недостаточной рациональности (см. Раздел 2.2.4, «Поведение индивидов не абсолютно рационально») люди игнорируют будущие проблемы, но при логическом анализе соглашаются, что поступают неверно.

См. также:

Для преодоления трудностей и опасностей жизни во Вселенной индивиды стремятся сотрудничать и помогать друг другу в критических ситуациях. Сотрудничество несёт массу благ, которые индивиды не могут создать по отдельности. Объединение для сотрудничества — это взаимовыгодный процесс, поэтому на текущий момент подавляющее большинство индивидов состоит хотя бы в одном из обществ-государств, а иногда и в различных сообществах другого уровня. Понятно, что для того, чтобы сотрудничать, необходимо иметь возможность взаимодействовать, а это подразумевает нахождение на одной территории — на части пространства Вселенной такого размера, который позволяет решать общие проблемы с приемлемой скоростью.

Ключевое общественное благо — безопасность. Во-первых, это защита от насилия со стороны других индивидов. В одиночку с организованной преступностью не поборешься, нужно создать свою организацию. Во-вторых, это защита от опасностей окружающего мира. В одиночку эпидемию не победишь, от падения астероида не защитишься.

Кроме того, один индивид не может создать массу других общественных благ (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»), например не построить дорог и комфортных городов (см. Глава 7, Рационально устроенный город).

Практически всё, что создают индивиды, делается в рамках сотрудничества. Работая за деньги и покупая на них товары, мы участвуем в экономическом сотрудничестве, основанном на разделении труда.

Отдельный индивид, каким бы он ни был способным, в одиночестве не может решить грандиозные задачи, стоящие перед разумом, особенно учитывая ограничения во времени: никто не вечен, да и кто знает, сколько до ближайшей катастрофы? Чтобы понять это, достаточно представить себя одного с пустыми руками на планете, подобной Земле, но лишённой цивилизации.

Во-первых, выгода возникает от разделения труда — когда каждый становится специалистом, конечно, не в ущерб кругозору (см. Раздел 8.8.2, «Стимулировать всестороннее развитие индивида»), и повышает эффективность своей работы за счёт большего масштаба.

Во-вторых, от сложения усилий — если каждый приложит немного усилий (напрямую или опосредованно — в виде вложения денег), можно сделать что-то значительное.

Так как индивиды стремятся жить долго (см. Раздел 2.4, «Индивиды хотят защититься от опасностей Вселенной, так как стремятся к долгосрочным целям»), то и сотрудничество их интересует долгосрочное.

Прогресс (см. Раздел 4, «Обскурантизм») происходит только потому, что каждое поколение оставляет потомкам больше общественных благ, в том числе знаний, чем оно получило от своих предков. В ином случае общество застряло бы где-то в начале каменного века. Если каждое поколение создаёт некие блага, которые будут ценны не только для него, но и для будущих поколений, то общество развивается, а значит, повышает свою безопасность (см. Раздел 8.6.3, «Обеспечивать развитие науки и техники»).

Легко представить себе общество охотников-собирателей, которые не делают запасов пищи, не строят ничего сложнее шалашей для ночёвки, а из-за недолговечности их одежды и оружия следующие поколения ничего не получают, а создают всё нужное самостоятельно. Конечно же, в таких условиях не может быть прогресса, и его нет, ведь до сих пор существуют общества, близкие к описанному, живущие в каменном веке, тогда как в других есть космические корабли и интернет.

Безусловно, поколения не могут сотрудничать в привычном смысле этого слова, ведь они разнесены во времени. Это похоже скорее на эстафету — сегодня ты принимаешь общественные блага от предков, приумножаешь их, а завтра передаёшь потомкам.

Есть соблазн, особенно у разного рода узурпаторов, ради удержания власти растратить накопленное предками на текущее потребление, а потомков оставить у разбитого корыта. Но так стабильное общество не построить, поэтому и вводится данный постулат.

Сделаю небольшое отступление в область нравственности. Я пришёл к тому, что единственный способ проявить уважение к предкам — это сделать так, чтобы их труд не оказался напрасным. Мы должны оставить потомкам мир хотя бы немного лучше того, что мы получили от предков. И не сто́ит забывать, что современный уровень комфорта достигнут тяжёлым трудом множества поколений, не имевших того, что мы имеем сейчас.

См. также:

По историческим причинам существует раздробленность индивидов на множество обществ. В связи с этим затруднительно вести речь обо всех индивидах. Приходится ограничиваться отдельным обществом, несмотря на условность деления.

Конечно, я бы хотел, чтобы все страны приняли какие-то единые базовые принципы, но это не предполагает обязательного объединения в одно государство и не означает полную идентичность всех таких стран, ведь за пределами базовых принципов есть большой простор для различных путей.

См. также Раздел 7, «Единое государство».

Конфликты — это неизбежная часть отношений, не сто́ит полагать, что они могут или должны исчезнуть. Противоречия и конфликты — стимул развития, задача — не уничтожить их, а направить в гуманное русло.

В малом сообществе можно обойтись без писаных правил, но так как индивидов много (см. Раздел 2.2.9, «Индивидов много»), то исполнение условий сотрудничества (см. Раздел 2.9, «Для сотрудничества необходимо, чтобы:») требует заключения общественного договора — Соглашения. Которое является основой для принятия законов (см. Раздел 2.9.3, «Существуют правила разрешения конфликтов — законы»).

Хотя неразумные существа не могут вступить в Соглашение, индивиды стремятся минимизировать насилие, причиняемое людьми неразумным существам, исходя не только из способности сопереживать, но и из нечёткости границы между разумом и неразумом. На самом деле граница между сапиенсом и животными очень тонка, например, высшие обезьяны демонстрируют сложнейшее поведение, в том числе коллективное. И другие животные проявляют немалый интеллект, да и просто вызывают у нас сочувствие, поэтому мы должны стремиться отказаться от насилия над животными, в первую очередь над наиболее близкими к нам по уровню сознания и разума. Однако если для выживания разумных существ нужно пожертвовать неразумными, то это нужно сделать. Приоритет за разумной жизнью, в том числе потому, что только она может помочь выжить неразумной в долгосрочной перспективе. Никакого радикализма не требуется, всему своё время, уже не нужны животные как тягловая сила, не нужны шкуры для одежды, и эти явления исчезают, придёт и время отказаться от использования животных в пищу. Но останется возможность убийства животных для защиты индивидов и поддержания баланса экосистем. Суть этого постулата в том, что разумные индивиды отказываются применять необоснованное насилие по отношению к неразумным. Но это не означает, что разумные обязаны взять всех неразумных к себе на содержание.

Это, пожалуй, единственный постулат, который не исходит из строго рациональных рассуждений, но, полагаю, отказ от живодёрства будет поддержан всеми. Хотя можно сказать, что это важно для воспитания новых поколений: они должны расти в мире, где жестокость не является нормой.

См. также:

Индивиды равны в правах по общественному договору. Равны в тех правах, которые вытекают из данных постулатов.

Вполне понятно, что индивиды не примут правила, которые ущемляют разумных существ в возможности достигать своих целей. И понятно, что всякое неравенство в правах есть препятствие для движения к своим целям. Следовательно, договор должен определять равенство прав и свобод всех индивидов.

Другими словами, все равны в правах перед законом. Равноправие подразумевает, что никакие заслуги не дают права нарушать законы. По сути, равноправие — это необходимое условие вступления в общество. Разве кто-то захочет вступать в общество, где он будет иметь меньше прав, чем другие? Также это означает, что закон не делит граждан по несущественным для общественной жизни признакам, то есть по признакам, объективно не связанным с регулируемыми данным законом вопросами. К сожалению, затруднительно дать строгое и универсальное определение понятию равенства, одну из интересных попыток, которая как минимум может стать отправной точкой для дискуссии, я подсмотрел у Андрея Мовчана в определении фашизма [MovchanVaccination]:

Многие умные индивиды отрицают идею равенства, считая, что не могут быть равны, например, учёный, врач, инженер, учитель и паразит-бездельник. Это возражение основано на смешении понятий равенства и уравниловки. Равенство в правах не означает, что ценность учёного и тунеядца для общества одинакова или что мнение некомпетентного человека по научному вопросу эквивалентно мнению заслуженного учёного. Равенство в правах хорошо иллюстрируется одинаковым наказанием для всех за одно и то же правонарушение, а также правом на вождение автомобиля — все могут это делать при соблюдении определённых условий (здоровье, знания, умения). Закон не должен делить индивидов по каким-то не связанным с ситуацией критериям, нельзя запрещать водить автомобиль по половому, расовому и иным признакам (см. Раздел 3.7, «Соглашение должно отражать представления индивидов о справедливости»).

Многим хочется поделить индивидов по уровню интеллекта или количеству пользы, приносимой обществу, но такие идеи порождают три большие проблемы. Во-первых, интеллект и польза для общества — это настолько неопределённые и субъективные понятия, что всё в итоге неизбежно скатится в произвол и сословное деление. Во-вторых, это взрывоопасное деление, ибо чем глупее индивид, тем выше его самооценка (эффект Даннинга — Крюгера) и тем проще его спровоцировать на насилие тем, что он считает несправедливым, в классовом обществе мира не будет. Правильное решение — это не делить общество на касты, а с помощью образования и воспитания сделать так, чтобы все были умными и полезными для общества. В-третьих, индивиды, имеющие любые привилегии, стремятся передать их по наследству и закрыть к ним доступ для посторонних, такова природа людей. Это хорошо заметно на примере различных аристократий и монархий.

Из равенства вполне логично следует недопустимость любых привилегий и льгот, даваемых государством чиновникам или представителям других категорий без объективных на то оснований. Не должно быть особых обращений, написания должностей с большой буквы и т. п. Понятно, что машины экстренных служб должны иметь привилегии на дороге, но больше никто, кроме них.

См. также:

По сути, это единственный механизм нахождения компромисса (см. Раздел 2.9.2, «Индивиды были готовы к поиску компромиссов при принятии решений»): чтобы решение исполнялось, с ним должно согласиться большинство. Соглашение проектируется так, чтобы учитывать интересы всех, исходя из рациональности их выбора, поэтому в случае рационального поведения всех индивидов оно должно быть принято абсолютно всеми или очень близко к этому. К сожалению, на практике индивиды не всегда действуют рационально, поэтому даже само Соглашение может быть принято не единогласно. Соответственно, необходимо большинство голосов, причём их количество должно зависеть от важности и срочности принимаемого решения. Наибольший процент голосов граждан необходим для принятия/изменения самого́ Соглашения.

Тем, кто оказался в меньшинстве, такой вариант может показаться несправедливым. Однако, к сожалению, это единственный способ принимать решения в реальном мире, требование абсолютного единогласия просто парализует все возможности прийти к консенсусу (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»). Если решение большинства не нарушает ваших прав и свобод (т. е. Соглашения), но вы с ним не согласны, то это неизбежная цена принятия решений. Ведь если каждый индивид будет иметь право вето, то, судя по опыту цивилизации, ни одного решения принять не получится, слишком различны взгляды индивидов. А единое решение необходимо, когда речь касается общественного блага (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»), ибо неприсоединившиеся будут паразитировать на благе, создаваемом другими. Понятно, что с теоретической точки зрения отсутствие единогласия в некоторых случаях означает насилие (см. Раздел 8, «Пацифизм») над несогласными по принуждению их к исполнению решений, которые они не поддержали. Но это неизбежное насилие, его можно лишь минимизировать. Кроме того, это далеко не всегда насилие: ведь если индивид предпочитает одно решение, это не означает автоматически, что он категорически не допускает других вариантов. Категорическое несогласие может быть поводом для миграции, для голосования ногами, что, несмотря на издержки, вполне реалистичный вариант, снимающий упомянутое насилие.

Достаточно очевидно, что не может быть нескольких различных Соглашений на одной территории, т. к. они будут конфликтовать и не будет способа разрешить эти конфликты. Например, по одному Соглашению вырывание страницы из книги — это преступление, за которое необходимо казнить, а по другому — это вообще не преступление и даже не проступок. На выходе получаем нерешаемый конфликт. По сути, Соглашение существует там, где общество может обеспечить его выполнение. Подробно этот вопрос разбирается на примере обеспечения безопасности в работе Роберта Нозика [Nozick].

Вполне понятна обязательность Соглашения для всех индивидов, находящихся на территории его действия. Общественные блага создаются совместными усилиями граждан, но если можно будет пользоваться этими благами без вклада в их создание, то паразиты разрушат Соглашение (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»).

Конечно, кто-то может посчитать это насилием, поэтому и стои́т задача выбрать такие постулаты, которые станут оптимальным базисом для сотрудничества и будут приняты всеми. Однако если кто-то всё же не согласится и откажется уезжать, то, видимо, насилие придётся применить, так уж устроен мир (см. Раздел 8, «Пацифизм»).

Хотя в теории можно и дать возможность выходить из государства возвращаясь в подобие естественного состояния (всё равно некоторые требования придётся выполнять), пока не вижу смысла прорабатывать этот вопрос более детально, ибо на первый взгляд сомнительно, что будут желающие. Ведь если два индивида вышли из Соглашения, то получается они могут применять любое насилие по отношению друг к другу. Очевидно, что это приведёт к тому, что все преступники выйдут из Соглашения и будет промышлять охотой на имущество других отказников. Причём раз в естественном состоянии обо всех известно, что они в нём находятся, то и информация о вышедших должна быть публичной — затеряться будет сложно. В общем, если давать такую возможность, то надо будет снимать документальный фильм для того, чтобы показать к чему приводит анархия. С другой стороны, если индивид хочет выйти из государства, вернуться в естественное состояние, то он готов к главенству права сильного, а раз так, то сильное государство может принудить его к чему угодно. Получается, что индивид может быть «королём» на своей земле (гражданином братства равных), а выбирает быть «крепостным».

Общественные соглашения должны опираться на объективность и рациональность, ибо из различия индивидов следует, что договор не может быть основан на субъективных критериях — субъективные оценки у всех разные.

Под объективностью подразумевается беспристрастность, независимость от восприятия субъекта. Например, «нравится»/«не нравится» — неподходящие критерии для принятия общественных решений, критерии должны быть объективными. Если индивиду что-то не нравится, но объективных причин для запрета или ограничения нет, то индивид должен не навязывать обществу субъективное мнение и эмоции, а заняться решением своих психологических проблем. Индивиды, имеющие иные эмоции и мнения, не примут правила, основанные на чужих эмоциях и на не обоснованных объективно убеждениях. Соответственно, объективное воздействие — это то, которое основано на физических законах и явлениях, и оно не зависит от нашего отношения к нему.

Любые ограничения прав и свобод (запреты) могут налагаться исключительно по объективным критериям и только в случаях, если эти ограничения нужны для защиты прав и свобод других индивидов (см. Раздел 4.1.5, «Запреты и ограничения должны быть обоснованы»).

Важность данного принципа в том, что индивиды по определению имеют различные субъективные представления, это часть их индивидуальности, а значит, не получится достичь общественного согласия, опираясь на чьи-то субъективные принципы.

Однако объективность не значит формальность: многие важные для индивида и общества вопросы не формализованы и, вероятно, неформализуемы, поскольку имеют социальную природу. То, что формализуется, можно воплотить в машине, приборе с программой, которая будет абсолютно беспристрастно принимать решения. Но многие вещи мы не можем определить никаким прибором, кроме нашего ума. Например, у нас даже нет способа формально определить, перед нами разумное существо или машина, есть только тест Тьюринга, который опирается на мнение других вроде как разумных существ. Аналогично нельзя определить, что некто является учёным, если вокруг нет других учёных. Тут важный момент: критерий разумности объективен, это не эмоциональная оценка «нравится» или «не нравится». Однако конкретный индивид может подменить объективную оценку субъективной. Например, сказать, что это неразумное существо, если оно непривлекательно выглядит, хотя при ином внешнем виде решение было бы в пользу разумности. Для защиты от такого рода субъективности необходимо опираться на оценки множества индивидов, причём участники процесса должны быть как можно менее заинтересованы в искажении результатов. Также необходимо использовать слепые методы оценки и другие элементы научной методологии.

Понятие справедливости весьма сложное и трудноформализуемое (в том числе по причине размытости в повседневном применении), но его невозможно игнорировать, обсуждая вопросы общественного устройства. Содержание данного раздела не претендует на исчерпывающую теорию справедливости, в нём не будет лишней детализации.

Итак, что есть справедливость в представлении индивидов, почему требование справедливости — объективно важное, а не просто «хотелка»? Разберём это понятие на нескольких утверждениях и примерах.

Первый вид справедливости — это равенство объективно равных индивидов в правах. В примере с голосованием это означает, что у каждого индивида, ставшего гражданином, есть один голос (см. Раздел 3.2, «Все индивиды являются равными участниками Соглашения»). По сути, это равенство в правах при одинаковом для всех соблюдении объективных условий наступления этих прав. Так, например, к голосованию могут допускаться только индивиды, сдавшие экзамен на знание общественного устройства и тест на логику, и все, кто прошёл эти испытания, должны получать право независимо от остальных причин (цвета волос, например). То есть справедливость тут в том, чтобы условия доступа к правам были объективно и научно обоснованы. И все индивиды, соблюдающие эти условия, должны получать данное право. Если условие подразумевает ранжирование, например, по результатам тестирования начисляются баллы, то получившие одинаковые результаты должны иметь равные права. Если, например, индивида назначают на должность не потому, что его качества наилучшим образом для неё подходят, а потому, что он оказался чьим-то знакомым или родственником, это не считается справедливым. Видимо, сюда же входит равный размер оплаты за одинаково хорошо сделанную работу, хотя рыночная экономика такого не гарантирует, но именно такой вариант считается индивидами справедливым.

Второй вид справедливости — вознаграждение по заслугам. Общественная система должна «вознаграждать» тех, кто приносит пользу обществу, в прямой зависимости от размера этой пользы и наказывать за нанесение ущерба в соответствии с размером такового. Естественно, никаких формальных способов измерить пользу нет, всё это скрыто в умах индивидов, но не мешает общему пониманию того, что, например, учителя и врачи очень важны для общества и их труд должен цениться, — данные профессии должны быть не только хорошо оплачиваемыми, но и престижными. В противном случае это воспринимается как несправедливое устройство общества. То есть неравенство в благосостоянии и общественном положении (но не в правах) допустимо и даже нужно как поощрение тех, кто больше вкладывает в общее благосостояние. Но оно должно быть основано на заслугах и усилиях индивида, а не на случайностях. Да, полностью исключить фактор случая нельзя, но стремиться можно.

Это важный фундамент общества. Если наказывают невиновных, а награждают непричастных, то исчезает мотивация к сотрудничеству. Например, если все выгоды получают только удачно родившиеся, то все демотивированы к чему-либо стремиться: более удачливые уже достигли успеха самим фактом появления в определённой семье, а у тех, кому не повезло, шансов нет. Соответственно, ни тем, ни другим нет смысла прилагать какие-то усилия к сотрудничеству, к созиданию и саморазвитию. Зачем индивиду что-то делать, если вознаграждение достанется неизвестно кому? Ведь сотрудничество подразумевает взаимную выгоду, а не эксплуатацию.

Третий вид справедливости — компенсация неравенства, обусловленного случайными причинами, в числе которых и ошибки индивидов (см. Раздел 2.2.3, «Индивиды могут ошибаться»). Совершение ошибки не должно быть приговором. Во-первых, это минимизация неравенства стартовых возможностей, индивид не возникает в «готовом виде» (см. Раздел 2.2.8, «Разум индивидов не возникает в сформированном виде»). Возможности разумного существа в будущем в значительной степени зависят от того, насколько ему повезло с воспитанием и образованием. Такое случайное, никак не зависящее от самого́ индивида, влияние детства на его жизнь не считается справедливым, поэтому общество должно стремиться выравнивать стартовые возможности (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях»). Для того чтобы все индивиды легко (а это должно быть легко) прошли тест на логику, общество должно дать им лучших учителей и лучшее образование (см. Раздел 3.2, «Образование») независимо от возможностей их родителей.

Во-вторых, это компенсация неравенства, вызванного случайными причинами. Проще говоря, те, кому улыбнулась удача, помогают тем, кому случай помешал. В первую очередь речь о здоровье. Если у индивида наследственное заболевание, или его случайно поразил вирус, или он не по своей вине или по ошибке пострадал в какой-то катастрофе — это не есть справедливость, тут общество должно помочь (см. Раздел 3.3, «Медицина»). Но и случаи, когда индивид в силу независящих от него факторов (которых в реальном мире и в рыночной экономике много) оказался на грани выживания, тоже не есть справедливость. Хотя в таких ситуациях речь идёт уже о правильно организованном страховании (см. Раздел 5.11, «Индивиды обязаны страховать свои риски — не перекладывать их на других»), но ведь и организованное страхование — это уже форма помощи.

При этом компенсация неравенства не имеет задачи уравнять всех по материальному благосостоянию и общественному положению, это лишь удержание от скатывания в пропасть, это протянутая рука балансирующему на краю. Индивиды разные (а значит, имеют разные возможности) и не должны быть и не хотят быть одинаковыми, по этой же причине никакая компенсация не даст всем абсолютно равных возможностей, она лишь частично и временно улучшит возможности тех, кому не повезло. А дальше индивид должен самостоятельно решать свои жизненные задачи.

Проблема также в том, что мы никаким образом не можем точно вычислить вклад случайностей в достижения индивида, поэтому, возможно, нужно действовать, как предлагает Джон Роулз в своей теории справедливости [Rawls]: организовывать общество так (в первую очередь налоговую систему, страхование), чтобы рост благосостояния самых успешных его членов всегда сопровождался ростом благосостояния самых неуспешных. То есть вместо попыток скрупулёзного анализа жизни каждого индивида можно оперировать относительно простыми показателями.

При отсутствии наказаний индивидуальная стратегия нарушителей становится выгодной (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом») и получает всё большее распространение, поэтому без наказаний не обойтись (см. Раздел 8, «Пацифизм»). Тот, кто нарушает права других, очевидно, может быть наказан ущемлением его прав.

Неоднократно сталкивался с мнением, что наказания не нужны (в первую очередь речь о тюрьмах), потому что совершение правонарушения — это болезнь. Безусловно, тюрьма — не самый эффективный способ исправления, но лучшего варианта пока не придумали, да и не всегда речь об исправлении, иногда обществу просто необходима защита от опасного индивида.

В данном вопросе есть несколько аспектов.

Во-первых, болезнь — понятие научной дисциплины под названием медицина. Да, с моей личной точки зрения, индивид, нарушающий рациональные правила, не очень нормален, однако это не вопрос мнения: если медицина сочтёт какие-то действия признаком болезни и найдёт способы лечения, то только тогда мы будем не в тюрьму помещать, а в больницу. Во-вторых, некоторые нарушения связаны с повышенным уровнем эгоизма, готовности к риску и/или с очень коротким горизонтом планирования. А такие свойства личности нельзя назвать болезнью — они имеют и положительные стороны, например, мотивируют индивида заниматься бизнесом. Нарушение правил может быть вполне рациональным поведением, если правила таковы, что их нарушение выгодно. В-третьих, индивид — это всё же обучаемая система, и если не удалось его обучить положительной мотивацией, то вполне можно попытаться использовать отрицательную. Она хуже, чем положительная, но тоже работает.

Понятно, что если индивид ошибся (см. Раздел 2.2.3, «Индивиды могут ошибаться»), то его не нужно сурово наказывать. Однако есть индивиды, которые совершают правонарушения не по ошибке, а полностью сознательно, и они будут продолжать совершать их до тех пор, пока это будет выгодно. Для них именно суровость наказания может стать стимулом для отказа от правонарушения, перевесив выгоды от его совершения.

Конечно, существование таких индивидов — общественная проблема, связанная в том числе с упущениями в воспитании, и надо в первую очередь решать именно её. То есть основная задача — профилактика правонарушений, но необходимость наказаний это не отменяет.

Наказания можно комбинировать, чтобы достичь необходимого эффекта независимо от личных убеждений нарушителя. Для кого-то могут быть неважны деньги, для кого-то — общественное мнение, но с высокой вероятностью хотя бы один тип наказания достигнет цели.

См. также Раздел 8, «Частные тюрьмы».

Любые санкции должны налагаться на индивида не по произволу, а в соответствии с принятым по определённой процедуре публичным законом.

Исполнение Соглашения требует создания механизма обеспечения исполнения условий этого договора — учреждения государства как института, имеющего монопольное право на применение насилия для исполнения законов. При здравом рассуждении все примут необходимость государства, пояснения по поводу идей анархизма даны отдельно (см. Раздел 11, «Анархизм. Либертарианство»).

Тем, кому интересен более детальный разбор понятия свободы, стоит обратиться к работе Фридриха Хайека [Hayek_freedom], здесь будут даны лишь некоторые пояснения.

Сто́ит уточнить, что, говоря о свободе, я имею в виду не чувство свободы, которое субъективно и переменчиво, а говорю об объективном праве на свободу. На самом деле всё хуже, чем в цитате Франклина, — безопасность невозможно получить взамен свободы. Во-первых, тотальный контроль также не гарантирует безопасности (см. Раздел 2.3.2, «Опасность жизни во Вселенной нельзя свести к нулю») и даже не повышает её уровень, это лишь театр безопасности (см. Раздел 13, «Театр безопасности»). Во-вторых, тот, кто отказался от свободы, становится рабом, а раб не может ничего требовать у хозяина, в том числе и безопасности, рабу остаётся только лишь надеяться на милость владельца, ни о каких гарантиях речи не может быть.

Индивиды уникальны и стремятся к личным целям (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), отсюда вполне логично следует, что индивиды не примут Соглашения, которое не позволяет им следовать своим целям. Цели разных разумных существ могут конфликтовать, и индивиды примут только те правила кооперации, которые не мешают им достигать своих целей, а возможность достигать своих целей — это и есть свобода (если, конечно, эти цели не противоречат свободе других).

Поэтому Соглашение должно защищать, а не ущемлять свободу, сила закона не должна нависать дамокловым мечом над теми, кто не ущемляет свободы других.

Существует право собственности — признаваемая и поддерживаемая другими индивидами возможность индивида распоряжаться чем-то по своему усмотрению. Интересный пример теории собственности — это аксиоматическая теория собственности Дмитрия Бояркина [PropertyTheory], но она касается лишь вопросов собственности, поэтому не может давать ответов на все вопросы общественного устройства.

Индивиды самостоятельны (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), поэтому вполне логично предположить, что они не примут Соглашение, которое не оставляет им права и места для личной жизни. Но нельзя сказать, что данное следствие очевидно, поэтому лучше ввести это постулатом. В какой-то мере его также можно считать необходимой защитой от произвола государства (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»). У меня нет сомнений в том, что все индивиды хотели бы иметь право на приватность. Однако приватность по определению отсутствует при вступлении индивида в общественные отношения, в том числе при выходе в публичное пространство. Право на приватность означает, что каждый индивид имеет право на тайну личной жизни и неприкосновенность жилища. Личная жизнь — это всё, что происходит в личном пространстве, вторжение в него возможно только в связи с нарушениями Соглашения и по решению суда. Помимо всего прочего, право на приватность означает, что индивиды имеют право на тайну связи, т. е. на общение через зашифрованные каналы связи.

Персональные данные — это собственность индивида, только он вправе распоряжаться ими, у него должна быть возможность экспортировать их (см. Раздел 8.6.6.1, «Продвигать стандарты») или удалить с конкретного сервиса, без личного одобрения индивида никто не может передавать его персональные данные третьим лицам. Однако тут есть некоторая коллизия: если индивид разместил свои персональные данные в неизменяемом публичном хранилище, то удалить их можно не всегда, так что всем сто́ит быть осторожными с подобными публикациями.

Данные о здоровье — это также приватная информация.

Естественно, после окончания личных отношений индивиды не получают права разглашать информацию личного характера.

Жилище индивида неприкосновенно, это его крепость, и он имеет право защищать её любыми способами, всё, что происходит в жилище, есть личная жизнь. Данный принцип является следствием права собственности (см. Раздел 4.2, «Индивиды обладают правом собственности»). Экстренные службы могут вторгаться в жилище, но только если это необходимо для выполнения их обязанностей (например, пожар в квартире).

В связи с этим возникает вопрос: есть ли у индивидов право устанавливать автоматические ловушки, использовать яды и иные способы защиты жилища, работающие в том числе и в отсутствие владельца? Думаю, что такого права нет, т. к. право на оборону есть у индивида (а не у его имущества), который может оценить ситуацию как нападение и совершить действия, направленные на оборону. Автоматические устройства априори не способны оценить ситуацию, поэтому могут сработать ошибочно, например против сотрудников экстренных служб, да и самого́ владельца, его родственников, друзей.

Каждый индивид имеет право на достоверную и полную информацию, касающуюся его безопасности, включая информацию о репутации других индивидов (см. Раздел 1.4, «Репутация»). Также он имеет право на знания о мире и другую информацию, важную для принятия общественных решений. Лишение гражданина информации равноценно лишению его власти и свободы, ибо, опираясь на некорректные сведения, он будет принимать не те решения, которые хотел бы принять, а те, которые выгодны тому, кто исказил информацию. Ведь разум есть инструмент для обработки информации. Без информации разум мало на что способен, поэтому она является одной из важнейших ценностей.

Соответственно, ни о какой «лжи во спасение» не может быть и речи. Лжец считает, что может за кого-то решать, как тому будет лучше, обманщик берёт на себя ответственность за судьбу другого индивида. Такое недопустимо, ибо каждый дееспособный (см. Раздел 2.2.8, «Разум индивидов не возникает в сформированном виде») индивид имеет право самостоятельно принимать решения, касающиеся его жизни.

К сожалению, не всегда можно доказать, что некто лгал, и не всегда ложь несёт ущерб или создаёт риски, поэтому мелкую бытовую ложь, не несущую ущерба и не создающую рисков такового, видимо, не запретить. Но сознательное сокрытие важной для принятия жизненных решений информации должно быть наказуемо. Сейчас существуют наказания за мошенничество, клевету, лжесвидетельство, недобросовестную рекламу, неисполнение договора и т. п., перечисленное по сути и представляет собой разные виды лжи, которая привела к ущербу или риску нанесения такового.

Обманом можно считать и случаи, когда индивид верит во что-то без достаточных оснований, но другим преподносит это как объективное, научное знание.

По сути, есть только один вид допустимой лжи — военная хитрость, которая применяется исключительно против врагов общества.

См. также:

Очевидно, что, породив потомство без возможности вырастить его, мы обрекаем детей на смерть и страдание (см. Раздел 1.3.1, «Ограничение рождаемости»). А значит, государство должно не допускать рождения тех, у кого нет шансов выжить. Поэтому нет безусловного права на размножение, есть право детей на компетентных и адекватных родителей (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях») и есть обязанность родителей не зачинать и не рожать детей, которые из-за дефицита ресурсов не смогут стать новыми членами общества. Помимо этого, право на размножение требует прохождения специальной подготовки, и в данном случае недостаточно личной уверенности индивида в том, что он может быть хорошим родителем, самооценка может быть ошибочной из-за эффекта Даннинга — Крюгера, поэтому нужны объективные критерии и экзамен.

Сейчас, чтобы водить автомобиль, нужно сдать экзамен и пройти медицинский осмотр, то же самое для владения оружием. А чтобы стать родителем и отвечать за жизнь, здоровье и будущее нового индивида, не нужно ничего. Такая ситуация не может считаться нормальной, быть хорошим родителем — это непростая задача, требующая массы знаний. Поэтому, перед тем как стать родителем, индивид должен подтвердить свою квалификацию, проверить здоровье и трезво оценить свои материальные возможности. По идее, необходимая квалификация должна приобретаться в школе, но этот экзамен нужно пересдавать перед зачатием и/или рождением.

Однако размножение — не только право, но и обязанность по поддержанию существования общества (см. Раздел 5.9, «Индивиды обязаны участвовать в поддержании численности общества»).

Государство — это структура, которая монополизирует право на насилие для защиты от эскалации конфликтов. Но невозможно обеспечить охрану каждого в отдельности, поэтому индивид имеет право применять насилие для защиты от нападения (т. е. от угроз жизни, здоровью и имуществу) и для задержания преступника, пойманного с поличным. В остальных случаях цивилизованные индивиды решают конфликты с помощью правоохранительных органов, не должно быть никакого «права кулака» и самоуправства — это создаёт риски эскалации насилия, поэтому делегируется государству.

Нет понятия «допустимая мера самообороны», если речь идёт о реальном нападении. Обороняющийся вправе не заниматься оцениванием уровня опасности, а стрелять на поражение, в том числе потому, что нет надёжных способов оценить уровень опасности, а ошибка может стоить жизни. Пострадавший вполне обоснованно может исходить из наиболее опасного для себя сценария, из того, что нападающий готов пойти на крайние меры для достижения своих целей или сокрытия следов. А преступник, совершив нападение, тем самым противопоставил себя законам общества и признал, что его можно убить. Хотя, конечно, факт нападения будет необходимо доказать.

Индивидов необходимо с са́мого детства приучать, что нельзя никаким образом шутить на темы, связанные с нападением/пуганием, не только потому, что можно нанести вред тому, кого пугают, но и потому, что можно получить пулю в ответ (см. Раздел 5.4, «Индивиды обязаны не угрожать другим индивидам»). Аналогично и с проникновением на чужую территорию, в чужое жилище.

Свобода и право на оборону логично предполагают право на оружие (см. Раздел 32, «Оружие»).

В связи с обязательностью Соглашения (см. Раздел 3.5, «Соглашение обязательно к исполнению для всех находящихся на территории его действия») каждый житель обязан исполнять законы, соответствующие конституции и принятые большинством голосов (см. Раздел 3.3, «Общественные решения принимаются большинством голосов»).

Из права собственности индивида на своё тело (см. Раздел 4.2, «Индивиды обладают правом собственности») следует, что каждый имеет право на личную неприкосновенность (право на ненасилие). Хотя и без этого понятно, что индивиды не примут Соглашение, которое позволяет применять насилие в каких-то ситуациях, не связанных с защитой от насилия (см. Раздел 3.8, «Для борьбы с оппортунистами необходимы наказания»).

Запрет на убийство и членовредительство — это ключевое правило общежития, самое важное, оно встречается везде и у всех, и, скорее всего, без него невозможно построить стабильное общество, без него получим войну всех против всех, кровную месть и жизнь в постоянном страхе.

Однако это не отменяет права на самооборону (см. Раздел 4.7, «Индивиды имеют право на оборону») и права на восстание (см. Раздел 7.8, «Граждане имеют право на восстание»).

О применении насилия в отношении неразумных существ есть отдельный параграф (см. Раздел 34, «Защита животных»).

Объединение в общество подразумевает, что мы хотим сотрудничать, а сотрудничество на обмане не строится. Из права индивидов на достоверную информацию (см. Раздел 4.5, «Индивиды обладают правом на информацию») следует, что каждый имеет право на достоинство (презумпция невиновности, защита от клеветы). По сути, право на достоинство — это право на защиту от ложной или недостоверной информации о репутации индивида.

Каждый индивид имеет право не подвергаться устрашению применением насилия. Угроза, хотя и не несёт прямой опасности, должна считаться недопустимой по причине создания напряжения, связанного с невозможностью оценить степень её серьёзности. Не всегда можно понять, чем является заявление угрожающего: шуткой, проявлением вспыльчивости или серьёзным намерением. А в случае серьёзного намерения никто не хотел бы ждать его исполнения, опасаясь за себя и близких, в такой ситуации самый надёжный и безопасный вариант — превентивный удар, а это эскалация насилия.

Другими словами, угроза насилия недалеко уходит от самого́ насилия, ибо порождает страх и повышает вероятность превентивного насилия, поэтому нужно следить за своими словами. Косвенная угроза (намёки в духе «А вдруг что-то случится с твоими близкими?») приравнивается к прямой.

Также угрозы вступают в противоречие с общественным договором, ибо последний — это соглашение о мире, а угроза — это объявление войны.

Приближение к индивиду с явным нарушением его личных границ в определённых ситуациях может расцениваться как угроза, например, если в глухом месте вас окружает толпа незнакомцев, то вы вполне можете потребовать от них соблюсти дистанцию, а в случае отказа — обороняться (см. Раздел 4.7, «Индивиды имеют право на оборону»).

Призывы к насилию, к нарушению закона — это, по сути, косвенная угроза.

Каждый индивид имеет право на адекватное, соответствующее медицинской норме и законодательным требованиям поведение окружающих. Конечно, предсказать поведение индивида в общем случае невозможно, но есть ситуации, в которых можно говорить об увеличении вероятности неадекватного поведения, например после приёма наркотиков (см. Раздел 30, «Наркотики»), поэтому общество своими правилами должно стимулировать сокращение этих рисков.

Индивид вправе рассчитывать, что окружающие не будут баловаться с оружием или выгуливать собаку без поводка, будут соблюдать правила дорожного движения и т. п.

Из этого принципа можно вывести обязанность проходить регулярные медицинские осмотры для выявления заразных заболеваний, чтобы не подвергать опасности окружающих.

Любые воздействия на разум, приводящие к потере самоконтроля, недопустимы. Потеря самоконтроля означает, что индивид перестаёт быть ответственным лицом, сознающим необходимость выполнения общественных норм. Поведение такого индивида непредсказуемо и может нести опасность как для него самого, так и для окружающих.

Этот постулат на самом деле не запрещает принимать наркотики или как-то ещё изменять сознание, а запрещает находиться в общественных местах в одурманенном состоянии, вступать в контакт с индивидами, не изъявившими желания общаться с одурманенным, выполнять ответственную работу в неадекватном состоянии.

Соглашение возникает для защиты от опасностей этого мира, это, по сути, договор о взаимопомощи (см. Раздел 2.5, «Для защиты от опасностей Вселенной индивиды стремятся к сотрудничеству и взаимопомощи — образуют общество»), соответственно, каждый индивид имеет право на помощь в экстренных ситуациях, в том числе на медицинскую (см. Раздел 3.3, «Медицина»). По идее, у каждого жителя должна быть кнопка вызова помощи, в идеале действующая по всей планете, но как минимум на всей территории государства.

Если кто-то может оказать посильную помощь индивиду, попавшему по независящим от него обстоятельствам в опасное для жизни и здоровья положение, он должен её оказать. Речь не об обязанности совершать какие-то подвиги, а о том, что нельзя пройти мимо умирающего и не попытаться оказать/вызвать помощь.

Конечно, если индивид своими действиями создал себе опасность, а потом пострадал от неё (например, от скуки залез на какую-нибудь высокую гору и по каким-то причинам застрял там), то помогать ему должны по мере возможности, не создавая опасности спасателям. Если индивид добровольно, без нужды создаёт себе опасности — его право, но это не значит, что из-за него должны рисковать другие.

Каждый индивид имеет право на покой, право на условия не хуже естественных в пределах, установленных законом, а закон должен ориентироваться на следующее: естественное освещение (дневной свет и ночную тьму), температуру не ниже/выше естественной, уровень звука и вибраций, не превышающий естественный, чистый воздух, в том числе не имеющий неестественных или слишком сильных запахов.

В данном случае речь не о безопасности, а о зашумлении органов чувств. Говоря другими словами, индивиды не должны создавать помехи в каналах связи разума и тела других индивидов с внешним миром. Индивид имеет право на покой и естественную окружающую среду. Так как о причинении вреда всё уже сказано выше, в данном параграфе речь не о нанесении ущерба, а о зашумлении органов чувств, конечно, только об объективном (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы»), вызванном действиями других индивидов (см. Раздел 3.1.5, «Обвинить можно только совершившего деяние или ответственного»). Зашумление может быть двух видов:

Таким образом, без согласия индивида (если индивид явно отказался от воздействия, то зашумление необходимо прекратить) нельзя на него воздействовать:

Тут необходимо пояснить, почему нельзя терпеть такие воздействия. Во-первых, жизнь индивида конечна, а время драгоценно, во-вторых, у всякого действия должна быть цель, должен быть ответ на вопрос «Почему я должен это терпеть?». Терпят рабы, а свободный индивид должен быть стойким в преодолении трудностей, встречающихся на пути к его целям, но нетерпимым к нарушению его прав, к проявлению неуважения. Стойкость подразумевает преодоление (по возможности активное) конечных во времени трудностей в процессе достижения целей, а терпение — пассивное соглашательство с пожизненным попранием твоих прав.

Очевидно, что высокая плотность проживания накладывает особые требования к чистоте и соблюдению санитарно-эпидемиологических норм. Но независимо от плотности проживания индивид не может без общего согласия распоряжаться общим имуществом, которым является и общее пространство. Поэтому можно сказать, что каждый индивид имеет право на чистоту и порядок в окружающих его общественных пространствах.

Вполне понятно, что общество прекратит существование, если не будет хотя бы поддерживать свою численность. Да и обществу удаётся обеспечивать современный уровень благосостояния лишь за счёт того, что существует множество индивидов, которые могут специализироваться и участвовать в общественном разделении труда.

Однако в реальности одной поддержки численности населения обычно недостаточно, общественные задачи требуют максимально возможной при данных ресурсах численности населения (см. Раздел 8.6.4, «Стимулировать сбалансированную численность жителей»).

Отказываясь от размножения сегодня, индивид ухудшает возможности будущего следующих поколений (см. Раздел 2.6, «Сотрудничество поколений»), т. к. им придётся жить в обществе меньшей численности, а у такого общества меньшие возможности, конечно, если не идёт речь о ситуации, когда численность необходимо сдерживать из-за дефицита ресурсов (см. Раздел 1.3.1, «Ограничение рождаемости»). Живя сегодня, индивид получает выгоды, создаваемые благодаря данной численности общества, отказываясь размножаться, он действует как паразит (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»): получает выгоды от сотрудничества, а издержки воспитания новых членов общества перекладывает на других.

Помимо численности населения, важна и его структура. Условно говоря, общество, состоящее только из нетрудоспособных, не может нормально функционировать, поэтому рост численности может быть нужен для исправления структуры населения.

Соответственно, участие в размножении — это не только условное право (см. Раздел 4.6, «Индивиды имеют право на размножение»), но и обязанность индивида, хотя понятно, что форма этого участия может быть различной — от непосредственно родительства до финансовой поддержки (см. Раздел 1.3.2, «Стимуляция рождаемости»).

Из условий сотрудничества (см. Раздел 2.9.1, «Индивиды совершали свой вклад в сотрудничество, т. е. принимали на себя обязательства») следует, что индивиды обязаны уплачивать налоги (см. Раздел 2, «Налоговая политика»), благодаря которым смогут функционировать общественные институты.

Житель не имеет права переваливать свои риски на общество, он самостоятелен как индивид (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), а общество — это не опекун (см. Раздел 6.3, «Соглашение не лишает народ власти»), а значит, индивид должен страховать свои риски на определённый минимум, дабы в случае возникновения проблем не становиться обузой для общества. А риски могут быть такими:

Только страхование должно быть безусловным, чтобы страховая компания была заинтересована в снижении рисков, а не в поиске юридических уловок, чтобы не делать выплат. Государственное/Общественное страхование по своей сути больше похоже на кассу взаимопомощи или кооператив граждан, т. к. у государства нет цели заработать на этих задачах.

Масштаб чрезвычайных ситуаций может быть таков, что никакие профессиональные службы не смогут с ним справиться (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей»), поэтому каждый житель должен быть готовым к экстренным ситуациям (см. Раздел 1.6, «Служба спасения и гражданская оборона»).

Индивид не может отказаться от исполнения Соглашения, не покинув территорию (см. Раздел 3.4, «Соглашение одно и только одно на определённой территории»), на которой оно действует, но не может быть принуждён к исполнению политических обязанностей. Политические обязанности он берёт на себя добровольно, принимая гражданство (см. Раздел 1.2, «Гражданство»). А значит, может отказаться от участия в управлении государством, т. е. от прав и обязанностей гражданина (см. Раздел 7, «Права и обязанности гражданина»), став патридом. Безусловно, такой выбор индивида — провал системы образования: самостоятельный индивид не отказывается от возможности управлять своим будущим, это проявление инфантильности, попытка свалить ответственность на других. Но запретить тоже нельзя: принуждение граждан голосовать и служить в армии, если они не хотят этого делать, ни к чему хорошему ни приведёт, в итоге от таких «принуждённых» может быть больше вреда, чем пользы, по сути, они диверсанты внутри государства.

Как и в случае с Соглашением (см. Раздел 3.4, «Соглашение одно и только одно на определённой территории»), государство тоже может быть только одно на одной территории — как механизм, имеющий исключительное право на применение насилия.

Общественный договор — это не передача власти от индивидов государству, а делегирование некоторых полномочий, необходимых для достижения целей сотрудничества, власть остаётся за гражданами.

Также общественный договор — это не передача кому-то ответственности за свою жизнь, не договор опеки государства над индивидом, а соглашение о правилах и механизмах сотрудничества ответственных индивидов. Индивид остаётся самостоятельным и отвечающим за свою жизнь и поступки.

Передача монополии на применение насилия государству создаёт опасность насильственного захвата власти, а также нарушения государством норм Соглашения по отношению к отдельным индивидам, поэтому необходимо принимать меры для уравновешивания сил общества и государства. Государство должно получить только необходимый минимум полномочий, а граждане — максимум способов защиты. Вопрос этот комплексный и будет рассматриваться далее (см. Раздел 1.1.1, «Сдержки и противовесы»), здесь же хочется привести слова Руссо [Rousseau] об обязательных (которые действующая власть не вправе отменить) периодических народных собраниях, призванных затруднить незаконное удержание власти под предлогом какой-либо нестабильности:

Принимая гражданство (см. Раздел 1.2, «Гражданство»), индивид демонстрирует тем самым свою готовность взять на себя ответственность за принятие общественных решений, а раз взял на себя такие обязательства, то необходимо их выполнять, поэтому гражданин обязан голосовать.

Так как граждане участвуют в управлении обществом, то они должны быть в курсе происходящих событий, государство должно регулярно информировать о состоянии дел (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»), а граждане должны выделять некоторое время для усвоения этой информации (хотя принудить к этому нельзя, можно только убеждать).

Существуют вполне разумные рассуждения, о том, что право голоса для некоторых групп населения следует ограничить ввиду конфликта их интересов с общественными. Например:

Однако, во-первых, индивид не робот и принадлежность к группе не делает его автоматически выразителем интересов этой группы, поэтому ущемлять кого-то в правах на основе групповой принадлежности не очень разумно, ведь как было постулировано ранее, членом общества является индивид, а не какая-либо группа. Во-вторых, описанные потенциальные конфликты интересов хотя и могут иметь место, не будут являться общественной проблемой, если будет вестись политика, направленная на нормальное воспитание граждан и сдерживание численности таких групп населения.

Несмотря на существование профессиональной армии, все граждане должны быть всегда готовыми встать на защиту своих идеалов. Необходимо пояснить, почему нужна всеобщая боеготовность. Во-первых, армия — это вопрос власти. Тот, у кого военная сила, тот и управляет. Если военная сила у какого-то меньшинства, то рано или поздно оно захватит власть. Профессиональная армия может превратиться в закрытую касту, которая решит, что только она достойна управлять, а изнеженное и расслабленное общество ничего не сможет противопоставить этому. Во-вторых, использование одной только профессиональной армии — это путь муравейника. Как было указано ранее (см. Раздел 8.8.2, «Стимулировать всестороннее развитие индивида»), индивиды должны оставаться универсальными единицами общества, а значит, каждый должен быть знаком со всеми ключевыми функциями гражданина. В-третьих, небольшому государству для защиты от более крупных агрессоров необходимо иметь возможность сформировать армию, сравнимую по размерам с войском противника, т. е. поставить под ружьё практически всё население. Некоторые могут подумать, что у малого государства нет шансов, но это не так. Обороняющийся имеет преимущество, как техническое, так и моральное (у агрессора боевой дух невысок как на фронте, так и в тылу). Кроме того, задача состоит лишь в том, чтобы сделать нападение невыгодным во всех отношениях (США могли победить Северный Вьетнам, но в итоге сдались). В-четвёртых, опыт последних конфликтов показывает, что небольшие группы диверсантов/террористов могут противостоять значительно превосходящим по численности войскам и эффективно связывать противника, особенно при действиях в городах. И тогда никакой профессиональной армии не хватит, чтобы защитить все города от нападения. Поэтому в таких случаях на защиту должно вставать быстромобилизуемое ополчение из местных жителей. В-пятых, в обществе будущего, состоящем из учёных и инженеров, может не оказаться достаточного количества желающих служить даже в небольшой профессиональной армии, поэтому справедлива воинская обязанность для всех.

См. также Раздел 1.5, «Армия».

Для поддержания правопорядка необходимо поощрять индивидов сообщать о правонарушениях, ибо государству следить за всеми необоснованно дорого. По идее, это должно стать обязанностью. Но в данном случае, вероятно, эффективнее будет действовать положительная мотивация, например, денежная награда первому сообщившему.

Также гражданин должен выступать свидетелем, имея возможность отказаться в некоторых особых случаях. Есть и проблемы: свидетель может бояться давать показания в связи с возможной местью со стороны преступника, поэтому логично иметь специальную программу защиты, позволяющую полностью изменить личность. Однако это плохо сочетается как с открытостью государства (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым») (документы об изменении личности нужно засекречивать или уничтожать, что затрудняет контроль над такими операциями), так и с неизменяемостью государственных реестров вроде реестра граждан (см. Раздел 1.2.6, «Реестр состояний граждан»), ибо по внезапному появлению нового индивида в реестре можно будет достаточно просто раскрыть свидетеля. Есть и другие сложности [Witness], поэтому вопрос открыт.

Суд присяжных (см. Раздел 3.18, «Суд присяжных») — это один из важнейших механизмов контроля общества над государством, поэтому каждый гражданин обязан выполнить обязанности присяжного заседателя, если ему выпадет жребий.

Для защиты от узурпации (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации») и других рисков централизации (см. Раздел 8.6.8, «Защищаться от рисков централизованной инфраструктуры») общественные системы должны быть децентрализованными. А значит, гражданин обязан поддерживать работоспособность своего узла децентрализованной системы управления обществом (см. Раздел 2, «Информационные технологии на службе обществу»), но сейчас, пока нет технических деталей, бессмысленно подробно это обсуждать, т. к. нельзя сказать, какими будут механизмы контроля за исполнением данной обязанности. В идеале само устройство сети должно поощрять поддерживать рабочий узел.

Также граждане должны удостоверять своей электронной подписью факт появления новых граждан, но сложно сказать, насколько строгой должна быть эта обязанность.

Вопрос дискуссионный, но проблема существует: чтобы эффективно управлять обществом, необходимы знания о нём. Они могут быть получены с помощью социологических исследований, когда опрашивают не всё население, а в целях экономии опираются на рандомизированные выборки. Чтобы представление о реальной ситуации было объективным, насколько это возможно, а не искажённым, случайно выбранные индивиды не должны отказываться участвовать в опросах.

Ключевые государственные должности могут занимать только граждане. Школьный учитель — тоже ключевая должность, и данное правило должно касаться и её тоже. Не исключено, что в экстренных случаях это право может превращаться в обязанность (см. Раздел 7, «Права и обязанности гражданина»), например, если не нашлось достаточно желающих занимать госдолжности.

Из прав индивида (см. Раздел 4, «Права и свободы индивидов») и принципа прямой демократии (см. Раздел 1.1, «Прямая демократия») следует, что общество вправе защищать свою свободу от тех, кто пытается захватить власть, в том числе путём насилия, если иные способы не помогли. В частности, это означает, что убийство узурпатора не является преступлением.

Граждане имеют право на долю дохода от использования общих ресурсов (см. Раздел 4.2.2, «Индивиды обладают коллективной собственностью на пространство и его ресурсы»), однако данный доход должен расходоваться во благо не только ныне живущих граждан, но и будущих, а значит, не может быть полностью растрачен на текущее потребление.

См. также Раздел 2.3, «Компенсационный сбор».

Государство обладает независимостью от других государств — суверенитетом — и действует на основании конституции и соответствующих её законов. Никакие международные документы не могут иметь приоритета над законодательством страны. Если государство подписывает международный договор, то оно должно внести соответствующие изменения в своё законодательство. А подписывать оно может только те документы, которые не противоречат базовым принципам, точнее сказать, государство вообще не имеет права подписывать международные договоры. Все международные договорённости имеют силу, только если их приняли граждане на референдуме. К сожалению, такие документы не всегда достаточно обоснованы или универсальны, поэтому не должны приниматься автоматически. И в целом вопрос их ценности открыт: во многих странах настоящей демократии нет, поэтому решения большинства стран — это решения не граждан, а каких-то индивидов, находящихся в данный момент в руководстве государства. Не очень понятно, почему демократическая страна должна следовать таким решениям.

Например, Конвенция ООН о правах инвалидов подразумевает, что инвалиды должны иметь политические права (статья 29), включая право голосовать и быть избранным, а под инвалидами подразумеваются также и индивиды, лишённые дееспособности по причинам психических заболеваний (статья 1). В этом есть логическое противоречие: лишение дееспособности — это лишение права принимать решения даже о своей жизни, а выборы — это участие в принятии решений, касающихся не только своей, но и общественной жизни. Непонятно, на каком основании индивид, лишённый по медицинским (научным) причинам права принимать личные решения, может принимать общественные, а тем более занимать государственную должность. Это примерно так же логично, как и требовать права голосовать с момента рождения.

Другой пример. Противоречивое право на самоопределение неких сущностей под названием «народ», присутствующее во многих документах ООН, вероятно, вводилось для преодоления последствий колониальной политики, но в текущем виде это не юридический принцип, а произвол (см. Раздел 3.3, «Право на самоопределение»).

Военные соглашения также не сто́ит воспринимать как догму (см. Раздел 3.4, «Война»).

О беженцах сказано отдельно (см. Раздел 3.8, «Беженцы»). Тут сто́ит отметить, что государства, конечно, должны помогать друг другу, ведь у каждого могут возникнуть проблемы, но помощь беженцам и их приём — это не одно и то же.

Государство должно стремиться решать только те задачи, которые без его участия решить невозможно, т. е. оно не должно брать на себя слишком много функций, получая тем самым слишком много возможностей для влияния на общество (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»).

В вопросах, которые могут быть решены без государства, но решение которых необходимо ускорить и/или направить в нужную сторону исходя из общественных интересов, государство должно выступать именно как заказчик и контролёр (объявляя конкурсы, тендеры и выдавая гранты), а не как исполнитель. И только в крайних случаях, когда негосударственную задачу некому делегировать, оно может брать её решение на себя, параллельно стимулируя появление тех, кто возьмёт на себя эту задачу.

Хороший пример — это действия правительства США в области вывода грузов на орбиту. В какой-то момент NASA перестало запускать грузы в космос самостоятельно, а стало только объявлять тендеры на их вывод. Во-первых, это удешевило запуски — частники мотивированы повышать эффективность. Во-вторых, т. к. частных компаний несколько и технологии у них свои, данное решение снизило риски монокультуры (см. Раздел 8.6.7, «Защищаться от рисков монокультуры»). В-третьих, такой подход позволяет упростить управление, теперь государству США не обязательно иметь в штате массу специалистов, обеспечивающих запуски, достаточно ставить задачу — доставить указанный груз туда-то. Другим примером такого подхода являются технологические конкурсы Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA). Например, конкурс DARPA Grand Challenge — соревнования автомобилей-роботов, вполне вероятно, подстегнул развитие этого направления.

Государство создаётся, чтобы решать общественные задачи, а не индивидуальные, т. к. постулируется, что индивиды самостоятельно способны решать свои задачи (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), если на иное нет объективных причин. Каждый индивид должен быть самостоятельным в своих делах, а общество не должно поощрять иное, ибо это сама суть понятия индивидуальности, индивид — это тот, кто может и делает сам.

Поэтому государство не должно быть нянькой, опекуном для жителей, а значит, не должно заниматься индивидуальными проблемами жителей, решение которых всецело зависит от самих индивидов, например личным благосостоянием. Оно должно лишь создавать условия, не мешающие жителям решать свои проблемы самостоятельно, не ущемляя права других. Государство не должно делать то, что нужно не всем жителям, а заниматься общими для всех проблемами. Государство может участвовать в решении личных проблем индивидов только в экстренных случаях, например, когда все страховые компании разоряются и уже не могут помочь.

Также государство не должно изолировать граждан от реального мира, создавать им тепличные условия, например, не должно делать бесплатно то, что не может быть бесплатным (см. Раздел 2.3.3, «Бесплатного не бывает»). Ибо раздавать бесплатно то, что имеет цену, — это обман, т. к. кто-то эту цену всё равно платит (напоминаю, что речь о государстве, а не о частных меценатах). Оплата должна быть как можно более явной для прозрачности и управляемости, а также в целях реализации права на достоверную информацию, чтобы никто не мог подумать, что всё само собой появилось, и чтобы требовали качества, соответствующего оплате.

Опека над индивидом — не только лишняя забота для государства и не только вмешательство в свободу индивида, это ещё и разрушение его личности, превращение его в раба, в механизм. Хорошо об этом сказал Гумбольдт:

Пример стран постсоветского пространства показывает, что это действительно так.

Другими словами, государство не предназначено для защиты зрелого индивида от него самого́, от его глупости.

Государство создаётся гражданами для выполнения определённых функций, а не граждане созданы для того, чтобы государство взваливало на них свои функции. Государство не должно переваливать на других свои задачи, оно может предлагать выполнять их на добровольной и взаимовыгодной основе, но не навязывать. В том числе это касается и функций различных подсистем государства: каждая из них должна самостоятельно выполнять свою функцию. Хороший пример — это льготы. Льгота для индивида означает, что, по мнению государства, он нуждается в помощи, но вместо того чтобы оказать ему эту помощь, государство принуждает какие-то организации что-то делать для него бесплатно или по сниженным ценам. Это и есть переваливание работы государства на других. Например, льгота на проезд приводит к тому, что транспортные организации должны проверять документы, подтверждающие право на неё, как-то учитывать число льготников и либо выставлять счёт государству, либо компенсировать расходы повышением стоимости проезда. Т. е. транспортная организация под давлением государства вынуждена заниматься не перевозками, а чем-то посторонним. Транспортной организации не нужно знать, кто льготник, государство должно дать индивиду денег или купить проездной, если считает это нужным. Другой пример — это ситуация, когда гражданина вынуждают заниматься доставкой документов из одного государственного органа в другой или предоставлять какие-то сведения, которые уже есть в государственных органах.

См. также Раздел 4.1, «Монополизация».

Государство должно обеспечивать исполнение Соглашения, а также законов и решений, основанных на нём, на своей территории, в том числе при необходимости и с помощью насилия. Для того и создаётся государство, чтобы обеспечивать защиту прав индивидов и исполнение жителями их обязанностей. Также оно должно выполнять роль независимого судьи в случаях, когда индивиды сами не могут разрешить свои конфликты.

Общество должно стремиться повышать свою устойчивость, независимость от изменений окружающей среды — это, по сути, одна из причин возникновения Соглашения (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей»). Однако устойчивость не означает отказа от прогресса — изменяться, развиваться нужно (см. Раздел 8.6.3, «Обеспечивать развитие науки и техники»), но:

Другими словами, не в ущерб будущему.

Государство должно постоянно анализировать риски и принимать меры по их минимизации.

В частности, не допускать появления настолько крупных организаций, проблемы которых создают проблемы всем. Например, не должно быть таких банков, банкротство которых угрожает стабильности экономики. Одна из важнейших мер повышения устойчивости к катаклизмам — это децентрализация всего и вся (канализация, производство питания, инфраструктура ИТ, структура управления обществом). Рациональному обществу нужно устойчивое развитие, без взрывного роста, но и без высоких рисков.

Необходимо обеспечивать развитие подконтрольной территории как единого целого (учёт, статистика, планы развития). Необходимо сохранять и развивать общее имущество (леса, землю, водоёмы и т. д.), стимулировать создание надёжной инфраструктуры (см. Раздел 8.6.2, «Надёжные решения»).

Устройство государства и законодательства должно быть понятным для любого дееспособного индивида.

Вопросы определения простоты и понятности текстов законов лежат за рамками данной книги, это специальная сфера. Здесь мы будем исходить из того, что существуют формальные (индексы удобочитаемости) и неформальные, но объективные критерии для оценки понятности текстов.

Государство вместе с законодательством — это, пожалуй, самая сложная система из всех систем, которыми приходится управлять человечеству, а для управления сложными системами их необходимо делить на простые, максимально независимые подсистемы, выполняющие одну функцию, и объединять их в иерархию понятным образом взаимодействующих подсистем.

Для того чтобы управлять государством, граждане должны понимать, как оно работает, а так как они не могут уделять этому всё своё время, то необходимо стремиться к минимальной сложности.

Если мы требуем, чтобы жители страны исполняли законы, то, конечно, необходимо, чтобы граждане знали, как найти закон по интересующей теме, и были способны его понять.

Однако нельзя пытаться всё организовать проще, чем устроен реальный мир. Стремление к простоте не должно приводить к пробелам в законодательстве или невыполнению каких-то государственных функций.

Государство должно предоставлять гражданам всю информацию, которой оно владеет, в полном, неискажённом и удобном виде, за исключением технологий производства оружия массового поражения и информации, секретной по своей природе. Во-первых, государство создаётся гражданами и должно перед ними отчитываться, во-вторых, вероятность узурпации (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации») требует максимального внимания к организации надзора граждан за государством.

Технология (не научные принципы, а именно технология) производства оружия массового поражения не нужна в открытом доступе, а риски от её использования велики. Другие военные технологии тоже могут быть ограничены в распространении. Примером информации, секретной по природе, может быть информация о тайных агентах — при её обнародовании они перестанут быть тайными. Для того чтобы исключить махинации, нужно будет перечислить в конституции все случаи, в которых информация может засекречиваться, а всё остальное должно быть открытым. Помимо этого, для предотвращения разрастания секретной части госрасходов процент бюджета, выделяемый на секретные проекты, должен определяться на референдуме.

Правда, может оказаться, что и нечего засекречивать — мирному и нейтральному государству оружие массового поражения не требуется, да и тайные агенты, возможно, не так уж сильно нужны.

Общественные объединения, политические партии должны быть открыты как минимум в вопросах финансов, а возможно, и коммерческие организации тоже, как это практикуется с публичными компаниями, хотя данный вопрос требует проработки.

Создаваемая государством информация должна быть общедоступной. Всё, что создано на бюджетные деньги, должно распространяться под свободными лицензиями вроде GNU GPL (см. Раздел 8.11.1, «Свободное программное обеспечение») и Creative Commons. Для хранения и распространения этой информации целесообразнее использовать свободные, стандартные и машиночитаемые форматы (см. Раздел 8.11.2, «Форматы данных»).

Скорее всего, государство должно поддерживать работу общественных информационных ресурсов вроде «Википедии» и Open Street Map. Например, вполне логично, чтобы сотрудники Института картографии вносили правки в открытую карту OSM, а городовой (см. Раздел 3.16, «Территориальное деление и адресация») мог бы подтверждать правки обычных пользователей, касающиеся вверенной ему территории. Также научные сотрудники государственных вузов могли бы отслеживать изменения в текстах свободной энциклопедии по своей тематике, это намного дешевле, чем поддерживать отдельный свод знаний.

Сто́ит пояснить, почему необходимо разделение государства на обособленные ветви, ведь это усложняет и замедляет управление страной по сравнению со случаем, когда государство — это единая организация, управляемая одним избираемым руководителем.

Во-первых, это защита от узурпации власти, от диктатуры. Если граждане хотят быть свободными и управлять своей страной, то они никому не должны отдавать всю власть, их принцип должен быть «разделяй и властвуй».

Во-вторых, это стабильность. Конечно, мудрый правитель, имея всю полноту власти, может понаделать много добра, но, к сожалению, никто не придумал, как гарантировать, что в правители будут попадать лишь добродетельные мудрецы. И как только этот мудрец по каким-либо причинам перестанет быть правителем, государство может резко деградировать. Для долгосрочной стабильности система управления должна работать и при не самом лучшем правителе, а значит, не должно быть всей полноты власти в одних руках.

В-третьих, сила общества в разнообразии, а истина находится в результате спора разнообразий. Общественные решения столь важны, что их нельзя доверить никакому, сколь угодно мудрому, индивиду и никакой необоснованной спешки в их принятии не должно быть. Деление государства на ветви вынуждает их представителей вступать в диалог и находить более взвешенное решение. Конечно, в случае чрезвычайных ситуаций решения нужно принимать быстро, но это исключения, ещё во времена Римской республики существовала практика назначения диктаторов при крайней опасности для страны, но срок их полномочий был строго ограничен.

Управление обществом должно быть максимально децентрализованным, каждый уровень иерархии управления должен обладать максимально возможным уровнем автономии, чтобы в случае различных катастроф и кризисов решать большинство проблем самостоятельно и чтобы самый верхний уровень управления не оказался перегружен информацией. С точки зрения кибернетики по-другому и не получится управлять столь сложной системой, каковой является общество, т. к. управляющая система будет перегружена информацией, поэтому все уровни управления должны принимать самостоятельные решения как можно по более широкому кругу вопросов, а эскалировать проблему на верхний уровень необходимо только в особых случаях. Кроме того, здесь актуален вопрос свободы граждан и следующей из неё целостности государства: если государство занимается только необходимыми функциями и не мешает гражданам жить, то никто не захочет отделяться. Швейцарские кантоны хоть и говорят на разных языках, но не стремятся отделиться, т. к. понимают, что нигде более они не получат столько же свободы.

Иерархия самоуправления может выглядеть так:

Иные уровни самоуправления имеют смысл только в федеративных государствах, в случае если тому есть исторические обоснования. Но федеративное устройство трудно согласовать с принципом демократического равенства — когда у каждого гражданина один голос на выборах.

Конечно, государство может делить страну на какие-то территории для удобства управления (см. Раздел 3.16, «Территориальное деление и адресация»), но это не означает, что данные территории получают права на самоуправление, это условные административные единицы, подчинённые единому центру. Никаким образом мы не можем обосновать, где должны быть границы между территориями внутри страны, вся территория принадлежит в равной степени всем гражданам и должна развиваться по единому плану, одобренному всеми гражданами или их большинством. Однако понятно, что жители этих территорий должны иметь какие-то возможности для реализации нужных им локальных проектов, т. е. как-то необходимо сбалансировать самоуправление и единый план развития. Ну и в крупном государстве всем управлять из центра будет затруднительно, необходима какая-то степень автономии, поэтому вопрос о балансе полномочий пока открыт.

Силовая ветвь государства — это та самая часть государства, которой передаётся монопольное право на применение насилия, с помощью которого она обеспечивает безопасность всех видов, а также защиту прав путём принуждения к исполнению законов (армия, полиция, спасатели и т. п.). Данная ветвь управляется выборным президентом.

Возможно, для уменьшения риска узурпации власти сто́ит разделить силовые органы на две ветви (например, на условные армию и полицию) с независимыми руководителями, как, например, было в Римской республике — с целью защиты от захвата власти управление армиями было поделено между двумя консулами.

Видимо, силовая ветвь должна представлять страну в международных делах.

При прямой демократии (см. Раздел 1.1, «Прямая демократия») парламент лишь занимается подготовкой законов — это что-то вроде государственного института проектирования законов, содержание которых максимально тщательно продумывается мыслителями (см. Раздел 12, «Меритократия»), коих специально избирают. Допускаю, что в некоторых случаях парламент может принимать законы, но действовать они будут до ближайшего референдума, на котором граждане определят их судьбу. Вполне логичным выглядит предложенное Фридрихом Хайеком [Hayek_freedom] разделение на законы и инструкции, первые могут приниматься только референдумом, а разработку вторых можно доверить представителям:

Голосование в парламенте должно быть открытым, тайное голосование в парламенте — это мошенничество, ибо не позволяет избирателям проверить, выполняют ли депутаты свои обещания.

Система выборов в парламент должна быть пропорциональной хотя бы для одной палаты, чтобы корректно отражались интересы всех слоёв общества. Если с партиями, то без возможности изменения партийных списков, отказ от мандата тоже должен особо рассматриваться на предмет коррупции. Что касается деятельности партий, открыт вопрос об источнике финансирования, по идее, частное финансирование приводит к тому, что партия представляет интересы не избирателей, а спонсоров. Вероятно, сумма пожертвования от одного индивида должна быть ограничена, однако из-за этого возникает проблема первоначального создания партии, что, в свою очередь, ослабляет политическую конкуренцию. Возможно, неограниченное спонсирование допустимо только до первых выборов, а после финансировать должны либо граждане, либо государство через некий политический сбор, распределяемый в соответствии с процентом голосов, отданных за партию. Очевидно, что партийные финансы должны быть публичными.

Вероятно, также нужна палата представителей от территорий/городов (см. Раздел 3.16, «Территориальное деление и адресация»).

Судебная ветвь должна управляться избираемым верховным судом.

Прецедентное право — не совсем целесообразное явление, поскольку суд не может быть законодателем. Если закон неясен, это означает, что его необходимо уточнить у законодателей, закон не должен требовать прецедентов или каких-то разъяснений верховного суда (см. Раздел 8.10.2, «Полнота и ясность формулировки законов»).

Понятно, что суд должен быть открытым и состязательным для защиты от произвола. Идеальный вариант — это разбор дел коллегией судей для минимизации субъективности. К сожалению, это удорожает процесс, поэтому нужно оценивать, насколько такая практика возможна и целесообразна.

Суд присяжных (см. Раздел 3.18, «Суд присяжных») хоть и имеет недостатки, с которыми можно и нужно бороться, но необходим для баланса между обществом и государством (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»).

См. также Раздел 11.2, «Частный суд».

Экономическая ветвь государства должна обеспечивать функционирование экономики (см. Раздел 8.7.3, «Создавать условия для функционирования экономики»). Это функции современных центральных банков, министерств финансов, антимонопольных органов и т. п.

Кооперативная ветвь — это, по сути, кооператив, товарищество всех жителей. Данный орган создаётся для управления государственной собственностью и компаниями, а также для защиты интересов потребителей (см. Раздел 3.5, «Защита интересов потребителей»), возможно, и выполняет роль профсоюза (см. Раздел 12, «Профсоюзы»). Управляется выборным директором. Кооперативная ветвь управляет госкорпорациями, лесами и землёй.

Академия наук должна быть обособленным от силовой ветви органом, для того чтобы наука развивалась свободно и объективно, а не под чьим-то давлением. Управлять академией наук должен избираемый коллегиальный орган — президиум.

Серьёзная проблема в науке — это организация защиты от любой субъективности, от вольных или невольных ошибок. И один из механизмов такой защиты — независимое воспроизведение исследований. Вопрос в том, как обеспечить эту независимость, чтобы, например, авторитеты из академии наук не могли лишить кого-либо возможности продолжать научный поиск за критику их работ. Пока я вижу только один способ — иметь вторую академию, финансируемую независимо от первой. Например, Академия фундаментальных наук — это отдельная структура, а Академия прикладных наук — это учреждение внутри кооперативной ветви для решения общественно важных прикладных проблем.

СМИ, финансируемые спонсорами, с высокой вероятностью транслируют мнение этих спонсоров, а СМИ, финансируемые за счёт рекламы, почти гарантированно деградируют до совершенно примитивного контента. Поэтому, для того чтобы граждане получали объективную информацию, им необходимо иметь СМИ, не зависящее от рекламных доходов, частных спонсоров и силовой ветви. Директор такого общественного СМИ должен избираться гражданами, а устав — определяться на референдуме. Подробнее — в параграфе о СМИ (см. Раздел 21, «СМИ»).

Структура, которая оценивает работу силовой и иных ветвей государства, должна быть обособлена от них, она должна собирать информацию по критериям оценки работы государства и предоставлять её гражданам. Это что-то вроде независимого министерства статистики, которое должно собирать данные о качестве работы других ветвей. Не исключено, что эту ветвь имеет смысл объединить с информационной, так как она также подразумевает сбор и анализ информации.

Индивиды и иные общественные системы должны рассматриваться законодательством и, соответственно, государством как чёрные ящики — необходимо предъявлять требования к их внешним проявлениям, а не ко внутреннему устройству. Это один из известных методов борьбы со сложностью (см. Раздел 2.3.6, «Вселенная — сложная штука»). Хотя некоторые системы, связанные с безопасностью, необходимо контролировать и изнутри.

Решения не должны приниматься исходя из неопределённых рисков. Это, по сути, просто закон логики, но в связи с быстрым распространением массовых фобий приходится его озвучивать явно. Хороший пример — боязнь ГМО. Все риски, которые удалось сформулировать, изучены, проведены исследования на множестве поколений подопытных животных, никаких проблем обнаружить не удалось, но противники ГМО твердят: «А вдруг когда-нибудь случится что-нибудь?» Когда-нибудь что-нибудь обязательно случится, но это не значит, что подобными рассуждениями сто́ит пользоваться при принятии государственных решений.

Нельзя вводить запреты, исполнение которых невозможно. Если закон противоречит реальности или его соблюдения никто не требует, то он становится инструментом давления на неугодных.

Например, нельзя вводить законы, для воплощения в жизнь которых требуется полный контроль над личной жизнью, это логично следует из права на личную жизнь (см. Раздел 4.3, «Индивиды имеют право на приватность»).

Если законы не противоречат принципу исполнимости (см. Раздел 3.3, «Исполнимость законов»), то в процессе принятия необходимо исходить из того, что государство обеспечит их выполнение. То есть не нужно отказываться от принятия законов под предлогом того, что, например, коррупция помешает их исполнить. Если коррупция мешает, то с ней и нужно бороться (см. Раздел 3.12, «Коррупция и правонарушения чиновников»), а не поддаваться на её шантаж.

Все законы должны проходить экспертизу на коррупциогенность. Есть общепризнанные рекомендации для проведения такой экспертизы, но описание их не входит в задачу книги. Хотя стоит оговориться, что не стоит превращать государственного служащего в робота, не всё можно формализовать (см. Раздел 3.14, «Отказ от необоснованной формализации целей»), хотя, возможно, если решение какого-то вопроса нельзя однозначно описать в законе, то выбор должны делать граждане.

Особое внимание должно уделяться обратной связи с гражданами, современные технологии позволяют делать это очень эффективно. Государство должно предоставлять гражданину электронную систему для обращений в различные государственные органы, в том числе и публичных (петиции), причём эта система должна быть неподконтрольна тем органам, в которые через неё обращаются. Например, система для обращений к органам силовой ветви госуправления должна находиться под контролем законодательной ветви. Технически это должно быть реализовано примерно так, как организованы службы поддержки клиентов у лучших коммерческих компаний.

Интересный вариант обратной связи — алгедонической — описан у Стаффорда Бира. Суть этого подхода к управлению в постулировании того, что управляющая система в принципе не может обработать весь массив информации о текущем состоянии объекта управления, поэтому для упрощения она принимает от объекта управления только сигналы «хорошо»/«плохо». Применительно к обществу сегодня это можно реализовать в виде мобильного приложения с двумя кнопками, красной и зелёной, на основе частоты нажатий на ту или иную кнопку государство сможет оценивать по настроению общества правильность своих действий.

Государство должно автоматизировать всё, что поддаётся автоматизации.

Весь документооборот должен быть электронным.

Индивид — недостаточно надёжное звено, и там, где можно его заменить формальной машиной, это нужно сделать.

С одной стороны, государство должно максимально эффективно расходовать бюджетные средства, т. е. закупать самое дешёвое из качественного. С другой стороны, даже если удалось измерить это качество, остаются две проблемы: монокультура (см. Раздел 8.6.7, «Защищаться от рисков монокультуры») и поддержка одного производителя (см. Раздел 4.1, «Монополизация»). Возможно, правильным решением для государства будет закупка у всех присутствующих на рынке компаний (или всех участвующих в тендере) в объёмах, соответствующих их долям на рынке. Можно даже сместить пропорции в пользу мелких компаний. Такой способ также минимизирует возможности для коррупции, т. к. формализует процедуру закупок и стимулирует конкуренцию, хотя понятно, что и у этого подхода есть минусы, ибо нет гарантий, что другие игроки поставляют наилучший товар.

См. также Раздел 8.7.3.2, «Независимость от крупного бизнеса».

Все общественные структуры должны быть построены так, чтобы им было выгодно достижение цели, а не движение к цели.

Как пример, нужно платить за хорошие дороги, а не за ремонт дорог, нужно платить за здоровье индивидов, а не за лечение.

Рассказывают (не нашёл источников, подтверждающих эту историю, но звучит логично и по-фордовски), что на заводах Генри Форда ремонтная бригада, отвечающая за безостановочность работы конвейера, получала оплату только за те часы, когда конвейер работал, а за время, когда бригада занималась ремонтом, зарплата не начислялась. Независимо от того, насколько это правда, здесь хороший пример правильной мотивации: мастера были денежно заинтересованы сделать ремонт быстро и качественно, чтобы конвейер больше не ломался и простаивал как можно реже.

Как убедительно показал Сирил Норткот Паркинсон [ParkinsonLaw], численность чиновников возрастает даже при уменьшении объёма работы — бюрократы сами себе её создают. Примерно о том же говорит теория общественного выбора: бюрократия стремится к экономическим выгодам, а один из способов получения таких выгод — рост числа подчинённых, ведь это больший бюджет и больший бюрократический вес. Вариантов видится два: решением референдума лимитировать зарплатный фонд и утверждать на референдуме структуру или численность чиновников. Ведь чиновник — это наёмный сотрудник, и он не может брать новых сотрудников без одобрения нанимателя или изменять себе зарплату (см. Раздел 3.11, «Зарплата госслужащих»).

Также необходимы стимулы, мотивирующие бюрократию оптимизироваться, например в виде премий за обоснованные предложения по сокращению численности сотрудников и автоматизации работы. Ну и оплата работы чиновников должна зависеть не от количества подчинённых, а от результата (см. Раздел 3.9, «Плата за результат»), скорее даже руководитель должен получать больше, если он достиг цели меньшим числом сотрудников.

Никакой государственный служащий ни в каких ветвях госуправления не может определять размер своей зарплаты, т. к. это создаёт конфликт интересов между индивидом и группой (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»). Зарплата избираемых гражданами служащих должна определяться на референдуме, в идеале она должна зависеть от эффективности работы (см. Раздел 3.9, «Плата за результат»). А уже избранные руководители, вероятно, должны иметь какое-то влияние на заработные платы своих подчинённых, поскольку он отвечает за результат, ему решать, как достигать поставленных целей. И понятно, что зарплаты госслужащих — это открытая информация (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»).

Для борьбы с правонарушениями госслужащих необходим орган, подчинённый непосредственно главе силовой ветви государства. Но в рационально организованном государстве проблема коррупции не может быть столь острой, как в современных государствах, так как:

В дополнение к этому:

Для того чтобы не было сомнений в надёжности высших чиновников, их близкие родственники должны постоянно проживать на территории страны. В случае выявления коррупции необходимо проверять источники доходов всех родственников и друзей коррупционера и конфисковывать незаконно полученное, а при доказанном соучастии применять и иные меры наказания.

Ресурсы из бюджета должны выделяться только на цели, соответствующие критериям SMART: конкретные (Specific), измеримые (Measurable), достижимые (Attainable/Achievable), значимые (Relevant) и с конкретным сроком (Time-bound).

Есть распространённая ошибка управления индивидами, состоящая в попытках строгой формализации неформализуемых вещей: придумываются какие-то метрики, а потом реальная цель заменяется увеличением значения этих показателей. Например, нужно нам как-то оценивать работу учёных и мы хотим выделять финансирование лучшим (на самом деле это плохой способ, но для примера сгодится). Что делают бюрократы-формалисты? Раз учёные по итогам своей работы публикуются в научных журналах, то надо учитывать количество публикаций. Тогда некоторые учёные, чтобы получить больше денег, начинают кропать фальшивые статьи для «мусорных» журналов. Чиновники принимают решение сделать рейтинг журналов и учитывать только хорошие, но учёные теперь публикуют много статей по одному исследованию или какие-то тривиальные вещи. Чиновники решают, что надо учитывать, сколько ссылок на опубликованную статью есть в других статьях, чтобы оценить её полезность. Тогда учёные начинают массово цитировать друг друга, накручивая друг другу индекс цитирования, и понятно, что у этой войны нет конца. Точно так же попытки оценивать и оплачивать работу программистов по числу строк кода и количеству решённых задач приводят к росту этих метрик без достижения результата. Проблема эта давно известна и имеет много названий: эффект кобры, закон Гудхарта, закон Кэмпбелла, можно и критику Лукаса сюда приписать, ибо, делая метрику целью, мы изменяем саму систему, и метрика перестаёт отражать то, что отражала изначально хотя бы косвенно.

На первый взгляд может показаться, что этот пункт противоречит требованию измеримости из параграфа о SMART (см. Раздел 3.13, «SMART»). Полагаю, что измеримость не означает формальности в сложных социальных вопросах. К примеру, робота, производящего болты, мы можем оценить по количеству болтов, прошедших контроль качества, а оценить образованность индивида (успешность окончания школы) или качества учёного одними только формальными критериями не получится. Это не значит, что метрики вообще не нужны, это лишь значит, что метрика не должна становиться целью.

Сменяемость власти — тоже неудачный термин, власть всегда остаётся за гражданами, а вот ротация чиновников — это полезная практика для предотвращения коррупции и дефицита новых идей. Нужна периодическая встряска, свежий взгляд со стороны.

Для эффективного управления государство может делить территорию на административные единицы. Для максимальной объективности и защиты от махинаций вроде джерримендеринга административные и избирательные округа должны формироваться по максимально формализованной процедуре. Например, они могут составляться из смежных четырёхугольников, которые формируются меридианами и параллелями с точностью до опидума. Причём округа должны определяться либо по формальным процедурам (например, исходя из численности населения), либо на референдуме, государство не должно иметь возможность устанавливать границы округов. Это не идеальное решение (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»), но максимально нейтральное и объективное.

Любая территория должна быть закреплена за ответственным лицом. Если это территория населённого пункта, то такое лицо может называться городовым или смотрителем. Понятно, что участок городской территории должен формироваться из целых опидумов, не нужно делить их. Смотритель должен непрерывно инспектировать подконтрольную территорию и при обнаружении любых проблем вызывать соответствующие службы (в простых ситуациях может решать их самостоятельно), к нему должны обращаться жители, если обнаружили какую-то проблему. Городовой должен контролировать ситуацию с бродячими животными, следить за чистотой, состоянием дорог, тротуаров, фасадов зданий, зелёных насаждений — за всем общим имуществом и порядком на вверенной ему территории. Может также выполнять функции архитектора и участкового полицейского.

См. также:

Есть два критерия оценки работы правоохранительных органов: количество правонарушений разной тяжести и процент раскрытых правонарушений. Чтобы минимизировать возможности для манипуляций с этими критериями в соответствии с принципом разделения исполнения и контроля (см. Раздел 1.1.3, «Разделение функций исполнения и контроля»), регистрировать правонарушения должна одна структура (прокуратура), раскрывать и предотвращать — другая (полиция или бюро расследований, если его выделение имеет смысл), судить — третья (суд). И, скорее всего, прокуратура должна быть отделена от силовой ветви, которой подчинена полиция, возможно, надзор за исполнением законов — это подходящая задача для законодательной ветви.

Государственные адвокаты не должны быть подчинены ни одной из вышеупомянутых структур, скорее всего, они должны находиться в ведении кооперативной ветви государства.

Частный, но достаточно важный аспект — правоохранительные органы должны заниматься своим делом, например, разные необоснованные запреты приводят к тому, что индивид, мотивированный бороться с преступностью, вынужден заниматься какой-то ерундой вроде отлова нудистов на пляжах, ловли девушек, зарабатывающих на сексе, или какой-то бюрократией. Посторонние обязанности демотивируют тех, кто пришёл служить общественной безопасности.

См. также Раздел 3.14, «Отказ от необоснованной формализации целей».

Присяжные должны выбираться случайным образом из несудимых дееспособных граждан, у защиты и обвинения не должно быть значительного влияния на выбор присяжных. Для принятия решения нужно какое-то квалифицированное большинство (заметно больше 50%). В остальном суд присяжных — это интересный механизм защиты от произвола судьи и ошибок следствия, хотя он порождает субъективность, которой должно быть как можно меньше, но, как я понимаю, этот механизм приносит больше пользы, чем вреда, т. к. от субъективности в значительной степени избавляет большое количество заседателей (возможно, нужен ещё инструктаж о типовых уловках, применяемых защитой, хотя при правильном образовании граждан не обманешь). Вероятно, задача присяжных — определять, доказана ли виновность, и решать, заслуживает ли снисхождения виновный, а суда — определять меру наказания на основе законодательства. Но должен быть какой-то механизм балансирования: если присяжные оправдывают явно виновного, то суду нужен механизм протеста, например повторное рассмотрение дела с бо́льшим количеством судей и присяжных.

Для устранения искажений, связанных со взаимовлиянием, необходимо, чтобы присяжные выносили вердикт независимо друг от друга, по сути их нельзя знакомить и размещать в одном помещении [Noise].

Пока не очень понятно, каким должно быть количество присяжных. Этот вопрос я оставляю специалистам, здесь лишь упомяну, что Симеон Дени Пуассон написал работу по этой теме [Poisson].

Очень часто вместо того, чтобы устранять причину проблемы, активно борются с последствиями этой причины. Очевидно, что это неэффективный подход, хотя в случаях, когда устранение причины — это длительный процесс (например, в воспитании), нужна некая комбинация подходов, т. к. пока причину устранить нельзя, нужно как-то сдерживать проблему.

Из того, что индивиды заключают Соглашение, понятно, что законы (по сути, часть Соглашения, следствия из него) могут устанавливаться только прямым волеизъявлением граждан. В этом подходе есть минусы, но другие способы хуже, т. к. нет гарантий, что какая-то малая группа будет принимать решения в пользу всех. Правление малой группы со временем, скорее всего, превратится в диктатуру, полномочия государства слишком велики, чтобы их можно было доверить группе представителей (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»). Она будет принимать решения в свою пользу, т. к. у нас нет метода набрать в неё абсолютных альтруистов, даже если такие существуют. Также малую группу проще подкупить или обмануть. Проблема представительской демократии в том, что система мотивирует избранников не решать проблемы, а откладывать их на период больший, чем срок от выборов до выборов, а также делать всё для своего переизбрания, а не для блага общества. Государство создаётся в том числе для решения долгосрочных задач и достижения долгосрочных целей, а избранные представители мотивированы весьма краткосрочными. Также сторонники представительской демократии описывают её как разделение труда, мол, граждане делегируют занятие политикой неким «специалистам». Но ведь нет и не может быть никаких специалистов в политике — только сами индивиды могут решать, как им жить, а в связи с больши́м разнообразием мнений и взглядов практически невозможно найти небольшое число представителей, которые бы полно отразили это разнообразие. Хотя последнюю проблему можно уменьшить, если выбирать представителей по отраслям знаний / кругу вопросов, но это не снимает других проблем управления малыми группами, а при этом мало отличается от прямой демократии: раз индивиды могут избрать какого-то эксперта, то ничего не мешает им голосовать самим, опираясь на его мнение. Другое возражение против прямой демократии — это чисто технические сложности, связанные с прямым волеизъявлением, однако, как отмечает Руссо [Rousseau], с этим как-то справлялись даже когда не было никаких современных коммуникационных технологий:

Исходя из принципа равенства (см. Раздел 3.2, «Все индивиды являются равными участниками Соглашения»), один гражданин — один голос. Все граждане имеют право законодательной инициативы, но для защиты от перегрузки предложениями перед выносом на всеобщее обсуждение инициатива должна набрать определённый процент голосов (возможно, относительный — например, обсуждать самую популярную инициативу за определённый период).

Решения принимаются большинством голосов (см. Раздел 3.3, «Общественные решения принимаются большинством голосов»), причём абсолютным, т. е. большинством избирателей, а не проголосовавших. Скорее всего, для принятия закона необходимо значительно больше 50% голосов избирателей — раскола в обществе не должно быть. Ведь при принятии закона большинством, всего на один голос превышающим 50%, может получиться, что государство будет насилием заставлять несогласную половину общества исполнять этот закон. По идее, надо продолжить обсуждение и найти устраивающее большинство решение. Да и раз все поддерживают конституцию, то выводы и решения граждан, принимаемые на её основе, должны быть близкими по содержанию, а не противоречить друг другу. Скорее всего, стопроцентной поддержки добиться невозможно, и пока непонятно, как обосновать минимальный порог. Вполне может быть, что нужно накопить опыт таких голосований и эмпирически установить минимальный порог, т. к. слишком высокий порог может парализовать принятие решений. Не исключено, что какие-то не очень важные или очень срочные решения можно принимать по схеме 50%+1, но пока не готов сказать, в каких случаях это может быть необходимо.

Есть несколько распространённых возражений против прямой демократии. Главное состоит в том, что индивиды глупы, необразованны и легко поддаются обману. И это действительно может быть проблемой, поэтому главное в демократическом обществе — система образования, которая создаёт умных, образованных и устойчивых к обману граждан (см. Раздел 3.2.1, «Школа»). Конечно, все не могут быть специалистами во всём, но умные индивиды должны понимать, когда нужно прислушаться к мнению специалистов, и должны быть достаточно эрудированны, чтобы понять его. То есть образованный индивид понимает границу своего знания, как Сократ, который говорил:

Например, я не являюсь специалистом в криптографии и осознаю это, поэтому не изобретаю свои собственные алгоритмы шифрования, а использую рекомендации сообщества профессионалов-криптографов. Тем, кто выдвигает данное возражение, обычно кажется, что управлять должны какие-то «специалисты», но таких нет. Есть специалисты, которые знают, как сделать, но нет специалистов, которые знают, что нужно делать. Только сами индивиды знают как они хотят жить и на самом деле демократическим голосованием должны приниматься в основном политические решения — не всеобщим голосованием определяется какой алгоритм шифрования должен использоваться, но политическим решением может быть постулирование права на приватные коммуникации.

Другими словами, могут принимать правильные решения только те, кто владеет информацией и способен её анализировать. Не сто́ит недооценивать интеллектуальные возможности индивидов, большинство способно учиться на своих ошибках. Если ситуация требует, то со временем общество, как и индивид, взрослеет и учится принимать мудрые решения.

Второе возражение состоит в том, что якобы при коллективном принятии решений размывается ответственность — непонятно, кто ответит за ошибки. Это возражение основано на неправильном понимании ответственности: каждый дееспособный индивид несёт ответственность за свою жизнь и не имеет права переваливать эту ответственность на кого-то другого:

Из вышесказанного легко понять, что должны принимать решения те, кто ощутит на себе результаты этого решения, другими словами, решения, касающиеся своей жизни, нельзя переложить ни на кого, ни у каких специалистов нет морального права решать за других, что им делать, каким путём двигаться.

Например, швейцарцы приняли на референдуме решение не строить новые АЭС (а старые закрывать при появлении любых рисков) и переходить на солнечную энергию. Это значит, что они готовы платить за возобновляемую энергию, даже если она дороже, это их ответственность, их выбор. И если после извержения какого-нибудь вулкана они останутся без еды и энергии (т. к. Солнце будет закрыто пеплом вулкана), то это тоже будет их ответственность — никого, кроме себя, они обвинить не смогут.

Интересные примеры случаев, когда коллектив принимает решение лучше, чем любые эксперты, приводятся у Джеймса Шуровьески [Wisdom_of_Crowds], хотя аналогичные идеи можно обнаружить ещё у Руссо [Rousseau]:

К сожалению, такой подход хорошо работает для определённого вида задач и только в определённых условиях. Однако, во-первых, эти примеры показывают, что множество индивидов вполне может принимать эффективные решения, хотя многим кажется, что это в принципе невозможно. Во-вторых, примеры показывают, что важно для успешного принятия коллективного решения. Главный критерий — разнородность, наличие различных мнений, картин мира, источников информации. Сила общества — в разнообразии. Отсюда следует особая важность развития самостоятельного, критического мышления. А вот эксперты часто едины не только в правильных ответах, но и в ошибках, т. к. в экспертной среде мало разнообразных мнений. К тому же наука о принятии коллективных решений продолжает развиваться, создаются математические методы для уменьшения существующих недостатков [Wisdom_of_Crowds2].

Как видим, прямая демократия — единственный рациональный вариант, хотя он и не идеальный, но идеальных нет, приходится выбирать лучшее из того, что есть (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»).

Демократия — это не произвол народа, есть конституционные принципы, которые обычным голосованием нарушить нельзя (см. Раздел 8.10.3, «Последовательность, логичность законов»). Например, никаким большинством голосов нельзя приговорить невиновного индивида к смерти или иному наказанию. Также есть границы между личным и общественным: например, всеобщее голосование не может решать, кому с кем вступать в брак. Наиболее точный термин — конституционная прямая демократия. А абсолютная демократия — это скорее диктатура большинства, чем демократия.

Из вышесказанного следует, что законы могут быть двух видов: следствия из Соглашения, которые просто выводятся из конституционных принципов (всеобщее голосование проводится, чтобы граждане подтвердили: вывод был сделан корректно), их можно назвать консеквентами, и коллективные решения, которые не противоречат принципам, но и не выводятся из них. Для таких, вероятно, подойдёт термин вотумы. Например, ответ на вопрос, где построить термоядерный реактор, — это не следствие из базовых принципов, а решение со множеством вариантов.

См. также:

Сейчас гражданство чаще всего выдаётся автоматически, исходя из гражданства родителей. Однако быть гражданином — это значит участвовать в решении проблем всего общества, а индивид, принимающий такие решения, должен разделять принципы, на которых построено данное общество, владеть информацией о том, как оно устроено, и уметь делать из неё выводы. Без этого гражданин мало отличается от генератора случайных голосов, а если и отличается, то в худшую сторону.

На самом деле сейчас есть два вида гражданства, но из-за того, что они называются одним словом, не все об этом задумываются. Есть полное гражданство — «полные» граждане не только находятся под защитой государства (например, на территории иных государств), но и имеют особые права (например, право на часть прибыли от использования общих ресурсов) и обязанности (см. Раздел 7, «Права и обязанности гражданина»). Полное гражданство получается обычно вместе с паспортом. А есть просто граждане, которые тоже находятся под защитой государства, но не имеют особых прав и обязанностей, например несовершеннолетние и признанные недееспособными, такое гражданство может присваиваться по факту рождения и не требовать согласия индивида. «Полных» граждан я предлагаю называть гражданами, а простых — патридами. Для внешнего мира все они равны — это граждане, находящиеся под защитой государства. Гражданин, в отличие от других индивидов, имеет особые права, а также дополнительные обязанности.

Все, находящиеся на территории страны, обязаны соблюдать её законы (см. Раздел 3.5, «Соглашение обязательно к исполнению для всех находящихся на территории его действия»), в том числе об уплате государственных платежей (см. Раздел 2, «Налоговая политика») и обязательных страховок. Однако обязанности, долг нельзя взвалить на кого-то без его ведома и согласия (см. Раздел 4.1.6, «Никто никому ничего не должен, если на иное нет оснований»), поэтому:

Так как неграждане не несут обязанностей гражданина, например не служат в армии, то налог для них может быть выше. Конечно, есть риск, что мало кто захочет быть гражданином, чтобы не нести соответствующие обязанности, но, во-первых, это маловероятно в нормальном обществе (в котором служба престижна), а во-вторых, если кто-то не хочет участвовать в управлении обществом — это его личное дело, насильно заставлять смысла нет.

Двойного гражданства не должно быть, и проживание за пределами государства не должно избавлять от налогов и иных обязанностей, ибо права гражданина идут вместе с обязанностями. В теории двойное гражданство может быть, если ни законодательство, ни интересы государств не конфликтуют и гражданин готов выполнять обязанности двух государств. Но на практике это, скорее всего, невозможно — даже если государства нейтральные, они могут, например, подвергнуться нападению, требующему всеобщей мобилизации, и гражданин должен будет одновременно вступить в ряды обеих армий. Поэтому не надо пытаться усидеть на двух стульях, индивид должен принять решение, членом какого общества он хочет быть. Понятно, что невозможно всё проконтролировать, но если обнаружилось, что индивид одновременно является гражданином государства А и государства Б, то выяснившее этот факт государство должно лишить индивида гражданства.

Открытый вопрос — сто́ит ли приостанавливать гражданство при невыполнении гражданских обязанностей (неуплата налогов, уклонение от службы в армии).

Житель должен обладать публичной репутацией — публичным профилем в общественной социальной сети (см. Раздел 2.6, «Социальная сеть»). Члены общества обладают правом знать, с кем имеют дело, знать, кому можно доверять, а кому нет. Под репутацией понимаются факты или утверждения о достойных или не очень поступках индивида, история его публичных активностей и оценка его качеств/способностей другими индивидами, в т. ч. деловая репутация: информация о квалификации, успешных и не очень проектах. Должен ли быть рейтинг (числовая характеристика его репутации) у индивида — это вопрос открытый, т. к. при формировании такого рейтинга теряется приличная часть информации, да и много возможностей для накрутки, а значит, его полезность сомнительна.

На первый взгляд кажется, что это какой-то тоталитаризм. Но если подумать, то станет понятно, что это скорее возврат к норме, ведь в малых сообществах всегда так и было, — каждый всё знает о каждом, но с ростом общества индивидуальной памяти и времени на контакты со всеми начинает не хватать. Необходимость публичной репутации можно вывести из теории игр, в которой есть модели, показывающие, что честным быть выгодно, когда взаимодействие долгосрочное, т. е. будет многократно повторяться, а в случае однократного взаимодействия с незнакомцем обманщики начинают выигрывать и вытесняют честные стратегии. В больши́х сообществах индивиды всё чаще имеют однократные взаимодействия с другими незнакомыми индивидами, с которыми ранее не было опыта сотрудничества, соответственно, не всегда понятно, как с ними себя вести. Для решения этой проблемы и существует публичная репутация как некая замена памяти о прошлых взаимодействиях.

Сейчас общество пытается решать данный вопрос отдельными мерами. Рассмотрим некоторые из них.

Как видим, проблема актуальна, и есть много разрозненных попыток её решить, пора свести всё в одну систему и сделать её общедоступной. К сожалению, не у всех индивидов есть внутреннее стремление поступать корректно, опасение за свою репутацию — это хороший стимул не нарушать общественные правила, ведь нередко бывает, что всякие мелкие мошенники, обманув одних индивидов, вскоре обманывают и других, пользуясь тем, что новые жертвы с ними ещё не знакомы. По сути, наличие публичной репутации весьма выгодно честным индивидам, т. к. хорошая репутация даёт преимущества, а плохая наказывает. Но надо понимать, что хорошая репутация — понятие относительное. Во-первых, она не предполагает кристальную чистоту, т. к. индивиды ошибаются, и это всем известно (см. Раздел 2.2.3, «Индивиды могут ошибаться»), во-вторых, записи каждый трактует по своим критериям: что для одного недостаток, для другого — достоинство.

Есть проблема с репутацией: она должна быть публичной и неизменяемой, чтобы исключить махинации, но при этом получается, что невозможно убрать информацию о действиях, совершённых очень давно. Ведь что-то может поменяться, и оценивать индивида по делам большой давности не очень корректно. Не знаю, как тут лучше поступить, скорее всего, тот, кто будет читать о репутации другой личности, должен учитывать этот момент, возможно, сто́ит по умолчанию выводить только дела последних нескольких лет, хотя это не защищает от того, что кто-то сохранит копию старых данных.

Пополнить публичную репутацию индивида может любой другой житель, плюс записи могут вноситься по решению государственных органов (от имени всех граждан, принявших решение). Очевидно, что, внося запись кому-то в репутацию, индивид влияет и на свою — ложное сообщение сильно испортит репутацию его автору. Понятно, что конкретный индивид будет оценивать других, опираясь на отзывы тех, кому доверяет он или кому доверяют те, кому он доверяет, а для государства имеют значение только записи, сделанные государством.

В общественных местах индивид должен быть идентифицируемым, например не скрывать своё лицо, хотя это сложно реализовать из-за множества особых случаев, так что вопрос пока открыт. Как вариант — транслировать в небольшом радиусе некий идентификационный номер, не обязательно номер индивида, это может быть аналог номеров автомобиля, индивид может иметь несколько таких и транслировать любой из них, а соответствие с номером индивида должно быть известно только определённому государственному органу. Это вопрос ответственности за свои действия, не случайно на автомобили требуется вешать номера. Общество вправе рассчитывать на адекватное, предсказуемое поведение жителей в общественных местах, и идентифицируемость — один из способов достижения такой адекватности. Идентифицируемость в общественных местах — это как предоставление своей репутации в залог, некий уговор — вот он я, честный и уважаемый индивид. Если я совершу что-то недостойное, можете вписать это в мою репутацию.

Видео- и фотосъёмка в общественных местах не могут быть запрещены. Если индивид или вещь находятся не в персональном пространстве, то их может видеть множество индивидов, съёмка ничего принципиально в этом вопросе не меняет. Государственные служащие при исполнении служебных обязанностей должны вести съёмку с помощью персонального видеорегистратора.

Публичная репутация должна быть и у организаций любых видов.

Тем, кому интересен более детальный анализ вопроса репутации, рекомендую книгу Романа Петрова и Ильи Сименко «Реконизм» [Reckonism].

См. также:

Основные пояснения того, почему армия должна быть именно такой, приведены ранее (см. Раздел 7.2, «Гражданин обязан служить в армии»), а в этом параграфе описываются дополнительные соображения об устройстве вооружённых сил.

Армия быстрого реагирования и специального назначения должна быть профессиональной и максимально обеспеченной современной техникой. Для мирного и нейтрального государства большая армия и не требуется, основная задача — охрана границы, и уже сейчас это по большей части можно переложить на технические средства, снижающие потребность в большой численности личного состава.

А призыв в армию в том виде, в котором он сейчас существует во многих странах, когда индивида изымают из общества и содержат за забором, не должен практиковаться. Это больше похоже на тюрьму. Необходимо реформирование по образцу армий, подобных швейцарской. Для того чтобы гражданин освоил военную специальность, его не нужно держать в тюрьме, отрывая от родных и от участия в экономической и иных сферах жизни общества, он может, не выпадая из жизни, включить подготовку в свой распорядок, в том числе освоить что-то самостоятельно. Если же гражданин не выполняет требования по военной подготовке, то только тогда его призывают в армию тюремного типа, подобную современной.

В рационально организованной армии индивид после получения гражданства выбирает одну или несколько военных специальностей, их необходимо освоить за определённый срок. Гражданин живёт дома, работает/учится и параллельно занимается подготовкой к экзамену, в том числе по действиям в команде. Сдав экзамен, получает военный билет и становится резервистом. Резервист должен периодически пересдавать экзамен и ездить на сборы (кратковременные, несколько недель). Во время сборов резервисты эквивалентны призывникам и могут выполнять те же задачи. Воинская обязанность гражданина не зависит от пола, физического здоровья (исключая инвалидов, а человеку с плоскостопием найдётся место службы, не вредящее его здоровью) или иных признаков — в современной армии есть работа для всех.

Существование частных армий противоречит идее монополии государства на применение насилия и создаёт угрозу для государства. Сомнительно, что граждане могут участвовать в войне в составе армий других государств (тем более непризнанных), ведь убивать запрещено во всех случаях кроме самообороны, а если ты поехал неведомо куда воевать, то это не очень похоже на самооборону. Хотя вопрос о наказаниях требует проработки.

Скорее всего, оружие и форма должны быть собственностью военнообязанного и соответствовать уставу. Оружие — штука серьёзная, от него зависит жизнь владельца, поэтому за содержание оружия должен отвечать тот и только тот, кто им будет пользоваться. От удобства и качества формы также могут зависеть жизнь и эффективность действий бойца, поэтому наилучший вариант — дать индивиду возможность решать, где брать экипировку и как её содержать.

Служба спасения частично схожа с армией (см. Раздел 1.5, «Армия»): необходимо постоянно действующее профессиональное ядро. Но чрезвычайные ситуации могут быть столь крупных масштабов, что профессионалов не будет достаточно, поэтому каждый житель должен быть в резерве, а значит, сдавать экзамены и участвовать в учениях, чтобы быть готовым помочь другим (см. Раздел 2.5, «Для защиты от опасностей Вселенной индивиды стремятся к сотрудничеству и взаимопомощи — образуют общество»).

Также понятно, что профессиональные спасатели не могут быть одновременно везде, а время в экстренных ситуациях может стоить жизней, поэтому те, кто оказался поблизости, должны быть способны помочь.

Странно об этом говорить, однако, как показывает практика некоторых стран, не всем очевидно, что спасатели не должны заботиться об имуществе в ущерб безопасности индивидов. Весь имущественный ущерб должен покрываться страховками. А в случаях, когда имущество было размещено с нарушениями норм безопасности, виноват сам владелец.

Налог — платёж в государственный бюджет, по сути — плата за неявные государственные услуги, т. е. общественные блага (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»). Размер его не должен зависеть от дохода, т. к. все граждане равны перед государством и получают равное количество неявных услуг. Нужны также местный налог уровня населённого пункта и какие-то сборы на уровне опидума для развития его территории. Местный налог уровня населённого пункта направляется на обслуживание и развитие общегородского имущества (см. Раздел 1.2, «Самоуправление»).

Пошлина — платёж в бюджет за явные государственные услуги, оказанные конкретному индивиду по его инициативе, например ответ на запрос, оформление и выдача справок, регистрации и т. п.

Компенсационный сбор — платёж за пользование общим ресурсом. Земля, лес, полезные ископаемые принадлежат всем гражданам (см. Раздел 4.2.2, «Индивиды обладают коллективной собственностью на пространство и его ресурсы»), а значит, тот, кто использовал эти ресурсы, должен компенсировать остальным владельцам недополученную прибыль. Сейчас есть аналогичные налоги на землю и на добычу полезных ископаемых. Общие ресурсы принадлежат не только ныне живущим индивидам, но и будущим поколениям, поэтому доход от использования этих ресурсов должен расходоваться на проекты, приносящие пользу всем в долгосрочной перспективе (инфраструктура, фундаментальная наука).

Как поясняется в отдельном параграфе (см. Раздел 4.8, «Неравенство и прибыль»), получение прибыли — результат не только труда индивида, но и удачи, а значит, вполне обоснованно часть этой прибыли можно передавать в фонд для помощи тем, кому не повезло. В какой-то мере это вариант компенсационного сбора — сбор с удачи. Полученные таким образом средства должны вноситься в фонд справедливости и расходоваться только на помощь действительно нуждающимся и только на образование и медицину. Я думаю, что те, кто вносят в фонд справедливости, должны участвовать в распределении средств, уверен, что это будет лучше распределения чиновниками. Причём факт помощи взрослому индивиду из фонда справедливости должен быть известен не только ему (см. Раздел 2, «Налоговая политика»), но и остальным гражданам, чтобы было меньше желающих получать помощь без всяких на то оснований.

Как рассчитывать величину этого сбора, это скорее вопрос науки. Фридрих Хайек [Hayek_freedom] выдвигает аргументы против прогрессивной системы и предлагает использовать пропорциональную, но подозреваю, что полностью отбрасывать прогрессивную систему не стоит, ведь многое зависит от параметров этой прогрессии. Я думаю, что если налог не разрушает мотивацию к ведению бизнеса (то есть не уравнивает доходы предпринимателя и наёмного работника) и не равняется ста двум процентам от заработанного, как случилось когда-то в Швеции у Астрид Линдгрен, то главная проблема не в самой величине налога, а в ощущении справедливости его распределения, не раз слышал рассуждения хорошо зарабатывающих бизнесменов на тему «не хочу кормить бездельников». Поэтому я думаю, что если сборы с высоких доходов будут расходоваться только на медицину и образование реально нуждающихся (в первую очередь детям) и если те, кто делают взносы в фонд справедливости, будут иметь возможность влиять на распределение средств, то проблема ухода от налогов исчезнет или станет малозначительной.

Целевой сбор — платёж в целевой фонд, например дорожный, средства которого должны использоваться только на развитие дорог.

Акциз — платёж, направленный на стимуляцию общественно выгодного поведения. Собранные деньги должны попадать в специальные фонды и использоваться для борьбы с проблемами, которыми вызвана необходимость сбора этих акцизов. В данном параграфе собраны некоторые варианты возможных акцизов, но, безусловно, не сто́ит воспринимать этот список как готовый налоговый кодекс.

Акциз на наркотики должен стимулировать меньше их употреблять и расходоваться на пропаганду трезвого образа жизни и содержание мест изоляции и лечения наркоманов. В отличие от налога на содержание государства, величина такого акциза определяется как максимум, который можно получить с граждан, не создавая чёрного рынка. То есть нужно взять как можно больше, чтобы максимально стимулировать сокращение употребления наркотиков, но реальность такова, что при определённом размере акциза рынок начнёт уходить в тень.

Экологический акциз на импортные товары, при производстве которых используются методы, являющиеся незаконными в принимающей стране (см. Раздел 7, «Международная торговля»), должен создавать условия для честной конкуренции. Аналогичный акциз возможен для товаров, произведённых с помощью государственных субсидий, т. е. задача таких акцизов — это выравнивание условий конкуренции.

Акциз на добычу диких животных и растений (например, на выловленную в море дикую рыбу) должен стимулировать искусственное их выращивание и тратиться на инвестиции в этой сфере, однако он не отменяет компенсационного сбора.

Акциз на роскошь/потребление (см. Раздел 5, «Роскошь») должен стимулировать рациональное использование ресурсов (земли) и минимизацию напряжения в обществе из-за показного потребления, а значит, стимулировать имущественное равенство (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях»). Расходоваться акциз должен на меры по ресурсосбережению и меры по стимуляции равенства индивидов в возможностях. Компенсационный сбор за использование земли уплачивается всегда, а акциз — только при превышении определённого порога площади и прогрессивно возрастает при увеличении площади, используемой для личных нужд.

Акциз на бездетность (хотя, возможно, это не акциз, а всеобщий сбор в целевой фонд) должны уплачивать репродуктивно здоровые жители, достигшие определённого возраста (примерно 30 лет), не воспитывающие детей. Собранные деньги должны использоваться на меры по стимуляции рождаемости (см. Раздел 1.3.2, «Стимуляция рождаемости»).

Акциз на бездействующий капитал (если удастся определить, что это такое) должен стимулировать инвестировать деньги в экономику, дестимулировать накопления под матрасом, использоваться, видимо, на инфраструктурное и венчурное инвестирование. Возможно, инфляция достаточно хорошо решает эту проблему (см. Раздел 1.2, «Деньгоцентризм»), но это вопрос к экономистам.

Акциз на продукцию, не соответствующую стандартам, должен стимулировать выпуск товаров, соответствующих принятым стандартам, и использоваться для финансирования разработки стандартов.

Залог — это платёж, возвращаемый при общественно выгодном действии, например при сдаче возвратной тары.

Обязательное страхование (медицинское и иное) к налогам не относится, и взносы уплачиваются в соответствующие страховые компании (см. Раздел 5.11, «Индивиды обязаны страховать свои риски — не перекладывать их на других»).

Штраф — наказание за правонарушения (см. Раздел 3.8, «Для борьбы с оппортунистами необходимы наказания») — тоже не относится к налогам и не должен быть источником пополнения бюджета, т. к. это приводит к конфликту между целями наполнения бюджета и принуждению к правильному поведению. В идеале все должны начать поступать правильно и штрафы не платить, а значит, бюджет не должен зависеть от таких поступлений, поэтому штрафы должны уплачиваться в целевые фонды.

У меня нет готового ответа на вопрос о поддержке безработных, но я уверен, что ни экономически, ни социально неразумно раздавать деньги неработающим без всяких ограничений. Очевидно, что ни один индивид не должен умирать с голоду или от холода, но также очевидно, что оказываемая обществом поддержка не должна стимулировать иждивенчество. Одним из вариантов, может быть оказание помощи в виде кредита или небольших выплат за некую, специально придуманную работу, может и не самую экономически эффективную, но общественно полезную и стимулирующую искать полноценную работу. Примером такой работы может быть посадка лесов, выравнивание/насыпание грунта для будущего строительства, расчистка полей для использования в сельском хозяйстве. Ну и конечно никто не запрещает обзавестись страховкой на случай внезапного увольнения, но надо понимать, что любой страховой договор имеет ограничения и не позволит жить всю жизнь не работая.

Возможность получения образования не должна зависеть от платёжеспособности опекунов/родителей (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях»). Ребёнок не виноват, что у них нет средств на обучение, и сам платить не способен, пока не получит образование. Обществу нужны полноценные члены, а не обиженные на весь мир будущие бандиты, т. е. это общественное благо (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»), поэтому в данной ситуации всем выгодно потратиться, чтобы гарантировать образование тем, кому не повезло.

То же касается и профессионального образования — оно должно быть максимально доступным (в современном мире индивид без него имеет мало ценности), может быть просто бесплатным для учащихся, может включать государственные гранты для наиболее способных при условии отработки определённого срока в национальной экономике и/или безусловные общественные кредиты на оплату образования (интересный вариант кредитования, когда выплачивать долг нужно только после достижения определённого порога заработной платы), главное — чтобы финансовый вопрос не мешал индивиду получить образование, делающее его полноценным членом общества.

В соответствии с принципом разделения исполнения и контроля (см. Раздел 1.1.3, «Разделение функций исполнения и контроля») оценивать результат образования должны не те, кто учил, контролем должна заниматься обособленная структура.