Авторские права © 2016 Алексей Шруб
Аннотация
На каких принципах основано общество? Что такое патриотизм? Нужна ли обществу идеология и что это вообще такое? Является ли большинство при демократии коллективным аналогом монарха? Где граница ответственности между государственной и муниципальной властями? Как дать определение светского государства, не используя зыбкого понятия религия? Должна ли школа давать знания, нужные для последующего профессионального образования, или школа — это нечто иное? Как определить справедливый размер налогов? На эти и многие другие вопросы пытается отвечать данная книга.
Содержание
В данной книге я описываю модель устройства рационально организованного общества. Не ту, которая нравится лично мне, а модель, построенную на принципах, сформулированных путём логических рассуждений на базе достаточно очевидных постулатов. Я не претендую на звание первооткрывателя каких-либо концепций, хотя до многого дошёл сам и лишь потом обнаруживал те же идеи в книгах, но уступаю авторство тем великим мыслителям, которые были первыми. Да, за тысячелетия (однако практика показывает, что всё значимое в этой сфере имеет корни в эпохе Просвещения, т. е. примерно в последних трёх столетиях) нашей цивилизации многие идеи возникали не раз, поэтому меня устроит и звание составителя, собирателя мудрости человечества в сфере устройства общества.
К сожалению, я не нашёл ответы на все вопросы. Некоторые ответы только очерчивают направление, а в некоторых случаях есть лишь вопросы — общественные проблемы слишком сложны, чтобы можно было только книгой и практически в одиночку решить их все, и я надеюсь, что читатели привнесут новые идеи. Многие мои мысли были сформированы под влиянием книг древних и современных авторов, многие родились в дискуссиях, как в личном общении, так и в сетевом. Я хотел бы выразить благодарность всем умным людям, которые вольно или невольно помогли мне в формировании этих идей.
Я стремился разбивать текст на минимальные блоки по одной теме — параграфы, которые удобно обсуждать и на которые удобно ссылаться. Иногда они получаются очень короткими, но это незначительная плата за перечисленные преимущества.
Помимо словаря терминов и списка рекомендуемой литературы в книге также есть предметный указатель. Он нестандартный — по сути, это теги, которыми помечены параграфы. В качестве тегов использованы названия научных дисциплин. Я выбрал такой подход, потому что не могу знать всё, нуждаюсь в рецензировании различными специалистами и постарался упростить работу по поиску параграфов по конкретной дисциплине. Также предметный указатель содержит ссылки на упоминание нерешённых проблем — открытых вопросов.
Слова, значение которых поясняется в словаре, выделены курсивом (обычно при первом использовании в параграфе).
Содержание
Почему возникла идея создания этой книги? Будучи одним из жителей планеты Земля, я постоянно прямо или косвенно сталкивался с тем, что многое в этом мире организовано неэффективно, нерационально, а часто и просто глупо, что вызывало удивление и возмущение. От мелочей вроде скользкой плитки на крыльце до уголовного законодательства, которое карает за действия, не несущие никому вреда. Хотя отдельные индивиды относительно рациональны, в целом человеческая цивилизация часто ведёт себя не очень разумно. Да и люди часто поступают некорректно, но общество не даёт нормальных механизмов для решения этих проблем. Думаю, каждому хочется, чтобы окружающие его индивиды не доставляли никаких неудобств и хорошо делали свою работу.
Я постоянно про себя или вслух высказывал своё недовольство, жена говорила: «Дал обет ворчания». И, как метко заметил один из читателей, наворчал на целую книгу. Пришлось записывать, поскольку материал уже не помещался в памяти.
Попробую кратко описать проблемы окружающего мира, которые вызвали к жизни данную книгу.
Абсолютно нерациональные приоритеты. Цивилизация тратит огромные ресурсы на избыточное потребление, на войну и её сублимации, хотя если рассуждать рационально, то окажется, что самое важное в жизни каждого — это детство, позволяющее вырасти разумным индивидом, и здоровье. И сегодня мы видим, что наука потенциально способна решить любые проблемы со здоровьем, требуются лишь инвестиции, нужно готовить специалистов и выделять им необходимые ресурсы. А ведь в перспективе те же технологии смогут сделать нас не только здоровее, но и умнее и красивее, дать больше возможностей, причём всем в равной степени, а не кому как повезёт. Эти же технологии могут продлить нам молодость и увеличить срок жизни. Разве не в них приоритетно должны инвестировать каждый разумный индивид и все разумные общества?
Непонимание того, что равенство прав не даёт равенства возможностей. Личность индивида не возникает в готовом виде, а формируется, и то, в каких условиях она создавалась, в значительной степени определяет возможности разумного существа. Ведь ребёнок не выбирает родителей, кому-то достанутся богатые, кому-то — бедные, кому-то — думающие, а кому-то — деградировавшие. Поэтому разумное общество должно стремиться обеспечивать каждого ребёнка психически адекватными родителями, знающими, как воспитывать детей, как развивать их интеллект и таланты, как сберечь их здоровье до того, как они позаботятся о нём сами. В современном мире, помимо вышеупомянутого, базовой необходимостью является и профессиональное образование. Низкоквалифицированной работы всё меньше, а значит, возможность получить образование должна быть также доступна всем. Разве кто-то думает, что можно построить нормальное общество из индивидов, которым уродовали психику и мышление некомпетентные родители? Или из людей, которые не имели возможности получить образование и которых «выбросило» из экономики?
Огромные проблемы с воспитанием. Разве может общество нормально функционировать, когда большинство его членов пассивны, не уверены в своих силах, ждут, пока кто-то за них примет решение и сделает? Нормальному обществу нужны сильные духом, уверенные в себе, свободно и критически мыслящие деятельные члены, которые не нуждаются в опеке государства.
Проблемы структуры общества. Общество во многих странах атомизировалось, развалилось на толпу индивидов, которая беспомощна перед любыми организованными силами, такими как государство или преступность.
Абсолютно иррациональные страхи перед наукой. Все с радостью используют её чудеса, но каким-то образом умудряются не замечать, что без науки этих достижений не было бы.
Нерациональное использование ресурсов. Это приводит как к загрязнению отходами, так и к истощению этих ресурсов.
Несвобода. Несмотря на прогресс, многие общества всё ещё в значительной степени ограничивают свободу индивида. Это просто неэффективно, ибо именно в разнообразии, проявляющемся благодаря свободе, заключается сила общества.
Преступность, вандализм. Они сигнализируют о серьёзных проблемах. Рациональное общество должно бороться не только с самими этими явлениями, но и с их причинами.
Недостаточно эффективное накопление опыта. Многие вещи не очень быстро меняются и, в общем-то, могли быть уже продуманы идеально, до мелочей, но, к сожалению, это не всегда так.
Низкое качество образования. Предельно сложно найти настоящих профессионалов своего дела. Похоже, они появляются не благодаря, а вопреки существующей системе образования.
Недостаточно широкое образование граждан. Каждый гражданин принимает участие в общественных решениях, а значит, должен понимать, как устроено государство и почему оно устроено именно так, знать, почему он должен нести обязанности и быть в чём-то ограниченным.
Войны, смерть от голода и холода и т. д. Подобные явления должны остаться в далёком прошлом, разумная организация общества позволяет обойтись без них.
Задачи книги таковы:
Помочь разобраться, почему общество устроено именно так, каков фундамент, на котором строится государство. К сожалению, с образованием ситуация столь плоха, что даже образованный человек вынужден затратить массу времени, чтобы найти ответы на простые «Почему?» о социальном устройстве. Конечно, нельзя утверждать, что я нашёл всё, — надеюсь, читатели помогут в поисках.
Найти людей, имеющих такие же взгляды. А чтобы сравнить мировоззрения, нужно «пройтись» по всем ключевым вопросам — только тогда можно быть уверенным, что наши позиции близки. Также хотелось бы найти людей, способных детально проработать проблемы, которые я могу описать лишь тезисно.
Подтолкнуть читателей задуматься о том, насколько целесообразно устройство современных обществ и государств.
Познакомить людей с достижениями мыслителей, анализировавших общественные проблемы. Правда, формально я не являюсь специалистом в этой сфере, однако прочёл немало книг по данной теме, лучшие из них можно увидеть в списке литературы.
Собрать коллекцию ключевых вопросов для оценки общества и государства. По книге можно сделать анкету для сравнения стран. Это полезно для желающих эмигрировать — удобно иметь полный список критериев для оценки страны, чтобы не упустить что-то важное при выборе.
Я исхожу из того, что не только все люди, но и все разумные существа (существующие и пока ещё нет) при здравом рассуждении и аналогичных базовых принципах придут к таким же выводам, к каким пришёл я. Этого нельзя доказать, но я предполагаю, что любые разумные существа наделены индивидуальностью, а любые разумные существа, имеющие индивидуальность, должны согласиться на одни и те же принципы сотрудничества именно в силу того, что они все разные, но нуждаются друг в друге.
Но понимаю, что это не произойдёт само по себе. Во-первых, большинство важных общественных вопросов имеют привычные, вросшие в сознание, но ложные ответы. Даже сами понятия не имеют верных определений, чтобы их критически переосмыслить, нужен толчок извне. Во-вторых, ресурсы нашего мозга очень ограничены, и, несмотря на XXI век за окном, люди всё ещё большую часть жизни заняты вопросами биологического выживания, обычно у них просто нет времени задумываться над устройством общества и особенностями продуктивного и не очень взаимодействия его членов. Я смог переосмыслить все эти проблемы, только когда, оставив работу, получил больше свободного времени на размышления и самообразование. Надеюсь, моя книга поможет ускоренным темпом пройти этот путь и сделать описанные принципы общим знанием. Поэтому одна из задач — сэкономить читателям время на анализ проблем общественного устройства.
С одной стороны, можно сказать, что мотивация у меня эгоистическая — я просто хочу жить в нормально устроенном обществе, состоящем из нормальных индивидов. Не буду утверждать, что круглые сутки думаю, как бы сделать добро другим. Более того, считаю, что никто и не должен думать о благе зрелого разумного существа, кроме него самого́. С другой стороны, это совсем не тот эгоизм, который обычно подразумевается. Как правило, эгоистом называют того, кто хочет получить массу благ в ущерб другим и готов отделиться от этих других высоким забором с колючей проволокой. Моя цель — не отгородиться, а объединиться, хотя и не со всеми — только с теми, кто хочет аналогичного и разделяет те же принципы. Я надеюсь, что книга будет способствовать прогрессу человечества и поможет в организации рационально устроенного общества.
Если неправильно управлять страной, все умные люди уедут.
На самом деле, если хорошо копнуть, то окажется, что все проблемы уходят корнями в политику. Даже фундаментальные научные проблемы будет затруднительно решить, не договорившись о выделении ресурсов на образование и науку.
Пытаясь распространять книгу, я заметил, что большинство людей не интересуется общественно-политическими вопросами. Причины этого понятны — во многих странах государство опекает жителей, изолирует их от решения этих вопросов, а люди идут лёгким путём — перестают думать об общественных проблемах, даже непосредственно их касающихся. Ещё Шарль Луи де Монтескьё заметил:
В государствах, где народ не имеет никакого участия в управлении, он будет увлекаться каким-нибудь актёром, так же как в других случаях увлекался бы государственными делами
Сегодня у людей есть возможность не думать о государственных проблемах, но за неё они платят отсутствием контроля за решением этих проблем. Можно не думать об общественно-политических проблемах, но тогда не сто́ит жаловаться, что тот, кто делает это за вас, и решает их не так, как вы считаете правильным.
Не сомневаюсь, что все хотели бы жить в стабильной стране, а для долгосрочного существования государства необходимо выполнение двух условий:
Жители должны считать, что в данной стране они живут лучше, чем где-либо ещё, причём в первую очередь лучше не в смысле имущественного богатства, а в смысле общественного устройства, богатство — дело наживное и больше зависит от личной активности. Иначе они будут заниматься не развитием данной страны, а готовиться к эмиграции, пытаться захватить власть или отделиться.
У жителей должны быть ресурсы для защиты государства от внешнего давления. По сути, это означает, что страна должна иметь сильную экономику.
Экономика будущего будет основана на интеллектуальном труде умных и образованных индивидов, весь рутинный и ручной скучный труд скоро передадут роботам. А значит, для сильной экономики нужно сделать всех граждан умными и образованными (см. Раздел 3.2.1, «Школа»).
Однако это порождает проблему для современных государств — нужно воспитывать умных индивидов, но таких трудно обманывать пропагандой (см. Раздел 4, «Патриотизм»), их нужно убеждать аргументами. Они не хотят верить, они хотят знать, они хотят доказательств правильности государственной идеологии. Это означает, что на все вопросы, которые гражданин может задать, должны быть обоснованные ответы. Вопросы типа «Зачем мне учить это в школе?», «Почему я должен служить в армии?», «Почему я должен платить налоги?» и тому подобные должны иметь аргументированные ответы. Если ответ «Потому что надо, а не сделаешь — накажем» или используются доводы, не выдерживающие элементарной критики, то индивид понимает, что это произвол, подкреплённый насилием, и начинает думать, куда от него убежать. Умные индивиды также не терпят необоснованного вмешательства в их жизнь, в область их свободы, и поэтому необходимо строить общество так, чтобы избежать необоснованного ущемления свободы. Данная книга как раз и есть попытка описать систему, которая даёт аргументированные ответы на такие вопросы, а значит, позволяет привлечь и удержать лучших индивидов.
То государство, которое первым перейдёт на такую идеологию, привлечёт к себе самых талантливых жителей (учёных, инженеров, предпринимателей) и благодаря этому вырвется вперёд в гонке за будущее, станет локомотивом общественного прогресса. Различные государства находятся в разных точках этого пути, но шансы есть у любого. Хотя западные страны в среднем продвинулись дальше, во-первых, нельзя сказать, что они движутся прямолинейно, а во-вторых, устоявшаяся система управления достаточно инертна и не позволяет быстро меняться. Поэтому и у других государств есть шанс при наличии политической воли элит рывком догнать и перегнать по качеству общественного устройства западные страны.
Голос философа, слишком слабый, потонет в шуме и гвалте многих, которые идут на поводу у слепой привычки. Но голос мой найдёт отклик в сердцах немногих мудрецов, рассеянных по лику земли.
Конечно, я адресую свою книгу всем разумным существам, но прекрасно сознаю, что далеко не у каждого логическое мышление преобладает над стереотипами и эмоциями, для многих привычки, личные верования важнее истины. Это печально, но такова реальность, во многом определяемая системой образования, которая не развивает навык логического мышления [Kay]. Поэтому я рассчитываю, что в первую очередь книга заинтересует индивидов, имеющих развитый навык логического мышления и способных менять свои убеждения, опираясь на обоснованные аргументы. Правда, нужно понимать, что одного интеллекта недостаточно (см. Раздел 8, «Фундамент для дискуссии»).
Однако я всё же полагаю, что количество умных индивидов неизбежно будет расти, просто потому что технический прогресс уничтожает низкоквалифицированный труд и порождает массу работы для интеллектуальных и образованных людей. Конечно, можно придумать сценарии деградации, в которых умным места нет, но исходить из негативных сценариев будущего контрпродуктивно: если предполагать неизбежный негативный сценарий, то вытекающая из него пассивность увеличивает вероятность исполнения этого прогноза (см. Раздел 2, «Пессимизм»).
Политическая проблема человечества состоит в том, чтобы объединить три вещи: экономическую эффективность, социальную справедливость и свободу личности.
Это книга об устройстве общества, основанного на рациональных принципах. Не о том, как индивиду жить счастливо, а только о том, как множеству индивидов организовать свою жизнь так, чтобы минимизировать конфликты и обеспечить наилучшие возможности для достижения индивидуальных целей. Цель рациональных правил, законов — определить границы, в которых индивид может действовать в стремлении к своему счастью, не мешая делать то же другим индивидам.
Ключевые принципы рациократии
Сам термин «рациократия» возник как объединение латинского слова ratio «разумный» с древнегреческим κράτος «власть». Слово придумано не мной, но я его наделяю своим, вероятно уникальным, смыслом. Ключевой момент моего определения состоит в том, что ввиду уникальности, непохожести друг на друга всех индивидов нет другого способа договориться о правилах общежития, кроме как использовать рациональный подход.
Кратко изложить суть описанной в целой книге идеологии сложно — важно всё, но если попытаться выделить ключевые принципы, то они будут выглядеть следующим образом.
Принципиальность, логическая непротиворечивость. В законодательстве используется аксиоматический подход: определяем базовые принципы и из них выводим всё остальное, не противоречим им (см. Раздел 8.10.3, «Последовательность, логичность законов»).
Свобода и равенство. Постулируются свобода (см. Раздел 4.1, «Индивиды свободны во всём за пределами налагаемых Соглашением ограничений») и права (см. Раздел 4, «Права и свободы индивидов») индивида. Свобода индивида ограничена свободой других, но строго по объективным критериям (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы»). То есть запрещать можно только то, что причиняет ущерб, нарушает права других (см. Раздел 4.1.5, «Запреты и ограничения должны быть обоснованы»).
Сотрудничество. Сотрудничество выгодно (см. Раздел 2.5, «Для защиты от опасностей Вселенной индивиды стремятся к сотрудничеству и взаимопомощи — образуют общество»), а для существования общества индивид должен делать что-то для общего блага, т. е. индивид имеет обязанности (см. Раздел 7, «Права и обязанности гражданина»), хотя он должен их принимать добровольно, подписывая договор (см. Раздел 1.2, «Гражданство»). Из принципов свободы и сотрудничества следует необходимость баланса интересов индивида и общества.
Научность. Постулируется опора на логику и науку, а также стремление к научно-техническому прогрессу (см. Раздел 3.6.2, «Соглашение может опираться только на науку как метод познания»).
Самоуправление. Сфера деятельности государства должна быть минимизирована настолько, насколько это возможно в данной ситуации. Способ контроля государства — прямая демократия (см. Раздел 1.1, «Прямая демократия»).
Ответственность перед будущим. Постулируется устремлённость в будущее (см. Раздел 2.4, «Индивиды хотят защититься от опасностей Вселенной, так как стремятся к долгосрочным целям»). Нельзя «подставлять» будущие поколения, живя по принципу «после нас хоть потоп» (см. Раздел 2.6, «Сотрудничество поколений»).
Целеустремлённость. Постулируются определённые цели общественного развития: всеобщее здоровье, развитие науки, освоение космоса и т. д. (см. Раздел 8, «Общественные задачи, поручаемые государству, или государство обязано…»).
По сути, всё описанное есть попытка найти баланс между тремя параметрами общественного устройства, указанными в эпиграфе: экономической эффективностью, социальной справедливостью и свободой личности.
Необходимо понимать, что обсуждаемые принципы описывают целевое состояние, то, к чему нужно последовательно стремиться. Мгновенно этого достигнуть нельзя, поэтому в переходный период могут существовать исключения: например, государство берёт на себя больше функций, чем должно, если их больше некому выполнять, и одновременно стимулируется появление других субъектов, которые могли бы взять на себя эти функции.
Также важно отметить, что данная работа не ставит целью детально описать все решения, моя цель — очертить общие контуры картины. И я уверен, что есть люди, имеющие более глубокий интерес к каждой из разбираемых мной проблем и способные более полно описать как саму проблему, так и возможные решения, в этом сила сотрудничества — общими усилиями можно достигнуть намного большего.
Цивилизация уже накопила достаточно большой опыт мысленного и практического построения обществ различного устройства, и сегодня вполне понятно, что возможно, а что нет. Более того, почти все практики, которые следуют из моих постулатов, в той или иной степени уже используются в различных государствах, проблема лишь в том, что ни одна страна не реализует их все сразу. Поэтому я уверен, что разумная цивилизация может построить описываемое в данной книге общество. Для этого необходимо отбросить предрассудки, стереотипы и опереться на разум в решении общих проблем, разумно расставить приоритеты в использовании ресурсов и совместно двигаться к действительно важным целям.
Уровень развития разума — это то, что отличает человека от остальных живых существ, именно в нём наши сила и преимущество. Не в силе, физически мы слабее аналогичных по размеру видов. Не в сплочённости, тут эусоциальные виды (например, муравьи) нас обходят. Скорость размножения, здоровье — за что ни возьмись, во всём мы уступаем другим видам. Только разум дал нам возможность выжить и достичь немалых успехов (в том числе компенсировать многие слабости), на него и надо опираться, его и необходимо развивать.
Конечно, в идеале хотелось бы, чтобы весь мир пришёл к пониманию этих, по сути, очевидных, вещей, но пока индивиды разделены радикальными идеологиями, на это мало шансов, поэтому будет большой удачей организовать хотя бы одно государство или даже малое сообщество по вышеназванным принципам.
Я не придумал какого-то простого пути реализации описанных идей, уверен лишь в одном — необходимым условием является превращение их в общее знание. То есть все должны узнать о них и быть в курсе, что эти идеи — общеизвестны. И я надеюсь, что данная книга послужит этой цели.
В данной работе нет и не будет плана действий по переходу к описанному состоянию общества. И это не основание для какой-либо критики. Формулировка цели (в данном случае — переход к определённой рациональной модели организации общества) и составление плана по её достижению с учётом различных нюансов современных реалий — это разные задачи. В данный момент я смог описать только целевое состояние и пока не вижу ни возможности, ни необходимости составлять детальный план. Он нужен тому, у кого есть возможность его осуществлять, и качество реализации во многом зависит от имеющихся в распоряжении ресурсов.
Также в этой книге нет юридической строгости. Это не готовый свод законов, хотя я и старался выражаться максимально точно. Если моё описание понятно людям, то этого вполне достаточно на данном этапе.
Во-первых, нет ничего идеального и неизменного, всегда можно найти что улучшить. Тем более высказать свои мысли полностью весьма сложно, всегда остаётся что-то, что подразумевал, да забыл написать. Во-вторых, диспут полезен для поиска истины, именно коллективная работа над проблемой позволяет не упустить важные детали. Поэтому можно и нужно обсуждать вопросы, которые кажутся спорными. Но чтобы дискуссия была продуктивной, все участвующие должны опираться на общий базис, на единые принципы. В данном случае принципы следующие:
Желание обнаружения истины, а не победы в споре любой ценой, навязывания своей точки зрения или просто высказывания своего мнения. Что касается последнего, прежде чем вступать в дискуссию по поводу какого-то высказывания, сто́ит спросить себя, вы с ним не согласны (т. е. готовы аргументировать свою позицию объективными доводами) или просто оно вам не нравится (это бывает, но о вкусах не спорят).
Одинаковые определения понятий (см. Словарь терминов) и «общий» язык, слова которого имеют принятое всеми значение. Причём важно стремиться описывать содержание понятия, а не его объём. Понятно, что общественные отношения — это не математика, такой точности определений добиться трудно и, вероятно, не нужно, особенно учитывая тот факт, что даже математика не имеет определений для аксиоматических понятий, и на то есть объективные причины. Поэтому вполне достаточно терминов, сформулированных доступным для всех образом. Например, бывает, что под свободой понимают возможность делать абсолютно всё, хотя личная свобода по определению ограничена свободой других. И очевидно, что нельзя заранее обсудить все понятия. Расхождения в определениях обычно всплывают в процессе обсуждения и требуют остановки дискуссии и согласования. Также и кванторы всеобщности вроде «все» не имеют математического значения при обсуждении общественных вопросов: говоря, что все индивиды хотят, чтобы к ним не применялось насилие, мы понимаем, что может существовать исчезающе малый процент сторонников альтернативной точки зрения.
Единый источник фактов. Фактами признаю́тся утверждения, добытые с помощью научного метода (см. Раздел 3.6.2, «Соглашение может опираться только на науку как метод познания»).
Общий метод рассуждений. Рассуждать необходимо по законам логики (см. Раздел 3.6.1, «Соглашение может опираться только на логику как метод рассуждений»).
К сожалению, не все обладают хорошо развитым логическим мышлением, поэтому, чтобы дискуссия не уходила в сторону и чтобы не было махинаций, нужно сначала давать определения, а затем полностью приводить цепочку рассуждений тезис за тезисом, да так, чтобы при переходе от каждого тезиса к следующему можно было сказать, по какому закону логики сделаны те или иные выводы. Это может быть затратно и многословно, но в некоторых случаях только так получится добиться корректной дискуссии. Хотя на практике, если обсуждение требует такого подхода, это обычно означает скрытое расхождение в фундаменте дискуссии.
Выше перечислены необходимые условия для осмысленной дискуссии. А для того, чтобы добиться взаимного согласия, необходим ещё один пункт — общие постулаты. Пример такого постулата — примат свободы личности. Строго доказать стопроцентную правильность данного утверждения затруднительно, кроме того, это вопрос личного выбора. Возможно, кто-то считает, что чем меньше свободы, чем больше опеки общества над индивидом, тем лучше. Это его выбор и его право, он может объединиться с единомышленниками и строить такое общество, идеалом которого будет подобие муравейника.
Для корректного ведения диспута желательно, чтобы участники знали типовые ошибки ведения спора. Разбор таковых не входит в задачу данной книги, можно лишь сослаться на Сергея Иннокентиевича Поварнина [discuss], Пола Грэма [disagree] и «Википедию».
Содержание
Цель данной части — изложить мою аксиоматическую теорию организации общества и государства. Теорию не в общенаучном смысле как общепринятое знание, а в математическом смысле. Я формулирую очевидные постулаты и вывожу из них следствия об устройстве общества.
Моя теория имеет некоторое сходство с теорией общественного договора. Я не считаю, что нынешние государства возникли путём договора, я считаю, что государство должно строиться на базе договора, поскольку это наименее противоречивый способ. Но не простого договора, а обязательного для исполнения на всей территории страны, а значит, и для тех жителей, кто его не подписал (по причине несогласия или юного возраста). Следовательно, он не может быть просто произволом большинства, договор должен выражать интересы всех индивидов, как нынешних, так и будущих. И я считаю, что этого можно достичь, взяв за основу рационально обоснованные, универсальные принципы.
Как было сказано выше (см. Раздел 8, «Фундамент для дискуссии»), для продуктивного диалога необходимо иметь общий понятийный аппарат. К сожалению, многие общеупотребительные слова не имеют точных определений, либо таковые не распространены, поэтому каждый индивид под такими словами подразумевает что-то своё. Соответственно, приходится пояснять, что я имею в виду под тем или иным словом. Часть понятий определяется в словаре терминов (см. Словарь терминов), многие дополнительно поясняются по ходу изложения.
Однако нужно понимать, что у меня нет задачи достигать юридической строгости терминов, например, для целей данной книги достаточно поделить правонарушения на преступления и всё остальное (проступки). Конечно же, реальная классификация сложнее, но это уже задача более «низкого» уровня документов вроде уголовного кодекса.
Если люди хороши только из-за боязни наказания и желания награды, то мы действительно жалкие создания.
Теория общества — это, по сути, теория морали. Чтобы построить общество, необходимо определить, какие действия допустимы, а какие нет. Часть законодательства (например, многое в кодексе о преступлениях) имеет истоком мораль, правда, иногда по недоразумению законодатели считают, что они вправе опереться не только на мораль, но и на нравственность, различие в определениях которых поясняется в словаре. Гумбольдт [Humboldt] по этому вопросу высказывался так:
Прежде всего дело закона состоит не в том, чтобы рекомендовать добродетель, а в том только, чтобы предписывать обязанности, исполнить которые граждан можно принудить
Для привнесения в общество определённых правил поведения нет никакой необходимости в сверхъестественной силе, разумные существа вполне могут сами понять, что сотрудничество с другими выгодно, а для того, чтобы сотрудничество состоялось, необходимо уважать интересы других.
Часто, говоря о морали, ссылаются на золотое правило нравственности «Не поступай с другими так, как не хотел бы, чтобы поступали с тобой» или категорический императив «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом». Но, к сожалению, это субъективные взгляды, применение их приводит к тому, что у каждого в голове складывается свой набор моральных принципов. Например, некто может считать, что за неправильную, по его мнению, сексуальную ориентацию нужно убивать, и согласен с тем, чтобы его также убили, если он вдруг сменит ориентацию, а кто-то считает, что сексуальная ориентация — личное дело каждого и что это вопрос за рамками морали. Оба эти индивида по категорическому императиву моральны, но позиции их непримиримы. Кант, конечно, уточнял императив указанием на то, что человек не должен рассматриваться как средство, а только как цель, как самоценность, но такие общие формулировки также допускают различное толкование, поэтому не думаю, что нужно пытаться такую сложную тему раскрывать одним предложением.
Далее я пытаюсь показать, как из простых и очевидных постулатов вполне логичным путём возникают универсальные правила жизни общества, которые, по сути, включают в себя мораль.
Постулаты — утверждения, принимаемые без строгих доказательств, ибо они являются основой для обоснования всех остальных утверждений. Моя цель — найти такие постулаты, которые без сомнений будут приняты всеми индивидами при здравом рассуждении, которые покажутся им корректными и подходящими для организации сотрудничества. Нет задачи найти наименьшее число постулатов, более важна понятность и связность их изложения, поэтому некоторые утверждения могут быть на самом деле теоремами, то есть следовать из других.
Если попытаться кратко сформулировать содержимое раздела примерно так, как это могло бы звучать в конституции, то получится следующее.
Мы — разумные, самостоятельные и уникальные индивиды, проживающие на данной территории, достигшие дееспособности, сознавая неизбежные опасности, трудности и неопределённости жизни во Вселенной, а также ограниченность индивидуальных возможностей для противостояния этим опасностям, связанную в том числе с неабсолютной рациональностью и небезошибочным поведением индивидов, стремясь минимизировать угрозы, а также достичь оптимума свободы, справедливости и благосостояния не только в текущий момент, но и в долгосрочной перспективе, учитывая уникальность и изменчивость во времени персональных целей индивида, которые могут быть источником противоречий и конфликтов, но стремясь к доверию и сотрудничеству, действуя в интересах не только нынешних, но и будущих поколений, опираясь на наследие, полученное от предков, и ценя его, вступаем в Соглашение, призванное помочь в достижении вышеописанных целей и ценностей. Сознавая важность индивидуального вклада в общее дело, подписывая Соглашение, мы принимаем на себя как права, так и обязанности граждан. А также соглашаемся на поиск компромиссных решений по вопросам, выходящим за пределы действия конституции.
Думаю, никто не станет спорить, что индивиды существуют, даже солипсисты могут это принять, ведь мир ведёт себя так, словно он реален. Индивидом считается представитель разумного вида, то есть вида особей, у которого при нормальном развитии формируется разум, не уступающий человеческому. Индивиды — это разумные, автономные и уникальные существа, имеющие тело. Подробнее о характеристиках индивида далее.
Понятие разума не имеет строгого, а тем более формального определения, да и анализ данного понятия не входит в задачу этой книги. Здесь оно вводится как постулат, что вполне допустимо: жить нужно сейчас, нет возможности ждать появления строгого определения, да и нет уверенности в том, что его вообще можно сформулировать. Тем более что для описания правил общежития исчерпывающего определения понятия разумности и не требуется. Разумность и дееспособность индивидов в контексте устройства общества означают способность понять, принять и выполнить договор с другими. Разумность не означает абсолютную рациональность, на решения индивида могут влиять эмоции и заблуждения, но это означает, что он в принципе способен рассуждать и поступать рационально. Такая способность тесно связана с понятием дееспособности, которая должна определяться по научно обоснованной методике.
Конечно, разумность индивидов не подразумевает обязательного равенства их интеллектуальных возможностей и степени рациональности, как будет сказано далее, индивиды различны (см. Раздел 2.2.5, «Индивиды уникальны»), но это не делает их неразумными, не лишает их права считаться особями разумного вида.
В задачи данной книги не входит давать точное определение понятия «разумный вид». Можно сказать так: разумный вид — это множество индивидов с определённым устройством организма, которое, в свою очередь, позволяет им быть разумными. Соответственно, индивид, принадлежащий к разумному виду, но по каким-то причинам временно недееспособный (незрелость, болезнь и т. п.), сохраняет определённые права. Ввиду отсутствия строгих определений понятия разумности процедура признания вида разумным может быть примерно такой: представители вида должны самостоятельно собрать определённое число подписей и подать заявление установленной формы на государственном языке в государственный орган. Ну и само государство может при необходимости инициировать процедуру признания иного вида разумным путём референдума.
Автономность индивидов означает, что они самостоятельно решают, какие цели преследовать и как это делать, получают выгоды и сами отвечают за негативные последствия этих решений. Иными словами, именно индивид есть член общества.
Думаю, такая характеристика также не должна вызывать споров. Хотя всем известно, что есть индивиды, которых опекают, считая их бестолковыми. Это не означает, что общество должно их опекать как родная мать, они обязаны когда-то повзрослеть.
Индивид обладает самосознанием (т. е. отделяет себя от окружающего мира, проводит границу между «я» и «не я») и обладает некими индивидуальными чертами — опытом, убеждениями, стремлениями и интересами. Отсюда следует, что индивид будет стремиться распоряжаться своим «я» в соответствии с личными убеждениями и целями.
В книге Эдварда Уилсона «Хозяева Земли. Социальное завоевание планеты человечеством» [earth_masters] показано, что человеческий вид по своей природе находится в конфликте между индивидуальным и общественным. Исходя из рассуждений выше, можно предположить, что проблема будет актуальной для любого разумного вида (см. Раздел 2.8, «Между индивидами возможны конфликты»). Это означает, что индивид не может быть полностью подчинён коллективным целям, как это происходит у эусоциальных видов, например у муравьёв.
В социальных вопросах мы должны исходить из того, что индивид обладает свободой воли. Для целей данной книги, как и для построения общества, нет нужды углубляться в философские проблемы свободы воли. Для практических задач достаточно того, что индивиды способны корректировать своё поведение, зная о возможных последствиях. А это несомненный факт, многократно проверенный масштабными социальными экспериментами.
Несмотря на недостатки человеческого разума (см. Раздел 2.2.4, «Поведение индивидов не абсолютно рационально»), необходимо исходить из того, что индивиды умны и самостоятельны, исключая установленные медициной случаи потери рассудка. Исходить из того, что индивид глуп и несамостоятелен и поэтому требует опеки, — значит проявлять неуважение к нему и подрывать само́ общественное устройство. Если мы постулируем несамостоятельность индивида, то ступаем на путь построения тоталитарного муравейника, в котором индивид становится винтиком системы. Это важно ещё и потому, что мы не можем определить, глуп индивид или прикидывается таковым, а прикидываться глупыми будут даже очень умные, если можно будет снять с себя ответственность за свою жизнь и взвалить её на кого-то другого. Кроме того, считая индивида глупым и опекая его, мы не даём ему возможности поумнеть, т. к. не позволяем ошибаться, а значит, получать связанный с этим опыт (как гласит поговорка, глупые учатся на своих ошибках, и это их право).
Никто не вправе решать за другого, делать за него выбор. Необходимо исходить из того, что каждый сам в состоянии определить, чего он хочет. Нужность чего-либо определяется только готовностью сделать что-то, а не словами. У нас нет иного способа определить, что индивиду нужно, кроме как посмотреть на его действия. Мы не можем заглянуть внутрь его разума, не можем проверить истинность его слов, а даже если проверим, то в следующий миг его мотивация может измениться, поэтому только готовность тратить ресурсы может быть критерием важности цели. Надо разграничить понятия «нужно»/«хочу» и «не против». Если индивиду нужно что-то, он хочет чего-то, то он совершает действия для получения этого. А когда он «не против» получить что-то, он ничего не делает и надеется, что это произойдёт без его усилий.
Из разумности и самостоятельности индивидов следует, что в общественных правилах и отношениях мы должны исходить из того, что индивид способен вести себя адекватно, можно назвать это уважением. Индивид считается способным преодолевать стресс и трудности жизни в этом мире, поэтому он не может требовать от других создания тепличных условий для него.
Любой индивид может ошибиться. К сожалению, наш мозг не является абсолютно надёжной системой и, видимо, не может быть таковой из-за сложности и недетерминированности, да и не всегда индивид обладает всей полнотой информации, чтобы принимать идеальные решения. Думаю, каждый в своей жизни не раз совершал ошибки и не будет спорить с этим утверждением.
Поэтому система общественных правил должна исходить из того, что индивиды ошибаются и что у них должен быть шанс попытаться ещё раз стать нормальными членами общества. В отношении правонарушений это подразумевает, что наказание за первое нарушение более мягкое, чем за последующие. Но и в целом ошибки не должны делать индивида изгоем. Как гласит пословица, не ошибается только тот, кто ничего не делает. Однако рецидив преступления должен наказываться максимально строго, поскольку таковой с высокой вероятностью означает, что индивид не разделяет принципы данного общества и сознательно противопоставляет себя ему, а не просто ошибается.
Несмотря на свою разумность, человек часто ведёт себя нерационально (т. е. выбирает не самые лучшие в долгосрочной перспективе, даже для себя самого, стратегии поведения).
Например, люди часто тратят деньги — выражение своего труда и времени — на вещи, которые при рациональном анализе окажутся имеющими незначительную ценность, а потом удивляются, например, тому, что медицина не способна справиться с какой-либо болезнью. Во что инвестировали, то и получили, удивляться нечего.
Детальное обсуждение причин человеческой нерациональности выходит за рамки данной работы и моей компетентности, но предполагаю, что происхождение путём эволюции неизбежно накладывает отпечаток на мышление и мотивацию, плюс к этому, подозреваю, само устройство мозга не позволяет быть абсолютно рациональным — разумное существо не может быть формально-логической машиной.
Поэтому законодательство должно стимулировать рациональное поведение. При таком законодательстве поступающий рационально не страдает, а поступающий нерационально получает определённые неудобства, допустим, платит больше. Примером может быть залог за возвратную тару или акциз на наркотики (см. Раздел 2.6, «Акциз»).
Сто́ит оговориться, что нет цели сделать индивидов абсолютно рациональными (это, скорее всего, и невозможно), в своей личной жизни они вправе руководствоваться какими угодно мотивами, но когда речь идёт об общественных отношениях, необходим общий базис, которым и являются логика и наука.
См. также Раздел 1, «Почему?».
Индивиды различны по сути, по определению, в этом заключается понятие индивидуальности. Различия являются не проблемой, а источником развития, многообразием, расширяющим возможности общества. Природа этих различий не всегда зависит от индивидов и во многом случайна (наследственность, воспитание).
В каждом разумном существе в различных пропорциях смешаны эгоистические и альтруистические устремления, такова природа индивидуальности. Задача общественных правил — не переделать конкретного индивида в более альтруистичного или эгоистичного, а дать возможность продуктивного сотрудничества.
Вполне понятно, что индивиды не могут быть одинаковыми — они отличаются с рождения, потом формируются в различных условиях, потом живут по-разному. Даже если мы в любой из моментов жизни индивидов создадим их копии (допустим, что это возможно), то как только эти копии начнут существовать независимо, получать индивидуальный опыт, станут накапливаться и отличия.
Индивиды имеют как телесные потребности, связанные с функционированием тел, так и психические, ставят цели разного масштаба и стремятся реализовывать их. Удовлетворение потребностей и реализация целей разных индивидов могут вызывать конфликты (см. Раздел 2.8, «Между индивидами возможны конфликты»).
Думаю, каждый, оглянувшись назад, согласится, что его цели и приоритеты изменялись и предсказать это заранее было невозможно. Этот факт важен для подписания общественного договора, так как он означает, что рациональные индивиды не должны пытаться вписывать в него преимущества, основанные на текущем положении и текущих целях индивидов, ибо и положение, и цели могут измениться в будущем совершенно неожиданным образом.
В случае человека история индивида начинается с двух половых клеток, однако это не значит, что любые половые клетки имеют права индивида. Права есть только у тех клеток, которые в будущем поучаствуют в оплодотворении и пройдут в своём онтогенезе определённую стадию, связанную с развитием мозга. К сожалению, в таких процессах чёткой границы нет, приходится её устанавливать. На данный момент это, видимо, 12 недель эмбрионального развития. То есть половая клетка не является полной собственностью породившего её в том случае, если из неё будет выращено разумное существо, например, нельзя изменять её ДНК так, чтобы нанести какой-то ущерб будущему разумному существу. Есть ещё одна ключевая точка в онтогенезе — отделение от организма матери. Если индивид находится в организме матери и это угрожает её жизни, то мы вправе принять решение о его убийстве, сохранив тем самым жизнь матери (см. Раздел 1.3, «Аборты»).
Вопрос о том, когда индивид становится зрелым, непростой. Во-первых, чёткой границы нет, а во-вторых, развитие очень индивидуально.
Сегодня общество слишком затягивает период детства, а люди не ведут себя ответственно, если на них не налагать ответственность. Вильгельм Гумбольдт писал [Humboldt]:
Ничто так не способствует достижению зрелости для свободы, как сама свобода
Важно, чтобы реальность требовала самостоятельности и ответственности, тогда вероятность застревания индивида в детстве будет ниже. Государству выгодно не содержать иждивенцев, а как можно быстрее вовлекать новых членов в общественно полезную деятельность. Член социума должен как можно быстрее начинать решать реальные общественные задачи, приносить пользу экономике и науке, но это требует принципиально лучшего образования, и задача общества — дать такое образование всем (см. Раздел 3.2.1, «Школа»).
Интересный критерий определения периода окончания детства предложил Пол Грэм [grahamhs]:
Некоторые скажут, что так и должно быть, ведь школьники ещё не способны сделать что-то стоящее. Я считаю это неверным. Доказательством может служить тот простой факт, что всем школьникам скучно. Скорее всего, вам не было скучно в восемь лет. Когда вам было восемь, вы «играли», а не «болтались без дела», хотя суть одна и та же. Восьмилетнему мне точно не было скучно, дайте мне дворик и других детей, и я был занят на весь день. Но к старшим классам это стало надоедать, и, как я теперь осознаю, причина в том, что я был уже готов что-то делать. Детство уходило
Можно зайти немного с другой стороны: родители, опекуны отвечают за действия несовершеннолетнего. Отвечать можно только за то, над чем имеешь власть (см. Раздел 3.1.5, «Обвинить можно только совершившего деяние или ответственного»), однако в какой-то момент ребёнок перестаёт слушаться родителей, они теряют над ним контроль. Думаю, это примерно тот же возраст, о котором говорит Пол Грэм.
Похожие оценки зрелости разума даны в теории когнитивного развития Жана Пиаже — 11–15 лет.
Опираясь на вышесказанное, можно предположить, что крайний возраст для совершеннолетия — 14 лет. С этого возраста индивид в любом случае должен становиться полноценным членом общества, которого уже никто не имеет права опекать. Но это крайняя граница. Хотя во многих странах уголовная ответственность наступает с 14 лет, есть государства, в которых она наступает с 12 лет, что означает фактическое признание дееспособности. Скорее всего, целевое состояние — взросление к моменту полового созревания, именно это похоже на единственно правильный вариант (см. Раздел 4.4, «Возраст согласия»). Необходимо так воспитывать индивида, чтобы к этому возрасту он мог стать полноценным членом общества. Если у нас будут надёжные тесты для проверки зрелости мышления, они помогут определять индивидуальную границу взросления, но не позже крайнего возраста, иначе найдутся желающие остаться в детстве.
Есть ещё одна граница в развитии индивида. Примерно после 25-30 лет человек становится менее склонен к риску. Соответственно, эту границу можно считать возрастом зрелости, например разрешать голосовать только после 25 лет. Однако не думаю, что сто́ит так делать, ведь склонность к риску — это индивидуальное качество, у кого-то его нет и в более раннем возрасте, у кого-то оно присутствует всю жизнь, мы не можем ущемлять людей на основании их индивидуальных особенностей. Да и обществу нужен какой-то баланс между консервативностью и авантюризмом, если молодых граждан выключить из принятия решений, то баланса может не получиться. К тому же лишение прав столь значительной группы будет ощущаться ею как несправедливость (см. Раздел 3.7, «Соглашение должно отражать представления индивидов о справедливости»), таких ситуаций лучше по возможности избегать, не сто́ит создавать напряжённости в обществе. Но, конечно, возрастные ограничения могут быть уместны там, где склонность к риску создаёт значительную опасность, например, когда речь идёт о ключевых государственных должностях или работе с особо опасными материалами и оборудованием.
Какие-то ограничения, конечно, возможны и после наступления совершеннолетия, но только по объективным критериям (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы»), а не по возрасту. Например, психические заболевания могут приводить к потере дееспособности.
Не вижу, каким образом можно обосновать необходимость достижения определённой границы возраста для реализации различных прав. Возраст сексуального согласия, уголовной ответственности, голосования, минимальный возраст для покупки наркотиков — всё это об одном, о гражданской дееспособности, т. е. о совершеннолетии. Лично я предпочёл бы, чтобы наркотики можно было покупать только с 25 лет, но нужны какие-то объективные основания.
Важно отметить, что чем сложнее общество, его экономика, тем больше времени нужно индивиду на развитие. Если в примитивном сельскохозяйственном обществе подавляющее большинство рабочих мест не требует даже грамотности, а необходимые знания приобретаются от родителей и окружающих людей, то в современном обществе всё большее число рабочих мест требует длительного образования, которое родители дать не могут хотя бы ввиду занятости. То есть социальное созревание стало происходить значительно дольше, а цивилизация продолжает усложняться. Поэтому образование из частного дела превратилось в общественное.
Данный постулат о том, что индивиды проживают больши́ми и постоянно изменяющимися в составе группами. Больши́ми — как минимум на несколько порядков больше числа Данбара. Это означает, что индивиды вынуждены часто иметь дело с незнакомыми людьми, с которыми ранее не взаимодействовали и о которых не получали информации от знакомых.
Вселенная — опасное место, она не устроена для беспроблемной жизни индивидов, выживанию разумного вида угрожает многое: эпидемии, ураганы, наводнения, землетрясения, извержения вулканов, метеориты, астероиды, вспышки сверхновой и вспышки на Солнце или его взрыв, рождение и гибель звёзд, чёрные дыры, столкновения галактик и т. д. Не говоря уже о таких опасностях, как риск подавиться, поскользнуться и т. п.
Может показаться, что вероятность наступления вышеперечисленного мала и что подобные ситуации далеки от нас во времени. Но, во-первых, надо понимать астрономическую сложность решения таких задач — на это может не хватить и миллиардов лет, а сегодня у нас нет даже теоретического подхода к решению многих проблем, не говоря уже о технических возможностях. Во-вторых, нужно правильно воспринимать понятие вероятности. Когда говорят, что вероятность извержения супервулкана измеряется в стотысячных долях процента в год, это не гарантирует, что извержение будет не скоро. Оно может случиться хоть завтра, а может вообще произойти два извержения подряд — это не процессы, идущие по точному расписанию, а вероятность — лишь усреднение данных за миллионы лет. Хотя, конечно, для следующего извержения вулкан должен накопить энергию, но сроки здесь не заданы жёстко.
Другими словами, можно считать, что Вселенная объявила нам войну, ибо она устроена так, что создавать сложнее, чем разрушать. Она разрушает наши тела, строения и механизмы, грозит нам вспышками сверхновых, супервулканами, астероидами, а в конце концов обещает нас уничтожить, достигнув максимального уровня энтропии — тепловой смерти Вселенной (см. Раздел 2.3.7, «Вселенная конечна во времени»).
Помимо перечисленных, есть опасности, связанные с выживанием индивидов и с удовлетворением их потребностей в материи и энергии (см. Раздел 2.2.6, «Индивиды имеют потребности и цели»). Это непростая задача, так как ресурсы ограничены (см. Раздел 2.3.4, «Ресурсы ограничены»). По сути, законы Вселенной, в том числе закон неубывания энтропии, делают жизнь в ней сложной, так как для жизни и созидания постоянно требуется приток энергии извне.
Знал бы, где упасть, — соломки бы подстелил!
Будущее неопределённо, нет способа его узнать. Да, можно пытаться прогнозировать некоторые процессы, но в любой момент эти предположения и теории могут быть разрушены непрогнозируемым событием [swan]. А значит, всегда есть опасности, которых никто не ожидает.
Волков бояться — в лес не ходить.
К сожалению, в столь «дружелюбном» мире никаким образом нельзя гарантированно защититься от всех опасностей, а попытки свести некоторые виды угроз к нулю лишь приводят к пустому растрачиванию ресурсов и созданию других рисков. Будущее неизвестно (см. Раздел 2.3.1, «Будущее неизвестно») и имеет настолько много вариантов развития, что невозможно подготовиться ко всем (см. Раздел 2.3.6, «Вселенная — сложная штука»).
Конечно, необходимо анализировать риски и принимать меры для снижения опасности, человечество достигло значительных успехов на этом пути. Но, во-первых, не все риски можно свести к нулю (например, ошибки индивидов никуда не денутся), а во-вторых, такая борьба — бесконечный процесс. Для борьбы со многими угрозами требуется всё больше технических возможностей, а значит, в любой конкретный момент времени у нас не будет хватать ресурсов для предотвращения какой-либо опасности. Другими словами, Вселенная всегда будет опасным местом по двум причинам: ограниченные ресурсы для борьбы с угрозами и наличие случайностей, не поддающихся контролю.
Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Чтобы что-то получить во Вселенной, необходимо затратить энергию, поэтому неудивительно, что любые ресурсы и услуги имеют цену. Так как ресурсы ограничены (см. Раздел 2.3.4, «Ресурсы ограничены»), они не могут быть бесплатными. Деньги тут выступают как мерило нужности (см. Раздел 6.1, «Функции денег») и как компенсация тем, кто не получил общего ресурса (см. Раздел 2.3, «Компенсационный сбор»).
Во Вселенной нет ни одного практически бесконечного и легкодоступного ресурса (энергии, вещества). Да, всех мыслимых ресурсов невообразимо много, но в каждый момент времени мы можем распоряжаться их ограниченным количеством — чтобы получить ещё, нужно затратить ресурсы и время (см. Раздел 2.3.3, «Бесплатного не бывает»).
Конечно, в конкретный момент времени в конкретном месте при конкретных объёмах потребления может существовать ресурс, который можно считать бесконечным. Например, воздух для дыхания на планете Земля может считаться бесконечным ресурсом (его значительно больше, чем требуется, и его легко использовать для дыхания) и быть бесплатным. Но, во-первых, это особый случай (в связи с ростом численности населения он, видимо, последний из бесплатных ресурсов), а во-вторых, не исключено, что в скором времени «халява» закончится и воздух придётся фильтровать или покупать в баллонах.
Другой параметр — объёмы потребления. Конечно, если общество будет сокращать свою численность, умерять потребление и остановит прогресс, то в какой-то момент можно будет считать, что ресурсов много больше, чем можно потребить. Они, безусловно, не станут бесплатными (чтобы их взять, надо будет тратить энергию), но цена будет низка, а количество, по сути, не ограничено, как воздух сегодня.
Но это путь к гибели. А если мы ввиду опасности нашего мира (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей») выбираем прогресс и экспансию (см. Раздел 8.6.3, «Обеспечивать развитие науки и техники»), то дефицит ресурсов будет с нами всегда, а значит, будет необходимость их распределять и эффективно использовать.
Также ограничены и мыслительные ресурсы индивида.
Ввиду этого, если человеку, руководящемуся разумом, приходится иногда по приказу государства делать то, что, как он считает, противоречит разуму, то этот ущерб с избытком возмещается тем добром, которое он черпает в гражданском состоянии. Ведь выбирать из двух зол меньшее также является законом разума.
Любое общественное решение может иметь свои негативные стороны, наличие таковых не может быть основанием для отказа от принятия решения. Необходимо выбрать путь с наименьшим количеством неблагоприятных последствий.
К сожалению, в нетривиальных проблемах часто нет возможности реализовать идеальные намерения и планы, которые будут хороши для всех, а принимаемые решения имеют определённую цену (см. Раздел 2.3.3, «Бесплатного не бывает»). Например, запретив оружие, мы оставляем честных индивидов беззащитными перед преступниками, а разрешив — увеличиваем вероятность нецелевого использования. Если мы отказываем жителям в праве на личную жизнь (тайну переписки и т. п.), то упрощаем работу органов правоохранения, но одновременно даём силовым структурам инструменты давления на общество, а это приводит к диктатуре (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»). Если мы постулируем свободу, то должны быть готовы смириться с тем, что некоторые проявления свободы могут нам не нравиться, но это неизбежная плата за неё.
Сложность, которую способен воспринимать и анализировать мозг индивида, невелика по сравнению со сложностью устройства Вселенной и общества. По закону необходимого разнообразия, чтобы управлять неким объектом, система должна иметь сравнимое с ним разнообразие. В формулировке известного кибернетика Стаффорда Бира это звучит как утверждение о том, что сложность системы управления должна соответствовать сложности объекта управления.
Эта сложность затрудняет выживание разума во Вселенной, так как возможности разума индивида очень ограничены.
Рано или поздно Вселенная погибнет, не столь важно, как это произойдёт, главное — проблема неизбежна. И не нужно говорить, что это может случиться нескоро — когда будет скоро, станет уже поздно, ибо решение такого масштаба проблем требует соответствующих затрат ресурсов и времени. Самый серьёзный вызов для разума — пережить или предотвратить гибель Вселенной.
Индивиды хотят жить долго, а значит, принимая решения, учитывают не только свои текущие, но и будущие интересы.
Думаю, с этим постулатом никто не будет спорить. Конечно, в некоторых случаях индивиды, находясь в определённых эмоциональных состояниях, считают неважным то, что будет с ними завтра, но по факту продолжают действовать, исходя из расчёта на долгую жизнь. Бывает, что из-за недостаточной рациональности (см. Раздел 2.2.4, «Поведение индивидов не абсолютно рационально») люди игнорируют будущие проблемы, но при логическом анализе соглашаются, что поступают неверно.
См. также:
Иными словами, во многом благодаря цивилизации, позволяющей нам постоянно получать выгоду от знаний, которыми мы лично не располагаем, и в силу того, что использование каждым отдельным человеком собственного знания может помогать другим, ему неизвестным людям, в достижении их целей, люди в качестве членов цивилизованного общества могут преследовать свои личные цели гораздо успешнее, чем если бы они действовали сами по себе.
Для преодоления трудностей и опасностей жизни во Вселенной индивиды стремятся сотрудничать и помогать друг другу в критических ситуациях. Сотрудничество несёт массу благ, которые индивиды не могут создать по отдельности. Объединение для сотрудничества — это взаимовыгодный процесс, поэтому на текущий момент подавляющее большинство индивидов состоит хотя бы в одном из обществ-государств, а иногда и в различных сообществах другого уровня. Понятно, что для того, чтобы сотрудничать, необходимо иметь возможность взаимодействовать, а это подразумевает нахождение на одной территории — на части пространства Вселенной такого размера, который позволяет решать общие проблемы с приемлемой скоростью.
Ключевое общественное благо — безопасность. Во-первых, это защита от насилия со стороны других индивидов. В одиночку с организованной преступностью не поборешься, нужно создать свою организацию. Во-вторых, это защита от опасностей окружающего мира. В одиночку эпидемию не победишь, от падения астероида не защитишься.
Кроме того, один индивид не может создать массу других общественных благ (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»), например не построить дорог и комфортных городов (см. Глава 7, Рационально устроенный город).
Практически всё, что создают индивиды, делается в рамках сотрудничества. Работая за деньги и покупая на них товары, мы участвуем в экономическом сотрудничестве, основанном на разделении труда.
Отдельный индивид, каким бы он ни был способным, в одиночестве не может решить грандиозные задачи, стоящие перед разумом, особенно учитывая ограничения во времени: никто не вечен, да и кто знает, сколько до ближайшей катастрофы? Чтобы понять это, достаточно представить себя одного с пустыми руками на планете, подобной Земле, но лишённой цивилизации.
Во-первых, выгода возникает от разделения труда — когда каждый становится специалистом, конечно, не в ущерб кругозору (см. Раздел 8.8.2, «Стимулировать всестороннее развитие индивида»), и повышает эффективность своей работы за счёт большего масштаба.
Во-вторых, от сложения усилий — если каждый приложит немного усилий (напрямую или опосредованно — в виде вложения денег), можно сделать что-то значительное.
Так как индивиды стремятся жить долго (см. Раздел 2.4, «Индивиды хотят защититься от опасностей Вселенной, так как стремятся к долгосрочным целям»), то и сотрудничество их интересует долгосрочное.
Государство поэтому никогда не должно избирать ничего другого предметом своей деятельности, кроме того, чего граждане не в состоянии достигнуть сами по себе.
Общественное благо — это экономический термин, означающий неисключаемое благо, которым неизбежно пользуются все. Например, если правоохранительные органы отлавливают преступников на определённой территории, то все проживающие там индивиды получают выгоду от этого (высокий уровень безопасности), причём часто нельзя оценить, кому оно приносит больше пользы, — всем одинаково хорошо. Проблема общественных благ в том, что на индивидуальном уровне выгодно благо получать, но не участвовать в его финансировании, то есть быть паразитом, в экономике это называется эффектом безбилетника. Если паразитов не наказывать, то их число растёт, и вскоре общественное благо разрушается из-за нехватки финансирования (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»). Поэтому общественное благо может существовать только при принуждении к его финансированию, как это хорошо показано у Олсона [Olson], и кратко может быть проиллюстрировано анекдотом:
Собрал староста деревенских мужиков и говорит: «Скоро праздник, надо барина уважить, авось он про нас не забудет». Мужики согласно закивали: «Давайте скинемся по литру водки и соберём барину целый чан, от литра никто из нас не разорится, а если барин задобрится, то всем польза будет». Пошли мужики по домам за водкой, а староста думает: «Барина задобрить, конечно, надобно, но зачем водку расходовать, если можно налить воды? В целом чане водки это не будет заметно». Вернулись мужики, стали в чан выливать принесённое, вылил и староста, но решил проверить, не заметно ли, что он воды добавил. Размешал, зачерпнул ковшом, сделал глоток, а там чистая вода
Есть общественные блага, выгоды от пользования которыми неизмеримы даже в теории. Например, сомнительно, что можно будет вычислить, насколько выгодно конкретному индивиду отсутствие преступности, тут рационально исходить из равенства и финансировать поровну. Однако выгоды пользования другими общественными благами можно измерить, хотя это бывает и технически сложно. Хороший пример — дороги или общественный транспорт. Они нужны всем, но интенсивность использования различается. Правда, в случае перегруженности корректнее будет называть их общим ресурсом, нежели общественным благом. Но для целей моей книги данное различие не столь критично. Можно сказать, что конкретная дорога — это общественный ресурс, но существование транспортной сети — общественное благо. Стоимость билета на проезд или сумма дорожного налога, скорее всего, должны покрывать только расходы на эксплуатацию, а на капитальные затраты необходим всеобщий сбор. Ведь чтобы индивид имел возможность в любой момент сесть на трамвай и поехать, кто-то должен построить пути, закупить трамваи, организовать движение, и это выгодно всем, по-другому город не может существовать.
Как пример ключевого общественного блага можно привести безопасность. Снижение трансакционных издержек также есть общественное благо, выгоду от которого получают все. Например, без принуждения к исполнению договоров уровень сотрудничества был бы сильно ниже, а значит, это привело бы к сокращению объёма создаваемых экономикой благ. Образование — как минимум школьное (см. Раздел 3.2.1, «Школа») — также можно считать общественным благом. Весьма трудно оценить, сколько выигрывает конкретный индивид от того, что живёт в обществе интеллектуально развитых и образованных существ. Наука, знания о мире — это общественное благо, так как польза от них распространяется также на всех жителей. Такие вещи, как здравоохранение, пенсионная система и система социального страхования, находятся скорее в промежуточном положении, поскольку это во многом частное благо. Хотя, конечно, и обществу выгодно, чтобы его члены были социально защищены.
Мы находимся в самом начале пути человечества. Неудивительно, что мы сталкиваемся с проблемами. Но в будущем у нас есть десятки тысяч лет. Нашим долгом является делать всё, что в наших силах, чтобы учиться, улучшать наши решения и передавать их следующим поколениям.
Прогресс (см. Раздел 4, «Обскурантизм») происходит только потому, что каждое поколение оставляет потомкам больше общественных благ, в том числе знаний, чем оно получило от своих предков. В ином случае общество застряло бы где-то в начале каменного века. Если каждое поколение создаёт некие блага, которые будут ценны не только для него, но и для будущих поколений, то общество развивается, а значит, повышает свою безопасность (см. Раздел 8.6.3, «Обеспечивать развитие науки и техники»).
Легко представить себе общество охотников-собирателей, которые не делают запасов пищи, не строят ничего сложнее шалашей для ночёвки, а из-за недолговечности их одежды и оружия следующие поколения ничего не получают, а создают всё нужное самостоятельно. Конечно же, в таких условиях не может быть прогресса, и его нет, ведь до сих пор существуют общества, близкие к описанному, живущие в каменном веке, тогда как в других есть космические корабли и интернет.
Безусловно, поколения не могут сотрудничать в привычном смысле этого слова, ведь они разнесены во времени. Это похоже скорее на эстафету — сегодня ты принимаешь общественные блага от предков, приумножаешь их, а завтра передаёшь потомкам.
Есть соблазн, особенно у разного рода узурпаторов, ради удержания власти растратить накопленное предками на текущее потребление, а потомков оставить у разбитого корыта. Но так стабильное общество не построить, поэтому и вводится данный постулат.
Сделаю небольшое отступление в область нравственности. Я пришёл к тому, что единственный способ проявить уважение к предкам — это сделать так, чтобы их труд не оказался напрасным. Мы должны оставить потомкам мир хотя бы немного лучше того, что мы получили от предков. И не сто́ит забывать, что современный уровень комфорта достигнут тяжёлым трудом множества поколений, не имевших того, что мы имеем сейчас.
См. также:
По историческим причинам существует раздробленность индивидов на множество обществ. В связи с этим затруднительно вести речь обо всех индивидах. Приходится ограничиваться отдельным обществом, несмотря на условность деления.
Конечно, я бы хотел, чтобы все страны приняли какие-то единые базовые принципы, но это не предполагает обязательного объединения в одно государство и не означает полную идентичность всех таких стран, ведь за пределами базовых принципов есть большой простор для различных путей.
См. также Раздел 7, «Единое государство».
Конфликты — это неизбежная часть отношений, не сто́ит полагать, что они могут или должны исчезнуть. Противоречия и конфликты — стимул развития, задача — не уничтожить их, а направить в гуманное русло.
Индивиды могут вступать в конфликты по множеству причин. В данной работе не ставится задача исчерпывающего анализа причин конфликтов, их существование постулируется как следствие само́й сути индивидуальности. Однако можно перечислить некоторые примеры причин конфликтов: идеологические противоречия, борьба за дефицитный ресурс, зависть, личная неприязнь, борьба за положение в обществе, борьба за сексуального партнёра и т. п. Немного на эту же тему см. далее Раздел 9, «Коммунизм».
Несмотря на стремление к сотрудничеству, интересы индивида могут противоречить интересам группы. Индивиду может быть удобно получать выгоды от сотрудничества, но не делать своего вклада (эффект безбилетника), другой пример — проблема общинного поля, при которой общий интерес противоречит индивидуальному. Эту проблему нужно учитывать при построении сотрудничества.
Оппортунисты — это индивиды, которые нарушают Соглашение, находясь на его территории. Они бывают различных видов — от убийц до налоговых уклонистов. По сути, это паразиты на теле общества [Olson]. Паразиты — те, кто получает от общества некие блага, не давая ничего взамен, хотя возможность что-то отдавать имеется. Это выигрышная индивидуальная стратегия, поэтому при отсутствии препятствий всё больше индивидов начинают ей следовать. И в какой-то момент паразитов становится больше, чем общество может содержать. Паразиты своим эгоистическим поведением разрушают Соглашение, поэтому им необходимо противостоять. Механизм разрушения коллектива паразитами на примере бактерий хорошо описан известным биологом А. Марковым [Markov]:
Берутся бактерии, которые живут в толще воды и плавают поодиночке. Когда они используют весь кислород в этой толще, преимущество получают те, кто всплывёт на поверхность. Но у этих бактерий иногда происходит мутация, в результате которой они выделяют порции липкого вещества. Делясь, мутанты остаются склеенными. Важно, что склеившиеся бактерии автоматически всплывают на поверхность — в отличие от одиночных. На поверхности начинают образовываться круглые пятнышки — колонии бактерий, которые имеют доступ к кислороду. Тем самым мутанты получают преимущество, когда в толще кончается кислород. Но на выделение липкой слизи мутанты тратят энергию. Если же в колонии появляется мутант-обманщик, который живёт в колонии, она его держит на поверхности, но сам он слизь не выделяет, — то уже он получает эволюционное преимущество. Мутанты-обманщики начинают активно размножаться — до тех пор, пока колония не разрушится и все они не потонут
Ещё в качестве примера можно привести вакцинацию (см. Раздел 24, «Прививки») или же ситуацию с налогами (см. Раздел 2, «Налоговая политика»): выполняя свои налоговые обязательства, гражданин оплачивает государственные услуги, например услугу по обеспечению безопасности (полиция, спасатели, армия), а паразиты-уклонисты получают тот же уровень безопасности бесплатно, чего, конечно, не должно быть, ибо это воспринимается как несправедливость и демотивирует вносить вклад в создание общих благ.
Понятно, что паразитировать не на обществе, а на конкретном индивиде запретить нельзя, если это происходит на добровольной основе.
Общества могут конфликтовать как по объективным причинам, например ввиду дефицита ресурсов, так и по субъективным, например когда узурпатор хочет с помощью войны скрыть недостатки своего правления.
Производительной силой экономики является индивид: какие бы ни создавались машины, они лишь инструмент индивида. Поэтому общества конкурируют между собой за жителей. Вполне очевидно, что те общества, которые создают благоприятные условия для умных и активных индивидов, со временем становятся ещё привлекательнее. Ведь приехавшие или неуехавшие индивиды своим трудом и достижениями делают это общество более интересным и комфортным местом для жизни. То есть это процесс с положительной обратной связью — он сам себя ускоряет.
Участие в сотрудничестве подразумевает, что индивид готов тратить усилия не только на личные, но и на общие цели, а значит, брать на себя обязанности.
Также сотрудничество и взаимопомощь подразумевают готовность к поиску компромисса. Ведь индивиды имеют различные цели и взгляды (см. Раздел 2.2.5, «Индивиды уникальны»), да и идеальных решений часто нет (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»), но жизнь требует принятия решения.
Важное различие между этими двумя понятиями заключается в следующем: при переходе от приказов к законам источник решения о том, какое именно действие следует предпринять, все больше смещается от того, кто издает закон или приказ, к действующему лицу. Приказ как идеальный тип однозначно определяет действие, которое следует выполнить, и не оставляет исполнителям ни малейшего шанса использовать собственные знания или следовать своим склонностям. Действия, совершаемые в соответствии с такими приказами, служат исключительно целям того, кто его издал. В противоположность этому закон как идеальный тип просто предоставляет дополнительную информацию, которую тот, кто действует, должен учитывать при принятии решения.
Когда я говорю, что предмет законов всегда имеет общий характер, я разумею под этим, что Закон рассматривает подданных как целое, а действия как отвлечение, но никогда не рассматривает человека как индивидуум или отдельный поступок. Таким образом, Закон вполне может установить, что будут существовать привилегии, но он не может предоставить таковые никакому определенному лицу
Сотрудничество требует правил для защиты от конфликтов как между индивидами, так и между индивидом и обществом (см. Раздел 2.8, «Между индивидами возможны конфликты»). Также необходимы правила принятия коллективных решений.
Для продуктивного взаимодействия необходим определённый уровень доверия, иначе трансакционные издержки сделают сотрудничество практически невозможным. Индивид, использующий всевозможные уловки, обман в общественных отношениях, исходит из обратного посыла: никому доверять нельзя и нужно всех перепроверять. Но на таком фундаменте эффективного сотрудничества не построить, поскольку это сильно увеличивает трансакционные издержки. В таком мире вы не можете просто пойти и купить хлеба, вы должны взять своего юриста для анализа условий, на которых продаётся этот хлеб, и эксперта для ещё одного анализа: убедиться, хлеб ли это. Думаю, очевидно, что с таким подходом общества не построить.
В малом сообществе можно обойтись без писаных правил, но так как индивидов много (см. Раздел 2.2.9, «Индивидов много»), то исполнение условий сотрудничества (см. Раздел 2.9, «Для сотрудничества необходимо, чтобы:») требует заключения общественного договора — Соглашения. Которое является основой для принятия законов (см. Раздел 2.9.3, «Существуют правила разрешения конфликтов — законы»).
Хотя неразумные существа не могут вступить в Соглашение, индивиды стремятся минимизировать насилие, причиняемое людьми неразумным существам, исходя не только из способности сопереживать, но и из нечёткости границы между разумом и неразумом. На самом деле граница между сапиенсом и животными очень тонка, например, высшие обезьяны демонстрируют сложнейшее поведение, в том числе коллективное. И другие животные проявляют немалый интеллект, да и просто вызывают у нас сочувствие, поэтому мы должны стремиться отказаться от насилия над животными, в первую очередь над наиболее близкими к нам по уровню сознания и разума. Однако если для выживания разумных существ нужно пожертвовать неразумными, то это нужно сделать. Приоритет за разумной жизнью, в том числе потому, что только она может помочь выжить неразумной в долгосрочной перспективе. Никакого радикализма не требуется, всему своё время, уже не нужны животные как тягловая сила, не нужны шкуры для одежды, и эти явления исчезают, придёт и время отказаться от использования животных в пищу. Но останется возможность убийства животных для защиты индивидов и поддержания баланса экосистем. Суть этого постулата в том, что разумные индивиды отказываются применять необоснованное насилие по отношению к неразумным. Но это не означает, что разумные обязаны взять всех неразумных к себе на содержание.
Это, пожалуй, единственный постулат, который не исходит из строго рациональных рассуждений, но, полагаю, отказ от живодёрства будет поддержан всеми. Хотя можно сказать, что это важно для воспитания новых поколений: они должны расти в мире, где жестокость не является нормой.
См. также:
Индивид является автономной единицей общества и не может сваливать ответственность на группу или организацию. Например, аргументы вроде «все так делали» или «мне приказали» не являются оправданием для преступников.
Употребление наркотиков (см. Раздел 30, «Наркотики») не может снимать ответственность, а наоборот, отягчает вину. Ибо именно по причине социальной опасности общество не рекомендует и ограничивает употребление наркотиков, а тот, кто делает это без принятия мер безопасности, опасен для общества.
Также и биологические процессы (вроде уровня гормонов) не могут быть смягчающими обстоятельствами при постулировании свободы воли (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»).
Есть проблема, которую лучше всего иллюстрирует ситуация с антибиотиками. Антибиотики без серьёзного основания принимать нежелательно. Во-первых, они имеют побочные эффекты, которые могут приводить к болезням. Во-вторых, чем чаще они применяются, тем быстрее у бактерий вырабатывается устойчивость к ним, а такая скорость потери эффективности делает невыгодной разработку антибиотиков — можно вообще без лекарств остаться. Если заболевание длится недолго, врач часто ставит диагноз, не давая направления на анализы. Он вынужден экономить время: недуг развивается быстро, а результаты исследований нужно ждать достаточно долго. При такой схеме лечения есть риск принять за обычную простуду серьёзную болезнь, требующую назначения антибиотиков. Риск, возможно, и не очень большой, но при его наступлении индивид пострадает, а врач может быть наказан, поэтому в реалиях существующей сейчас системы врачу безопаснее всего выписать антибиотик. Получается, что из-за одного риска для небольшого количества индивидов другому риску подвергаются достаточно многие, причём система принимает решения за людей. В данном случае сто́ит оставить выбор за пациентом, дав ему полную информацию.
В общем же случае, если решение касается только индивида (например болезнь незаразная), то ему и делать выбор, а если это решение общественное, то нужно как-то балансировать риски, ибо абсолютной безопасности нет (см. Раздел 2.3.2, «Опасность жизни во Вселенной нельзя свести к нулю»).
См. также Раздел 4.1.5, «Запреты и ограничения должны быть обоснованы».
Данный принцип гласит: «Обвиняемый невиновен, пока не доказано обратное». Доказано в рамках закона в обособленном (см. Раздел 1.1, «Разделение государства на ветви») суде. По сути, презумпция невиновности — частный случай закона достаточного основания. Это важно, потому что невиновный не должен быть осуждён. Осуждая невиновного, общество создаёт себе врага, в котором горит праведный гнев.
В случае, когда государственный служащий утаивает информацию, которую обязан сообщать гражданам, это не основание его осудить, но достаточно веская причина для того, чтобы его уволить и более не принимать на службу, ибо, становясь чиновником, он согласился с требованием быть открытым в определённой степени. А потом, когда будут собраны достаточные доказательства нарушений законодательства, этого бывшего чиновника можно будет судить. То есть презумпция невиновности распространяется и на чиновников, но они принимают на себя дополнительные обязательства и отвечают за их исполнение.
Из презумпции невиновности очевидно следует, что все сомнения трактуются в пользу подозреваемого: если есть сомнения, значит, нет достаточных доказательств.
Закон не может вступать в действие задним числом, ведь в прошлом, когда закона не существовало, индивиды не могли знать, что в будущем их действия будут трактоваться как правонарушение, — нельзя наказывать за незнание будущего. Более точная формулировка: закон, ужесточающий наказание, обратной силы не имеет.
Незнание законов не освобождает от ответственности. Если под предлогом незнания законов можно будет их не исполнять, то это разрушит Соглашение. Мы видим очередной пример конфликта индивидуальной и коллективной стратегий, аналогичного паразитизму (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»). Хотя в рационально организованном обществе не должно быть индивидов, не знающих законы хотя бы на уровне «слышал, что на эту тему есть закон, и имею представление, как его найти».
Обвинить можно только совершившего деяние или ответственного.
Закон может позволять привлечь к ответственности (обвинить) только того, кто:
совершил действие, нарушающее законы;
не совершил действие, которое был обязан совершить по закону и для совершения которого имел возможности;
не обеспечил соблюдения в своём личном пространстве правил общественного порядка.
Ответственность может лежать только на действующем лице. Технологии, инструменты, а также их создатели не могут быть виновны в том, что кто-то воспользовался разработками во вред другим. Также нельзя отвечать за то, на что не имел влияния. Ответственность и полномочия, возможности должны соответствовать друг другу. Например, нельзя отвечать за результат работы, если нет полного контроля над её выполнением. Однако могут быть исключения. За нарушения, связанные с личным пространством (выброшена бутылка из окна квартиры, превышена скорость во время езды на автомобиле), отвечает владелец этого пространства, если, конечно, речь не идёт о незаконном вторжении (ограблении, угоне автомобиля). Полноценное расследование в таких ситуациях проводить затруднительно, неэффективно, и, по сути, потребуется вмешательство в личную жизнь: нужно шпионить за тем, что происходит в квартире/машине. То есть мы можем организовать видеонаблюдение за двором и фасадом дома (это публичное пространство), что позволит зафиксировать факт нарушения (например, выбрасывание окурка из окна). Но это может не дать информации о том, кто именно совершил действие, а ставить видеонаблюдение в квартиру мы не можем, так как это уже вмешательство в личную жизнь. В таких ситуациях можно исходить из того, что если индивид впустил других к себе в жилище, то он доверяет этим людям и готов за них ответить.
Одна из проблем современных обществ — это строгие наказания взрослых (родителей, учителей) за происшествия с детьми, в которых нет ничьей вины, которые нельзя было предотвратить ничем, кроме содержания детей на цепи или приставления к каждому ребёнку по одному взрослому. В жизни есть элемент случайности, нельзя обвинять кого-то в этом, невозможно защититься от всего. Так как общество желает воспитать самостоятельных и ответственных индивидов, сверхвысокий уровень опеки недопустим, тем более что даже гиперопека не защищает от случайностей (см. Раздел 2.3.2, «Опасность жизни во Вселенной нельзя свести к нулю»).
См. также:
Ценность доказательств не зависит от того, каким путём они получены. Если доказательства надёжные, то они должны быть учтены. Если они добыты незаконным путём, то получивший их таким способом должен быть наказан за нарушение закона, но сами доказательства от этого не становятся хуже.
Конечно, признание вины — это никакое не доказательство, если тому нет объективных подтверждений.
Индивиды равны в правах по общественному договору. Равны в тех правах, которые вытекают из данных постулатов.
Вполне понятно, что индивиды не примут правила, которые ущемляют разумных существ в возможности достигать своих целей. И понятно, что всякое неравенство в правах есть препятствие для движения к своим целям. Следовательно, договор должен определять равенство прав и свобод всех индивидов.
Другими словами, все равны в правах перед законом. Равноправие подразумевает, что никакие заслуги не дают права нарушать законы. По сути, равноправие — это необходимое условие вступления в общество. Разве кто-то захочет вступать в общество, где он будет иметь меньше прав, чем другие? Также это означает, что закон не делит граждан по несущественным для общественной жизни признакам, то есть по признакам, объективно не связанным с регулируемыми данным законом вопросами. К сожалению, затруднительно дать строгое и универсальное определение понятию равенства, одну из интересных попыток, которая как минимум может стать отправной точкой для дискуссии, я подсмотрел у Андрея Мовчана в определении фашизма [MovchanVaccination]:
Фашизм – это идеология, объявляющая людей неравными в силу их естественных и неизменяемых свойств – например национальности. В обычном либеральном государстве люди не равны (еще как) в силу изменяемых атрибутов: не сдал на права – не ездишь на машине;
Многие умные индивиды отрицают идею равенства, считая, что не могут быть равны, например, учёный, врач, инженер, учитель и паразит-бездельник. Это возражение основано на смешении понятий равенства и уравниловки. Равенство в правах не означает, что ценность учёного и тунеядца для общества одинакова или что мнение некомпетентного человека по научному вопросу эквивалентно мнению заслуженного учёного. Равенство в правах хорошо иллюстрируется одинаковым наказанием для всех за одно и то же правонарушение, а также правом на вождение автомобиля — все могут это делать при соблюдении определённых условий (здоровье, знания, умения). Закон не должен делить индивидов по каким-то не связанным с ситуацией критериям, нельзя запрещать водить автомобиль по половому, расовому и иным признакам (см. Раздел 3.7, «Соглашение должно отражать представления индивидов о справедливости»).
Многим хочется поделить индивидов по уровню интеллекта или количеству пользы, приносимой обществу, но такие идеи порождают три большие проблемы. Во-первых, интеллект и польза для общества — это настолько неопределённые и субъективные понятия, что всё в итоге неизбежно скатится в произвол и сословное деление. Во-вторых, это взрывоопасное деление, ибо чем глупее индивид, тем выше его самооценка (эффект Даннинга — Крюгера) и тем проще его спровоцировать на насилие тем, что он считает несправедливым, в классовом обществе мира не будет. Правильное решение — это не делить общество на касты, а с помощью образования и воспитания сделать так, чтобы все были умными и полезными для общества. В-третьих, индивиды, имеющие любые привилегии, стремятся передать их по наследству и закрыть к ним доступ для посторонних, такова природа людей. Это хорошо заметно на примере различных аристократий и монархий.
Из равенства вполне логично следует недопустимость любых привилегий и льгот, даваемых государством чиновникам или представителям других категорий без объективных на то оснований. Не должно быть особых обращений, написания должностей с большой буквы и т. п. Понятно, что машины экстренных служб должны иметь привилегии на дороге, но больше никто, кроме них.
См. также:
По сути, это единственный механизм нахождения компромисса (см. Раздел 2.9.2, «Индивиды были готовы к поиску компромиссов при принятии решений»): чтобы решение исполнялось, с ним должно согласиться большинство. Соглашение проектируется так, чтобы учитывать интересы всех, исходя из рациональности их выбора, поэтому в случае рационального поведения всех индивидов оно должно быть принято абсолютно всеми или очень близко к этому. К сожалению, на практике индивиды не всегда действуют рационально, поэтому даже само Соглашение может быть принято не единогласно. Соответственно, необходимо большинство голосов, причём их количество должно зависеть от важности и срочности принимаемого решения. Наибольший процент голосов граждан необходим для принятия/изменения самого́ Соглашения.
Тем, кто оказался в меньшинстве, такой вариант может показаться несправедливым. Однако, к сожалению, это единственный способ принимать решения в реальном мире, требование абсолютного единогласия просто парализует все возможности прийти к консенсусу (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»). Если решение большинства не нарушает ваших прав и свобод (т. е. Соглашения), но вы с ним не согласны, то это неизбежная цена принятия решений. Ведь если каждый индивид будет иметь право вето, то, судя по опыту цивилизации, ни одного решения принять не получится, слишком различны взгляды индивидов. А единое решение необходимо, когда речь касается общественного блага (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»), ибо неприсоединившиеся будут паразитировать на благе, создаваемом другими. Понятно, что с теоретической точки зрения отсутствие единогласия в некоторых случаях означает насилие (см. Раздел 8, «Пацифизм») над несогласными по принуждению их к исполнению решений, которые они не поддержали. Но это неизбежное насилие, его можно лишь минимизировать. Кроме того, это далеко не всегда насилие: ведь если индивид предпочитает одно решение, это не означает автоматически, что он категорически не допускает других вариантов. Категорическое несогласие может быть поводом для миграции, для голосования ногами, что, несмотря на издержки, вполне реалистичный вариант, снимающий упомянутое насилие.
Достаточно очевидно, что не может быть нескольких различных Соглашений на одной территории, т. к. они будут конфликтовать и не будет способа разрешить эти конфликты. Например, по одному Соглашению вырывание страницы из книги — это преступление, за которое необходимо казнить, а по другому — это вообще не преступление и даже не проступок. На выходе получаем нерешаемый конфликт. По сути, Соглашение существует там, где общество может обеспечить его выполнение. Подробно этот вопрос разбирается на примере обеспечения безопасности в работе Роберта Нозика [Nozick].
Вполне понятна обязательность Соглашения для всех индивидов, находящихся на территории его действия. Общественные блага создаются совместными усилиями граждан, но если можно будет пользоваться этими благами без вклада в их создание, то паразиты разрушат Соглашение (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»).
Конечно, кто-то может посчитать это насилием, поэтому и стои́т задача выбрать такие постулаты, которые станут оптимальным базисом для сотрудничества и будут приняты всеми. Однако если кто-то всё же не согласится и откажется уезжать, то, видимо, насилие придётся применить, так уж устроен мир (см. Раздел 8, «Пацифизм»).
Хотя в теории можно и дать возможность выходить из государства возвращаясь в подобие естественного состояния (всё равно некоторые требования придётся выполнять), пока не вижу смысла прорабатывать этот вопрос более детально, ибо на первый взгляд сомнительно, что будут желающие. Ведь если два индивида вышли из Соглашения, то получается они могут применять любое насилие по отношению друг к другу. Очевидно, что это приведёт к тому, что все преступники выйдут из Соглашения и будет промышлять охотой на имущество других отказников. Причём раз в естественном состоянии обо всех известно, что они в нём находятся, то и информация о вышедших должна быть публичной — затеряться будет сложно. В общем, если давать такую возможность, то надо будет снимать документальный фильм для того, чтобы показать к чему приводит анархия. С другой стороны, если индивид хочет выйти из государства, вернуться в естественное состояние, то он готов к главенству права сильного, а раз так, то сильное государство может принудить его к чему угодно. Получается, что индивид может быть «королём» на своей земле (гражданином братства равных), а выбирает быть «крепостным».
Общественные соглашения должны опираться на объективность и рациональность, ибо из различия индивидов следует, что договор не может быть основан на субъективных критериях — субъективные оценки у всех разные.
Под объективностью подразумевается беспристрастность, независимость от восприятия субъекта. Например, «нравится»/«не нравится» — неподходящие критерии для принятия общественных решений, критерии должны быть объективными. Если индивиду что-то не нравится, но объективных причин для запрета или ограничения нет, то индивид должен не навязывать обществу субъективное мнение и эмоции, а заняться решением своих психологических проблем. Индивиды, имеющие иные эмоции и мнения, не примут правила, основанные на чужих эмоциях и на не обоснованных объективно убеждениях. Соответственно, объективное воздействие — это то, которое основано на физических законах и явлениях, и оно не зависит от нашего отношения к нему.
Любые ограничения прав и свобод (запреты) могут налагаться исключительно по объективным критериям и только в случаях, если эти ограничения нужны для защиты прав и свобод других индивидов (см. Раздел 4.1.5, «Запреты и ограничения должны быть обоснованы»).
Важность данного принципа в том, что индивиды по определению имеют различные субъективные представления, это часть их индивидуальности, а значит, не получится достичь общественного согласия, опираясь на чьи-то субъективные принципы.
Однако объективность не значит формальность: многие важные для индивида и общества вопросы не формализованы и, вероятно, неформализуемы, поскольку имеют социальную природу. То, что формализуется, можно воплотить в машине, приборе с программой, которая будет абсолютно беспристрастно принимать решения. Но многие вещи мы не можем определить никаким прибором, кроме нашего ума. Например, у нас даже нет способа формально определить, перед нами разумное существо или машина, есть только тест Тьюринга, который опирается на мнение других вроде как разумных существ. Аналогично нельзя определить, что некто является учёным, если вокруг нет других учёных. Тут важный момент: критерий разумности объективен, это не эмоциональная оценка «нравится» или «не нравится». Однако конкретный индивид может подменить объективную оценку субъективной. Например, сказать, что это неразумное существо, если оно непривлекательно выглядит, хотя при ином внешнем виде решение было бы в пользу разумности. Для защиты от такого рода субъективности необходимо опираться на оценки множества индивидов, причём участники процесса должны быть как можно менее заинтересованы в искажении результатов. Также необходимо использовать слепые методы оценки и другие элементы научной методологии.
Логика — это объективные законы дискуссии, которые необходимы для нахождения консенсуса. Появление логики было попыткой объяснить и описать, как рассуждать так, чтобы результат рассуждений соответствовал тому, что происходит в реальном мире. Цивилизация имеет огромный успешный опыт в применении логики.
Из долгосрочности сотрудничества следует, что договор должен основываться только на трезвых рассуждениях, а не на эмоциях, аффектных состояниях и иных временных психологических проблемах.
Наука / Научный метод — единственный объективный метод познания, поэтому коллективные решения могут опираться только на науку. Как и логика, это просто здравый смысл в познании мира, поэтому отрицать научный метод могут только те, кто не знает его.
Для целей сотрудничества (см. Раздел 2.5, «Для защиты от опасностей Вселенной индивиды стремятся к сотрудничеству и взаимопомощи — образуют общество») нам необходимы общий набор знаний и методика их получения. Допустим, мы решили что-то построить. Как будем проектировать — по учебнику сопромата? По древним религиозным книгам? По видениям шамана? По словам гаруспика? Необходимо договориться об общем методе, причём он должен быть работающим и объективным (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы»), иначе не будет принят большинством членов общества. Таким требованиям удовлетворяет только научный метод. Его практичность не подлежит сомнению: ракеты летают, болезни излечиваются и т. п. По сути, научный метод — это просто здравый смысл, отточенный долгим опытом применения и ставший сформулированной методикой, поэтому никто не спорит, что таким способом можно находить практически полезные знания. Безусловно, различные аспекты научного метода подвергаются критике, что не умаляет его эффективности и работоспособности. Он объективен: научная медицина лечит всех одинаково хорошо независимо от личных взглядов, самолёты летят даже с теми пассажирами, которые в науку не верят.
Необходимо пояснить, что выбор научного метода как постулата не означает запрет ненаучных мировоззрений. Индивид вправе верить в любые концепции, искать истину любым способом, но так как каждый идёт своей дорогой, а путей много, то для согласия нужен единый метод, используемый, когда идёт речь о взаимоотношениях, сотрудничестве. Для сотрудничества хорошо подходит приемлемый для всех метод познания — научный. А в личных делах индивид может использовать подходящие лично ему способы. Научный метод ориентирован только на практическую пользу, он не обещает истины, счастья и даже полноты информации, а просто даёт нам знания для решения практических задач, оставляя за кадром всё остальное. Поэтому у разумных существ остаётся возможность на личном уровне искать иные способы познания, верить в какие-то истины. Но индивиды не должны требовать, чтобы государство навязывало субъективные взгляды и концепции, верования.
Прикладные результаты науки приносят пользу всем членам общества (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»): индивиды получают более качественную медицину, новые возможности для труда и отдыха, общество — возможности для обеспечения безопасности и устойчивости цивилизации. А прикладные результаты проистекают из фундаментальных. Поэтому развитие науки — вполне государственная задача (см. Раздел 2.6, «Научная ветвь»). Государство должно стремиться делегировать научные исследования (в первую очередь прикладные) и выступать как заказчик и мотиватор: озвучивать цели и предлагать вознаграждение за их достижение (объявлять конкурсы и тендеры, выдавать гранты). Однако нет гарантий, что получится делегировать все фундаментальные исследования.
Не должно быть запретов на научные исследования, которые не нарушают Соглашения (см. Раздел 4.1.5, «Запреты и ограничения должны быть обоснованы»). Наука — инструмент познания, индивиды решают сами, как применять полученные знания, и несут за это ответственность (см. Раздел 3.1.1, «Ответственность индивида»).
Справедливость, подобно свободе и принуждению, — понятие, которое ради ясности должно быть ограничено сферой преднамеренных действий одних людей по отношению к другим. Она представляет собой один из аспектов целенаправленного определения тех условий жизни людей, которые подчинены такому контролю. В той мере, в какой мы хотим, чтобы люди в своих усилиях руководствовались собственными представлениями о шансах и перспективах, результаты их усилий неизбежно оказываются непредсказуемыми, и вопрос о справедливости результирующего распределения доходов не имеет смысла. Справедливость требует, чтобы те условия человеческой жизни, которые определяются государством, предоставлялись бы всем равным образом. Но равенство этих условий неизбежно ведет к неравенству результатов.
Понятие справедливости весьма сложное и трудноформализуемое (в том числе по причине размытости в повседневном применении), но его невозможно игнорировать, обсуждая вопросы общественного устройства. Содержание данного раздела не претендует на исчерпывающую теорию справедливости, в нём не будет лишней детализации.
Итак, что есть справедливость в представлении индивидов, почему требование справедливости — объективно важное, а не просто «хотелка»? Разберём это понятие на нескольких утверждениях и примерах.
Первый вид справедливости — это равенство объективно равных индивидов в правах. В примере с голосованием это означает, что у каждого индивида, ставшего гражданином, есть один голос (см. Раздел 3.2, «Все индивиды являются равными участниками Соглашения»). По сути, это равенство в правах при одинаковом для всех соблюдении объективных условий наступления этих прав. Так, например, к голосованию могут допускаться только индивиды, сдавшие экзамен на знание общественного устройства и тест на логику, и все, кто прошёл эти испытания, должны получать право независимо от остальных причин (цвета волос, например). То есть справедливость тут в том, чтобы условия доступа к правам были объективно и научно обоснованы. И все индивиды, соблюдающие эти условия, должны получать данное право. Если условие подразумевает ранжирование, например, по результатам тестирования начисляются баллы, то получившие одинаковые результаты должны иметь равные права. Если, например, индивида назначают на должность не потому, что его качества наилучшим образом для неё подходят, а потому, что он оказался чьим-то знакомым или родственником, это не считается справедливым. Видимо, сюда же входит равный размер оплаты за одинаково хорошо сделанную работу, хотя рыночная экономика такого не гарантирует, но именно такой вариант считается индивидами справедливым.
Второй вид справедливости — вознаграждение по заслугам. Общественная система должна «вознаграждать» тех, кто приносит пользу обществу, в прямой зависимости от размера этой пользы и наказывать за нанесение ущерба в соответствии с размером такового. Естественно, никаких формальных способов измерить пользу нет, всё это скрыто в умах индивидов, но не мешает общему пониманию того, что, например, учителя и врачи очень важны для общества и их труд должен цениться, — данные профессии должны быть не только хорошо оплачиваемыми, но и престижными. В противном случае это воспринимается как несправедливое устройство общества. То есть неравенство в благосостоянии и общественном положении (но не в правах) допустимо и даже нужно как поощрение тех, кто больше вкладывает в общее благосостояние. Но оно должно быть основано на заслугах и усилиях индивида, а не на случайностях. Да, полностью исключить фактор случая нельзя, но стремиться можно.
Это важный фундамент общества. Если наказывают невиновных, а награждают непричастных, то исчезает мотивация к сотрудничеству. Например, если все выгоды получают только удачно родившиеся, то все демотивированы к чему-либо стремиться: более удачливые уже достигли успеха самим фактом появления в определённой семье, а у тех, кому не повезло, шансов нет. Соответственно, ни тем, ни другим нет смысла прилагать какие-то усилия к сотрудничеству, к созиданию и саморазвитию. Зачем индивиду что-то делать, если вознаграждение достанется неизвестно кому? Ведь сотрудничество подразумевает взаимную выгоду, а не эксплуатацию.
Третий вид справедливости — компенсация неравенства, обусловленного случайными причинами, в числе которых и ошибки индивидов (см. Раздел 2.2.3, «Индивиды могут ошибаться»). Совершение ошибки не должно быть приговором. Во-первых, это минимизация неравенства стартовых возможностей, индивид не возникает в «готовом виде» (см. Раздел 2.2.8, «Разум индивидов не возникает в сформированном виде»). Возможности разумного существа в будущем в значительной степени зависят от того, насколько ему повезло с воспитанием и образованием. Такое случайное, никак не зависящее от самого́ индивида, влияние детства на его жизнь не считается справедливым, поэтому общество должно стремиться выравнивать стартовые возможности (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях»). Для того чтобы все индивиды легко (а это должно быть легко) прошли тест на логику, общество должно дать им лучших учителей и лучшее образование (см. Раздел 3.2, «Образование») независимо от возможностей их родителей.
Во-вторых, это компенсация неравенства, вызванного случайными причинами. Проще говоря, те, кому улыбнулась удача, помогают тем, кому случай помешал. В первую очередь речь о здоровье. Если у индивида наследственное заболевание, или его случайно поразил вирус, или он не по своей вине или по ошибке пострадал в какой-то катастрофе — это не есть справедливость, тут общество должно помочь (см. Раздел 3.3, «Медицина»). Но и случаи, когда индивид в силу независящих от него факторов (которых в реальном мире и в рыночной экономике много) оказался на грани выживания, тоже не есть справедливость. Хотя в таких ситуациях речь идёт уже о правильно организованном страховании (см. Раздел 5.11, «Индивиды обязаны страховать свои риски — не перекладывать их на других»), но ведь и организованное страхование — это уже форма помощи.
При этом компенсация неравенства не имеет задачи уравнять всех по материальному благосостоянию и общественному положению, это лишь удержание от скатывания в пропасть, это протянутая рука балансирующему на краю. Индивиды разные (а значит, имеют разные возможности) и не должны быть и не хотят быть одинаковыми, по этой же причине никакая компенсация не даст всем абсолютно равных возможностей, она лишь частично и временно улучшит возможности тех, кому не повезло. А дальше индивид должен самостоятельно решать свои жизненные задачи.
Проблема также в том, что мы никаким образом не можем точно вычислить вклад случайностей в достижения индивида, поэтому, возможно, нужно действовать, как предлагает Джон Роулз в своей теории справедливости [Rawls]: организовывать общество так (в первую очередь налоговую систему, страхование), чтобы рост благосостояния самых успешных его членов всегда сопровождался ростом благосостояния самых неуспешных. То есть вместо попыток скрупулёзного анализа жизни каждого индивида можно оперировать относительно простыми показателями.
Так устроено в этом мире, что чем больше ты имеешь чего-либо (знаний, умений, известности, денег), тем легче это приумножать. В кибернетике такое явление называется положительной обратной связью, а в социологии — эффектом Матфея. Эффект — это реальность, но ни он, ни его последствия не воспринимаются индивидами как справедливые, и есть ситуации, когда общество должно принимать какие-то меры для сглаживания эффекта.
Например, в образовании тот, у кого возникли трудности с самыми азами на начальном этапе, допустим, с чтением, начинает отставать по нарастающей. Поэтому школа должна уделять особое внимание всем отстающим.
А в науке однажды получившие известность учёные становятся всё более знаменитыми, хотя их труды могут быть ничем не лучше работ менее известных специалистов, т. е. рост известности не связан с качеством работы. В итоге общество имеет очень малую группу известных экспертов, а для принятия хороших решений их нужно много, причём необходимо, чтобы они были независимы друг от друга. Пока не знаю, как сгладить этот эффект в данном случае, но какие-то возможности наверняка есть.
Аналогично и в сфере материального достатка: тот, кто оказался без жилья, средств на одежду и еду, должен приложить огромные усилия, чтобы заработать какие-то минимальные средства просто для выживания, поэтому общество должно помогать тем, кто оказался в наихудшей ситуации.
Как обычно, есть у данного эффекта и положительные стороны. Во-первых, он предполагает, что даже за достаточно короткий промежуток времени целеустремлённый индивид может добиться очень многого. Во-вторых, он предполагает, что общественный прогресс будет ускоряться и жизнь будет улучшаться всё быстрее.
Совсем избавиться от плутовства никогда не удаётся, и стабильные решения задач взаимного альтруизма в теории игр непременно содержат элементы наказания плутов.
При отсутствии наказаний индивидуальная стратегия нарушителей становится выгодной (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом») и получает всё большее распространение, поэтому без наказаний не обойтись (см. Раздел 8, «Пацифизм»). Тот, кто нарушает права других, очевидно, может быть наказан ущемлением его прав.
Неоднократно сталкивался с мнением, что наказания не нужны (в первую очередь речь о тюрьмах), потому что совершение правонарушения — это болезнь. Безусловно, тюрьма — не самый эффективный способ исправления, но лучшего варианта пока не придумали, да и не всегда речь об исправлении, иногда обществу просто необходима защита от опасного индивида.
В данном вопросе есть несколько аспектов.
Во-первых, болезнь — понятие научной дисциплины под названием медицина. Да, с моей личной точки зрения, индивид, нарушающий рациональные правила, не очень нормален, однако это не вопрос мнения: если медицина сочтёт какие-то действия признаком болезни и найдёт способы лечения, то только тогда мы будем не в тюрьму помещать, а в больницу. Во-вторых, некоторые нарушения связаны с повышенным уровнем эгоизма, готовности к риску и/или с очень коротким горизонтом планирования. А такие свойства личности нельзя назвать болезнью — они имеют и положительные стороны, например, мотивируют индивида заниматься бизнесом. Нарушение правил может быть вполне рациональным поведением, если правила таковы, что их нарушение выгодно. В-третьих, индивид — это всё же обучаемая система, и если не удалось его обучить положительной мотивацией, то вполне можно попытаться использовать отрицательную. Она хуже, чем положительная, но тоже работает.
Понятно, что если индивид ошибся (см. Раздел 2.2.3, «Индивиды могут ошибаться»), то его не нужно сурово наказывать. Однако есть индивиды, которые совершают правонарушения не по ошибке, а полностью сознательно, и они будут продолжать совершать их до тех пор, пока это будет выгодно. Для них именно суровость наказания может стать стимулом для отказа от правонарушения, перевесив выгоды от его совершения.
Конечно, существование таких индивидов — общественная проблема, связанная в том числе с упущениями в воспитании, и надо в первую очередь решать именно её. То есть основная задача — профилактика правонарушений, но необходимость наказаний это не отменяет.
Наказания можно комбинировать, чтобы достичь необходимого эффекта независимо от личных убеждений нарушителя. Для кого-то могут быть неважны деньги, для кого-то — общественное мнение, но с высокой вероятностью хотя бы один тип наказания достигнет цели.
См. также Раздел 8, «Частные тюрьмы».
Чтобы ни одно наказание не было проявлением насилия одного или многих над отдельным гражданином, оно должно быть по своей сути гласным, незамедлительным, неотвратимым, минимальным из всех возможных при данных обстоятельствах, соразмерным преступлению и предусмотренным в законах.
Первым делом необходимо отделить понятие компенсации нанесённого ущерба (см. Раздел 3.8.2, «Компенсация») от понятия наказания. Даже полная компенсация не снимает нужды в наказании, т. к. в этом случае правонарушения было бы выгодно совершать, например, было бы можно безопасно воровать: если поймают — вернёшь, если нет, получаешь чистую прибыль. Понятно, что в ущерб может входить упущенная прибыль, но и это не гарантирует, что компенсации достаточно для воздержания от правонарушения. Нанесение ущерба пострадавшему — лишь одна сторона преступления, есть и другая — нарушение общественного договора, которое требует наказания для мотивации не совершать правонарушений в будущем.
Также сто́ит выделить пожизненную изоляцию (см. Раздел 3.8.3, «Защита общества от принципиальных преступников») как особый тип наказания, т. к. его цель — не ресоциализация преступника, а защита общества от его действий и устрашение потенциальных преступников.
Важно понимать, что наказания — это не месть по принципу талиона (око за око) и не жертва для успокоения беснующейся толпы. Месть — явление не рациональное, а эмоциональное, но общественные правила могут базироваться только на рациональной, объективной основе (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы»). Принцип талиона не подходит в том числе потому, что совершившего два убийства нельзя убить дважды, и, кроме того, ответное убийство не вернёт убитого и может лишь усилить насилие. Также этот принцип никак не учитывает, было преступление совершено с умыслом или по неосторожности. Рациональная задача наказания — это снижение и количества преступлений, совершённых конкретным индивидом, и общего уровня преступности при условии минимизации ущерба необоснованно осуждённым.
Наказание не отменяет компенсации нанесённого ущерба, она должна выплачиваться в пользу пострадавшего, а наказание — это дополнительная мотивация не совершать правонарушений.
См. также Раздел 9, «Моральный ущерб».
Одна из задач наказания — исправление преступника, и необходимо приложить все знания науки, чтобы вернуть в общество нормального индивида. Однако есть случаи, в которых надежды на исправление практически нет, — это рецидивы серьёзных насильственных преступлений или уверенность в рецидиве (например, когда осуждённый обещает продолжать совершать преступления). В таких случаях речь должна идти не о наказании, а о пожизненной изоляции для защиты общества от асоциального индивида.
Совершенно необоснованными выглядят практики применения исполнительной властью амнистий и помилований. Проводятся они обычно под предлогом гуманности, но на самом деле не имеют к ней отношения. Тот, кто действительно заботится, гуманностью создаёт гуманное законодательство, а не нарушает принцип разделения власти. Разве можно считать нормальным, когда силовая ветвь власти может отменять приговор судебной ветви? Амнистия проводится периодически, а значит, кто-то, кто не «угадал» со временем попадания в тюрьму, может отсидеть полный срок, а кто-то, кому повезло, выйдет раньше, хотя преступления они совершили равнозначные. Где тут гуманность? Это какая-то лотерея и произвол, гуманность была бы в сокращении срока для всех. Так и с помилованием: суд судит согласно законодательству, но каким-то образом какой-нибудь президент может нарушать это законодательство, отменяя приговор, казнить и миловать, как будто он монарх. Для целей гуманности есть понятие условно-досрочного освобождения, но оно также должно быть возможно только в рамках, очерченных судом, и по оценке независимой комиссии, а не надзирателей.
Люди в глубине души любят суровые законы, хотя в их интересах иметь умеренные законы, ибо они им подчиняются.
Практика показывает, что излишняя суровость наказаний не только не снижает уровень преступности, но и может повышать его: если все наказания очень строги, то у преступника нет мотивации ограничиваться мелким правонарушением, а есть мотивация совершить крупное для сокрытия следов. Например, убивать всех свидетелей для снижения вероятности быть пойманным. Кроме того, всегда есть вероятность ошибочного приговора, поэтому необходимо использовать минимально возможный размер наказаний.
Однако слишком мягкое наказание также стимулирует преступность. Например, если за угон автомобиля будут давать штраф размером со стоимость пепельницы в этой машине, то такой вид преступлений будет процветать. Таким образом размер наказаний должен быть минимально достаточным для снижения уровня преступности. Слишком малое наказание будет восприниматься не как наказание, а как пошлина, то есть плата за право нарушать сколько угодно.
Есть ещё один момент: связь строгости наказания и вероятности его применения. На преступления часто идут индивиды, уверенные, что не понесут ответственности за свои поступки. Сколь угодно суровое наказание не остановит преступников, если оно применяется редко. Поэтому должен использоваться принцип неотвратимости наказания (т. е. высокая раскрываемость преступлений — это цель и метрика работы соответствующих органов (см. Раздел 3.14, «Отказ от необоснованной формализации целей»)). Его применение ставит под вопрос возможность избежать наказания из-за истечения срока давности, во всяком случае за тяжёлые преступления.
Величина наказания должна зависеть от ущерба и опасности правонарушения. Меру наказания можно определять по результатам анализа четырёх параметров:
Уровень (размер) в соответствии с классификацией тяжести правонарушений.
Обратимость. Оценивается возможность компенсации нанесённого ущерба (например, убийство необратимо).
Реальность/Потенциальность. Нанесён ли ущерб, сделана попытка нанести ущерб или только увеличена вероятность его нанесения.
Умышленность/Халатность/Неосторожность (хотя это трудноопределимый параметр).
Самые строгие наказания даются за умышленный, крупный, реальный и необратимый ущерб, например убийство множества индивидов.
Штрафы должны быть высокими, мотивируя не совершать правонарушения. Для обеспечения неотвратимости наказания значительный процент суммы штрафа необходимо отдавать тому, кто первый документально подтвердил факт нарушения. Величина штрафа должна зависеть от дохода индивида, но при этом быть ощутимой даже для тех, у кого минимальный доход. Если формально нищий индивид пойман за нарушение ПДД, то можно при расчёте стоимости штрафа учесть стоимость автомобиля.
Конфискацию имущества можно считать разновидностью штрафа.
Публичное порицание, например привязывание к позорному столбу, — это отличный способ наказания. Слышал от экскурсовода, что в те времена, когда в черногорском городе Котор наказывали привязыванием к позорному столбу, преступности практически не было, что понятно: репутация в малом сообществе — это главный капитал индивида. В современном мире публичное порицание нужно дополнить/заменить записями в репутацию (см. Раздел 1.4, «Репутация») в общественной социальной сети.
Лишение права вождения транспортных средств, лишение родительских прав, лишение права занимать государственные должности, владеть оружием и подобные поражения в правах вполне пригодны для наказаний в соответствующих случаях.
Лишение гражданства (перевод в патриды, см. Раздел 6.1, «Индивиды, принявшие на себя права и обязанности по поддержанию функционирования государства, становятся гражданами») — это возможное наказание за неоднократное нарушение подписанного договора (конституции). Пока не могу обозначить случаи, когда сто́ит лишать гражданства, хотя понятно, что сознательно нарушивший законы (т. е. Соглашение) тем самым вышел из Соглашения, т. е. вполне логично как минимум на период наказания за умышленные преступления приостанавливать гражданские права, а при рецидиве — переводить в патриды.
Один из возможных случаев, когда обычные наказания неприменимы, но нарушение Соглашения присутствует и лишение гражданства может быть адекватной мерой, — это ситуации, когда индивид нарушил законы своей страны, находясь за пределами её юрисдикции, на территории, где такие деяния не запрещены законом. В связи с тем, что законы имеют силу только на территории страны, такое нарушение вроде как не считается нарушением законов. С другой стороны, подписание общественного договора означает, что индивид поддерживает ценности, в нём описанные, а значит, не должен нарушать сего договора, даже когда может это сделать. А если сознательно нарушил, то продемонстрировал, что не разделяет ценности подписанного Соглашения, а значит, солгал при подписании или изменил своё мнение и не должен иметь политических прав.
Некоторым кажется, что достаточно наказания в виде изгнания с территории государства, но это нецелесообразный вариант — непонятно, в чём заключается наказание (некоторые добровольно переезжают и даже считают это интересным), и непонятно, куда изгонять, — ведь может оказаться, что никто не принимает, а свободных территорий нет.
Принудительный труд может быть полезен и как воспитательная мера, и как способ получить компенсацию от того, кто в ином случае не способен её выплатить. Также возможна практика других видов принуждения, например воспитательного или медицинского характера.
Опасных преступников (причиняющих ущерб жизни и здоровью) необходимо наказывать лишением свободы, т. е. заключать в тюрьмы. Хорошо бы изолировать их и друг от друга, иначе получается рассадник организованной преступности, но, как я понимаю, одиночного заключения человеческая психика не выдерживает. Как минимум необходимо группировать заключённых по видам преступлений. Это вопрос к науке — как сделать так, чтобы вышедший из тюрьмы индивид был лучше приспособлен для жизни в обществе.
Стерилизация — это тоже допустимое наказание, например за рождение детей после лишения родительских прав или за невыполнение родителями обязанностей по содержанию своих детей.
Очевидно, что членовредительство недопустимо — как по причине негуманности, так и по причине возможности ошибочного приговора (см. Раздел 3.8.6.10, «Смертная казнь»). Пытки недопустимы по вполне понятным причинам, ведь часто они применяются для получения информации о виновности. Но, во-первых, под пытками индивид может оговорить себя, а во-вторых, если окажется, что он невиновен, получается, его наказали ни за что.
Также такое наказание не должно быть публичным, т. к. унижение может ожесточить индивида.
Соответственно, остаётся вопрос: возможны ли непубличные телесные наказания, которые не причиняют вреда здоровью, а лишь причиняют боль? Думаю, оценивать нужно эффективность. Если они помогают снизить уровень преступности, то почему нет. Однако в развитых странах отменили телесные наказания, соответственно, вряд ли эффективность высокая. Хотя это вопрос к науке. Ну и встаёт проблема гуманистического характера: под раздачу может попасть невиновный.
О телесных наказаниях детей написано отдельно (см. Раздел 1.5, «Телесные наказания детей»).
Сам я долгое время был сторонником смертной казни как исключительной меры наказания, применяемой с большой отсрочкой, но, задумавшись о сути наказаний (см. Раздел 3.8.1, «Сущность наказания»), понял, что это мнение базировалось не на рациональных рассуждениях, а на эмоциях. А если рассуждать рационально, то станет понятно, что даже малая вероятность ошибки приговора делает недопустимым применение этой меры наказания, ибо невиновный не должен быть казнён. Ведь общественные правила сто́ит применять на себя, поддерживая смертную казнь, нужно согласиться с тем, что вас могут случайно казнить. Однако я уверен, что никто в здравом уме не хотел бы иметь отношение к подобной случайности. Так как судят индивиды, то мы никаким образом не можем гарантировать абсолютную невозможность ошибки даже при максимально добросовестной работе всех участников судебного процесса. А ведь нельзя гарантировать и полностью беспристрастный суд, есть субъективные факторы: случается коррупция, бывают дела с политической окраской (не только против оппонентов, но и просто в угоду интересам каких-либо групп, например, могут назначить козла отпущения для успокоения бунтующих масс, принести кого-то в жертву).
Помимо этого, опыт показывает, что практика смертной казни не помогает снижать преступность, не сдерживает индивидов от преступлений, — нарушители, конечно, боятся, но только после осуждения на неё, а не до совершения уголовно наказуемых поступков. Более того, уровень преступности может расти (см. Раздел 3.8.5, «Величина и неизбежность наказания»), тогда как, например, во многих европейских странах, отменивших смертную казнь, он очень низкий.
Также проблема смертной казни в том, что обществу приходится иметь структуру, занимающуюся убийствами. Это противоречит гуманистическим установкам и тяжело для тех, кому придётся работать в такой структуре, особенно в случаях, когда окажется, что казнили невиновного.
Многие говорят, что затраты на содержание особо опасных преступников велики и проще таких нарушителей закона убивать. Тому, кто так считает, сто́ит перечитать первый абзац этого параграфа и вспомнить, что всё имеет свою цену (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»). То есть для того, чтобы спасти от казни невиновно осуждённого, приходится тратить ресурсы на содержание всех осуждённых. Да и не сто́ит преувеличивать эти затраты — в здоровом обществе уровень преступности вообще низок, а особо опасных преступлений и того меньше. Если заниматься искоренением причин, то затраты на содержание преступников будут стремиться к нулю.
Одно из возражений состоит в том, что если осуждённый не казнён, то есть шанс на его освобождение, например путём побега. Да, такой риск есть, но не сто́ит его преувеличивать, это во многом техническая проблема, которую при современных технологиях можно решить. Гарантировать невозможность побега нельзя, это, видимо, также цена за спасение невиновных, но на практике, я думаю, при правильном подходе такого случаться не будет.
Некоторые утверждают, что смертная казнь — это более гуманно, чем пожизненное заключение. Но, во-первых, никто, кроме осуждённого индивида, не может знать, какой вариант для него более гуманен (и практика показывает, что любая жизнь обычно ценнее смерти), а во-вторых, даже если это так, аргумент имел бы значение только при безошибочном правосудии.
Есть сложные моменты по использованию труда заключённых. С одной стороны, они нанесли ущерб обществу своими преступлениями и теперь этих индивидов нужно содержать, поэтому логично принудить осуждённых к труду для компенсации ущерба или хотя бы самообеспечения. Однако тут не должно быть ситуации, когда система наказаний зарабатывает на заключённых и заинтересована, чтобы их было больше и чтобы они как можно дольше не выходили на свободу (см. Раздел 8, «Частные тюрьмы»). Видимо, деньги должны распределяться на нужды других ветвей власти, в какие-то общие фонды вроде фонда справедливости (см. Раздел 2.4, ««Налог» на прибыль»), а часть денег в виде зарплаты, близкой к среднерыночной, должна начисляться заключённым (за вычетом расходов на их содержание), чтобы они могли накопить стартовый капитал для жизни на свободе. То есть тут больше вопрос в адаптации тех, кто оказался в тюрьме, к нормальной жизни, а не в том, чтобы выжать из них пользы по максимуму.
Аналогично возникает сложный вопрос с участием заключённых в медицинских исследованиях. С одной стороны, уголовные преступники нанесли индивидам непоправимый или труднопоправимый ущерб, и помощь медицинской науке — это возможность хоть какой-то компенсации. Конечно, такая помощь не должна быть принудительной и исследования не должны быть жестокими или слишком рискованными, но в какой-то финальной стадии проверки безопасности лекарств заключённые могли бы участвовать в обмен на какие-то элементы комфорта или за деньги на будущее. С другой стороны, нужно обеспечить защиту заключённых от принуждения к участию в таких исследованиях, видимо, это должно делаться публично и под контролем структуры, независимой и от учёных, и от тюремного руководства (вероятно, прокуратуры), чтобы убрать конфликт интересов.
Любые санкции должны налагаться на индивида не по произволу, а в соответствии с принятым по определённой процедуре публичным законом.
Исполнение Соглашения требует создания механизма обеспечения исполнения условий этого договора — учреждения государства как института, имеющего монопольное право на применение насилия для исполнения законов. При здравом рассуждении все примут необходимость государства, пояснения по поводу идей анархизма даны отдельно (см. Раздел 11, «Анархизм. Либертарианство»).
Те, кто готов пожертвовать жизненно важной свободой ради малой толики временной безопасности, не достойны ни свободы, ни безопасности.
Предоставленные сами себе во всех своих действиях и предприятиях, лишённые всякой посторонней помощи, которой они сами себе не могли оказать, люди, конечно, часто по своей вине или безвинно впадали бы в несчастье или в затруднения. Но счастье, предопределённое человеку, не может быть иным, чем то, которого он достигает при помощи собственной силы.
Все ошибки, которые [человек] способен совершить, не послушавшись совета или предупреждения, намного перевешивают то зло, которое происходит, если позволить другим принуждать его к тому, что им кажется его благом.
Поэтому доводом против индивидуальной свободы не может служить утверждение, что ею часто злоупотребляют. Свобода по необходимости означает, что будет сделано много такого, что нам не по душе. Наша вера в свободу опирается не на предсказуемые результаты в отдельных ситуациях, а на убежденность, что в итоге образуется больше сил для хорошего, чем для плохого.
Из сказанного следует, что важность нашей свободы совершать то или иное конкретное действие не имеет никакого отношения к вопросу о том, воспользуемся ли когда-либо мы или большинство людей именно этой возможностью. Предоставлять ровно столько свободы, сколько могут использовать все, и не больше, означало бы совершенно не понимать ее функцию. Свобода, которой воспользуется только один из миллиона, может оказаться более важной для общества и более благотворной для большинства, чем любая свобода, которой пользуемся мы все.
Тем, кому интересен более детальный разбор понятия свободы, стоит обратиться к работе Фридриха Хайека [Hayek_freedom], здесь будут даны лишь некоторые пояснения.
Сто́ит уточнить, что, говоря о свободе, я имею в виду не чувство свободы, которое субъективно и переменчиво, а говорю об объективном праве на свободу. На самом деле всё хуже, чем в цитате Франклина, — безопасность невозможно получить взамен свободы. Во-первых, тотальный контроль также не гарантирует безопасности (см. Раздел 2.3.2, «Опасность жизни во Вселенной нельзя свести к нулю») и даже не повышает её уровень, это лишь театр безопасности (см. Раздел 13, «Театр безопасности»). Во-вторых, тот, кто отказался от свободы, становится рабом, а раб не может ничего требовать у хозяина, в том числе и безопасности, рабу остаётся только лишь надеяться на милость владельца, ни о каких гарантиях речи не может быть.
Индивиды уникальны и стремятся к личным целям (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), отсюда вполне логично следует, что индивиды не примут Соглашения, которое не позволяет им следовать своим целям. Цели разных разумных существ могут конфликтовать, и индивиды примут только те правила кооперации, которые не мешают им достигать своих целей, а возможность достигать своих целей — это и есть свобода (если, конечно, эти цели не противоречат свободе других).
Поэтому Соглашение должно защищать, а не ущемлять свободу, сила закона не должна нависать дамокловым мечом над теми, кто не ущемляет свободы других.
Каждый дееспособный индивид имеет право на абсолютную свободу мысли, ведь тело и сознание разумного существа — это его собственность (см. Раздел 4.2, «Индивиды обладают правом собственности»). Индивид с точки зрения законодательства и государства — чёрный ящик (см. Раздел 3.1, «Принцип чёрного ящика»). Правила жизни общества могут включать требования к поведению, а не к мотивации, мыслям, желаниям, убеждениям, то есть требования, касающиеся именно внешних проявлений, а не внутренних состояний (см. Раздел 4.1.5, «Запреты и ограничения должны быть обоснованы»). Если индивид соблюдает правила, то нет нужды пытаться вскрыть причины, побуждающие его соблюдать законы. Например, мало смысла требовать от кого-то не гневаться — это внутреннее состояние, и если индивид его контролирует и никому не вредит, то это не наше дело. Мы, конечно, можем ему советовать так не делать, но запретить не вправе.
Должно быть отвергнуто всякое вмешательство государства в частные отношения граждан во всех тех случаях, когда нет прямого нарушения прав одного из граждан кем-либо другим из них.
Каждый дееспособный индивид обладает свободой действия — возможностью делать всё, что не нарушает прав и свобод других индивидов. В отличие от свободы сознания (см. Раздел 4.1.1, «Свобода сознания»), эта свобода не абсолютна, она ограничена свободой других. Это значит, что мы не можем запретить индивиду делать то, что касается только его, не можем диктовать ему, как он должен жить. Например, мы не можем половозрелому индивиду диктовать, с кем ему заниматься сексом, не можем запретить ходить обнажённым или говорить, какими словами можно пользоваться, а какими нет. Но можем запретить заражать других венерическими заболеваниями или запретить пользоваться общественными зонами для сидения без одежды или в грязной одежде.
Так как права индивидов определяются Соглашением, закреплённым в законах, то свобода эквивалентна принципу «разрешено всё, что не запрещено законами».
Свобода — это не просто реализация устремлений индивидов, это решение двух важных задач:
Социальной. Когда нет необоснованного давления на индивидов, снижается напряжённость в обществе.
Кибернетической. Нагрузка на управляющую систему сокращается, государство не должно распылять управленческие усилия на мелочную опеку над личностью.
Дееспособный индивид вправе распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению, если он не принял на себя ограничивающих обязательств (см. Раздел 4.1.2.2, «Эвтаназия и право на смерть»). Он имеет право распоряжаться своим телом, может модифицировать его, может заниматься экстремальными видами спорта, участвовать в настоящих гладиаторских боях, в медицинских экспериментах и т. п. при условии добровольности. Но понятно, что сознательное создание повышенного риска для здоровья требует покупки дополнительной медицинской и социальной страховки.
Сама природа индивидуальности говорит нам о том, что составленной из индивидов системой (обществом) нельзя управлять как машиной, нельзя загрузить программу и ожидать, что она будет выполняться. Законы общества должны опираться на принципы, разделяемые большинством, иначе будет невозможно заставить индивидов соблюдать законы.
Принцип свободы действий имеет множество следствий, традиционно явно формулируемых: свобода передвижения, запрет рабства, право на труд, свобода собраний, свобода объединений и т. п.
Жители имеют право создавать объединения различных форм. Объединения должны публиковать финансовую отчётность о своей деятельности, быть полностью открытыми.
Жители имеют право на собрания, массовые мероприятия. Такие мероприятия должны проводиться на специальных площадях, без перекрытия движения транспорта и т. п., чтобы не создавать неудобств другим гражданам. Улицы города — это место для жизни, а не для парадов и маршей, нет никаких оснований говорить местным жителям: «Завтра мы приведём сюда многотысячную толпу, ей будет весело и интересно, а вам сто́ит потерпеть».
Право распоряжаться своей жизнью следует из свободы действий (см. Раздел 4.1.2, «Свобода действий») и права собственности на своё тело (см. Раздел 4.2, «Индивиды обладают правом собственности»), но в связи с традиционными запретами сто́ит оговорить этот момент отдельно. Неизлечимо больной индивид, у которого на текущий момент нет шансов на излечение, имеет право на смерть (эвтаназия). Индивид, который не несёт ответственности за других разумных существ («никому не должен»), имеет право на смерть независимо от наличия болезней.
Запретить суициды нельзя, индивид всегда найдёт способы убить себя, если пожелает, но при отсутствии такого права он может делать это опасными для общества способами, а общество заинтересовано в безопасности непричастных жителей, поэтому логично разрешить суицид, определить процедуру и организовать процесс так, чтобы не создавать опасности для других и дать возможность данному индивиду передумать.
Тот, кто высказывает вещи или совершает действия, оскорбляющие совесть или нравственность другого, может быть, конечно, и действует безнравственно; однако пока он не позволяет себе назойливости, то не нарушает никакого права.
Особое зло подавления мнений в том, что обездоливается всё человечество, и те, кто против данной мысли, ещё больше, чем её сторонники. Если мысль верна, они лишены возможности заменить ложь истиной; если неверна, теряют (что не менее нужно) ясный облик и живое впечатление истины, оттенённой ложью.
Свобода слова заключается в том, что индивид имеет право говорить всё что угодно, но он не должен лгать в случаях, когда ложь может навредить (см. Раздел 4.5, «Индивиды обладают правом на информацию»), и угрожать насилием (см. Раздел 5.4, «Индивиды обязаны не угрожать другим индивидам»). Индивиды не примут Соглашения, которое заставляет их скрывать своё мнение, а тем более принуждает высказывать чужое мнение как своё.
Одно из следствий свободы слова — это невозможность запретить оскорбления (см. Раздел 4.1.3.1, «Оскорбление»), обсценную лексику (см. Раздел 4.1.3.2, «Обсценная лексика») и пропаганду (см. Раздел 23.2, «Защита от пропаганды»).
Единственное, что можно сделать с индивидом, который использует в речи вышесказанное, — занести сообщения об этом в его публичную репутацию (см. Раздел 1.4, «Репутация»), чтобы другие могли решать, сто́ит ли с ним иметь дела.
Свобода сознания (см. Раздел 4.1.1, «Свобода сознания») и свобода слова означают, что на личном уровне индивид вправе верить во что угодно и свобода слова даёт ему право озвучивать свои верования, какими бы неприятными они ни были для других. Так, сомнительно, что можно обосновать запреты на тему отрицания чего-либо (например, исторических событий), — каждый имеет право сомневаться в чём угодно и говорить об этом, хотя, конечно, общественные решения должны приниматься на основании научных данных. Запреты на альтернативные точки зрения никогда не приносили пользы.
Поэтому оскорбления, нанесенные людям обидным словом или жестом, когда они не причиняют иного вреда, кроме непосредственного огорчения того, по чьему адресу эти обидные слова или жесты направлены, – такие оскорбления не считались преступлениями законами греков и римлян, а также законами других, как древних, так и новых, государств, ибо соответствующие законодатели полагали, что истинная причина огорчения обиженного кроется не в оскорблении (которое не должно производить впечатления на людей, знающих себе цену), а в его собственном малодушии.
Оскорбление (не путать с клеветой и угрозой) — понятие субъективное (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы»). Объективно само по себе оно не приносит вреда, всё зависит от восприятия, а восприятие — это личное дело каждого. Мудрый индивид не оскорбляется и считает, что звуки, вылетающие из чьего-то рта, не могут ему навредить, а характеризуют лишь слабость ума оскорбляющего. Оскорбить индивида, задеть его чувства невозможно, он может только сам оскорбиться или обидеться, а если он оскорбился сам, то эту проблему ему нужно решать самостоятельно, например обратиться к психологам.
Сам факт оскорбления, как правило, чаще всего не совсем нормален (хотя если кто-то пытается вами манипулировать, то вполне обоснованно может получить крепкое выражение в ответ), но не государство должно решать такие проблемы. С подобными трудностями разумные существа должны справляться самостоятельно: игнорировать оскорбляющего, не иметь с ним дел или вызвать его на словесную битву, придумать что-то ещё, не нарушая законов. Государство — это не нянька (см. Раздел 8.3, «Решать общественные задачи»), не заботливая мамочка, которая стремится оберегать дитя от стресса. Никаких так называемых безопасных пространств, где нельзя услышать неприятные высказывания, государство создавать не должно, частные клубы могут принимать любые правила, но в общественных пространствах правила одни и свобода слова для всех. Все должны уважать друг друга, но к этому нельзя принудить силой государства, это вопрос воспитания и образования.
Жизнь сопряжена со стрессом, это нормально (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей»), и индивид должен уметь с ним справляться, а не требовать, чтобы общество содержало его в тепличных условиях. К тому же, так как оскорбление — вещь субъективная, сложно определить, где граница того, что называется оскорблением. Например, кто-то считает себя сверхчеловеком и сравнение с человеком считает унизительным, а для кого-то сравнение с животным — это вообще похвала, т. к. он считает, что человек наносит больше вреда планете, чем животные.
Очевидно, что так называемые чувства верующих — ещё более субъективное понятие, чем обычное оскорбление, и они не должны подлежать государственной защите, истинно верующие по поводу своих чувств обращаются к своему богу, а не в мирской суд.
Разжигание розни также не подпадает под запрет, если нет призывов к насилию, т. е. угроз. Таким образом, если угроз нет, то общество должно наказывать радикалов без привлечения государства.
См. также Раздел 9, «Моральный ущерб».
Объективных причин запрещать ненормативную (обсценную) лексику нет. Строгие требования к языку могут быть только для официальных документов.
См. также Раздел 8, «Фундамент для дискуссии».
Общественные правила должны быть благоприятны для рационально действующих индивидов. Если мы вводим правила, которые ради борьбы с оппортунистами ограничивают свободу (см. Раздел 4.1, «Индивиды свободны во всём за пределами налагаемых Соглашением ограничений») остальных индивидов, то получается, что меньшинство оппортунистов управляет всем обществом.
Права подавляющего большинства не должны ущемляться на основании неадекватного поведения подавляющего меньшинства или для защиты от подобного поведения. Нельзя ущемлять свободу честных индивидов из-за того, что есть нечестные. Тот, кто ступает на такой путь, идёт к тотальному контролю и последующей диктатуре, нельзя из-за нечестных ограничивать всех остальных. Однако это не значит, что законы совсем не нужны, просто они должны не мешать жить честным индивидам и наказывать нечестных.
Если кому-то кажется, что данный принцип противоречит принципам ненадёжности (см. Раздел 2.2.3, «Индивиды могут ошибаться») и нерациональности (см. Раздел 2.2.4, «Поведение индивидов не абсолютно рационально»), то для иллюстрации сто́ит рассмотреть такую практику, как вождение автомобиля. Транспортное средство — это инструмент повышенной опасности, им можно причинить много вреда и ущерба. Однако, исходя из обсуждаемого принципа, мы не запрещаем (см. Раздел 4.1.5, «Запреты и ограничения должны быть обоснованы») индивидам управлять ТС, но требуем предварительно пройти медицинский осмотр и сдать экзамены на знание ПДД и умение управлять машиной. Человек не полностью рационален и может полениться их выучить или может иметь необоснованную уверенность в том, что он знает и умеет всё вышеперечисленное, поэтому со стороны общества обоснованно требовать проверки. Но эти правила никак не ущемляют рационального адекватного индивида, т. к. он в любом случае будет изучать правила и учиться вождению, соответственно, сдать экзамен для него не проблема, а медицинский осмотр он и так проходит регулярно.
Из прав и свобод логично следует, что запрещать нужно деяния, которые по своей сути являются нарушением прав и свобод, а регулировать, ограничивать нужно деяния, которые по сути не являются нарушением прав и свобод, но создают некоторую вероятность наступления такого нарушения.
Отсюда следует, что нельзя запрещать технологии, инструменты, которые полезны законопослушным индивидам, на основании того, что этими изобретениями пользуются злоумышленники. Это ошибочный путь, ведущий к диктатуре, и просто неуважение к индивидам (см. Раздел 4.1.4, «Борьба с оппортунистами не должна ущемлять остальных индивидов»).
Любые необоснованные запреты не приносят пользы. Запретов на научные исследования не должно быть — это загонит исследования в подполье, а развитие науки неизбежно. Также нет смысла запрещать применение новых технологий под предлогом того, что не доказана их безопасность. Доказать абсолютную безопасность невозможно, достаточно лишь доказывать, что новое не опаснее старого.
Правонарушения — это не техническая проблема, а социальная, и решать её нужно не техническими мерами, а социальными. Например, воруют не потому, что технически возможно что-то украсть, а потому, что есть индивиды, которые хотят что-то украсть. Надо сделать так, чтобы не хотели воровать, а не пытаться всё закрыть на замок. Закрытие всего под замок лишь создаст неудобства честным индивидам, а нечестные найдут способ обойти технические ограничения. В Саудовской Аравии не воруют не потому, что там всё имущество прячут в сейфах, а потому что всех жителей приучили к тому, что воровать — ненормально и невыгодно, потому что за это будет суровое телесное наказание. Хотя подобные методы радикальны, но хорошо иллюстрируют принцип.
Сторонники запретов часто не задумываются, что то явление, которое они хотят сделать незаконным, часто не является само́й проблемой, а является её следствием. Например, наркомания (см. Раздел 30, «Наркотики») — это не сама проблема, проблема в том, что некоторые индивиды ввиду некачественного воспитания и образования не справляются с жизненными трудностями и пытаются уйти от реальности, аналогично и с суицидами, сектами. Запретив симптомы, болезнь не вылечить.
Запреты кажутся простым решением, но на деле таковым не являются. Они работают только в тех случаях, когда абсолютное большинство считает их обоснованными. А это происходит, когда запрещается то, что непосредственно наносит ущерб, то, что нарушает права и свободы. Запреты, не имеющие такой поддержки, порождают лишь коррупцию и преступность, как это хорошо видно на примерах сухих законов в прошлом и борьбы с наркотиками в настоящем, а также на примере того, что в странах, где оружие запрещено (см. Раздел 32, «Оружие»), почему-то у преступников обычно есть оружие, а у честных граждан нет.
См. также:
Я не несу ответственности за то, что не соответствую ожиданиям других людей, это их ошибка, а не моя вина.
Конечно, речь идёт об обязанностях за пределами Соглашения (см. Раздел 3.5, «Соглашение обязательно к исполнению для всех находящихся на территории его действия») ввиду его особенности, однако и его принятие должно быть максимально явным и добровольным (см. Раздел 1.2, «Гражданство»). Никого нельзя считать должным делать что-то для других, если он добровольно и сознательно не взял на себя это обязательство или не нанёс ущерб, требующий соответствующей компенсации. Договор, клятва, данные по принуждению, в том числе путём угроз применения насилия, не являются действительными.
Нет такого понятия «долг по умолчанию», нельзя без ведома индивида навесить на него долг. В том числе делая что-то для индивида, давая ему что-то, нельзя тем самым сделать его должником, если не было договорённости об этом. Договор имеет силу, только если заключившие его действовали добровольно, были информированы о сути договора и находились в адекватном состоянии.
Например, нельзя утверждать, что дети что-то должны родителям. Родители фактом зачатия приняли на себя обязательство растить ребёнка, а вот он никаких обязательств на себя не принимал, а значит, мы не можем принудить его помогать родителям. Конечно, трудно представить, что должны сделать родители, чтобы их ребёнок не захотел помогать им. Если он не желает этого делать, то, видимо, они были очень плохими родителями.
Существует право собственности — признаваемая и поддерживаемая другими индивидами возможность индивида распоряжаться чем-то по своему усмотрению. Интересный пример теории собственности — это аксиоматическая теория собственности Дмитрия Бояркина [PropertyTheory], но она касается лишь вопросов собственности, поэтому не может давать ответов на все вопросы общественного устройства.
Частная собственность существует только на материю, а пространство и информация, вероятно, принадлежат всем (об этом будет сказано далее). Единственный информационный объект, на который бесспорно обоснована собственность, — это идентификаторы (см. Раздел 37.3, «Средства индивидуализации»), то есть средства индивидуализации. Но право на эту собственность проистекает не из собственности как таковой, а из необходимости защиты от обмана, из права на достоверную информацию (см. Раздел 4.5, «Индивиды обладают правом на информацию»). Несомненно, все индивиды признаю́т необходимость частной собственности на своё тело и какие-то предметы, необходимые для жизнедеятельности. Преступлением является любое распоряжение чужой собственностью без согласия владельца, в том числе использование заведомо краденого.
Коллективная собственность — право коллективно пользоваться материей, пространством с помощью компромиссной процедуры (см. Раздел 3.3, «Общественные решения принимаются большинством голосов»). Пространство (в случае проживания на планете — поверхность, земля) не может быть частным из-за противоречия с принципом равенства, а собственность на информацию не может быть принята как постулат, так как он не будет принят всеми. В общем, это дискуссионный вопрос (см. Раздел 37, «Цифровое пиратство»). Пространство и ресурсы принадлежат в том числе будущим поколениям, поэтому, принимая решения сегодня, индивиды должны балансировать свои интересы и интересы потомков, а не распоряжаться пространством и ресурсами как своей собственностью.
Частная собственность на землю, как и на все общие ресурсы, не нужна и невозможна, т. к. порождает принципиальные проблемы, например, может возникнуть ситуация, когда один гражданин, скупая землю, захватит большую часть территории страны, в общем-то, вытеснив государство. Достаточно долгосрочных договоров аренды с высокими штрафами для государства за досрочное расторжение. Территория страны — это общий ресурс. Тут снова встаёт вопрос терминологии: всё-таки собственность подразумевает возможность делать что пожелаешь, а владение землёй в любом случае накладывает массу ограничений, поэтому нужно использовать какой-то другой термин, например пожизненное владение, означающее, что индивида без его согласия или законных оснований не могут лишить данной земли, но это не собственность, которой можно распоряжаться как угодно.
Частная собственность порождает коллизии. Например, индивид приобрёл участок для постройки дома, а потом оказалось, что под землёй есть какие-то ценные ресурсы (или вдруг они стали ценными), получается, что он собственник этих ресурсов, хотя они были общими и приобретался только участок под дом. Или, раз это собственность, владелец может сделать гигантский колодец на месте участка, а выкопанное, то есть ресурсы, продать за границу, таким образом можно вообще уничтожить территорию государства.
Вопрос несовместимости принципа равенства (см. Раздел 3.2, «Все индивиды являются равными участниками Соглашения») и собственности на землю подробно разбирается в книге Прудона «Что такое собственность?» [Proudhon].
Подобная проблема и с собственностью на объекты, построенные на земле. Например, может ли быть частной собственностью гидроэлектростанция? Ведь общество, выделяя землю под строительство такого объекта, рассчитывает на получение электроэнергии с него в будущем, а если это частная собственность, то владелец может в любой момент остановить, демонтировать эту станцию, оставив потребителей без электричества, или повысить цену в несколько тысяч раз. Понятно, что такого не должно быть, земля выделяется с некоторыми обязательствами, а значит, это тоже не совсем собственность — снова нужен другой термин, а частная собственность, видимо, возможна только на личные объекты. По идее, в таких случаях хорошим вариантом является концессия.
Окружающая среда — это коллективная собственность, причём будущие поколения — тоже собственники, как говорится, «природа — это не то, что мы получили в наследство от предков, а то, что мы взяли в долг у потомков». Надо понимать, что это не запрет каких-либо изменений, они были, есть и будут. Биосфера сегодня не такая, какой была 70 миллионов лет назад, но изменения должны быть просчитанными и достаточно плавными, чтобы не привести к полному разрушению (см. Раздел 33, «Защита окружающей среды»).
Городское пространство — также общее имущество, поэтому изменение архитектурного облика, вандализм, замусоривание общих пространств недопустимы без согласия всех проживающих на этой территории.
В идеале все ресурсы Вселенной изначально в равной степени принадлежат всем индивидам, и индивиды вместе, совместным решением, вправе изменять её для достижения глобальных целей. Однако на практике, исходя из раздробленности на страны (см. Раздел 2.7, «Обществ может быть много»), конечно, мы можем говорить только о том, что ресурсы территории страны изначально принадлежат всем гражданам, включая будущие поколения, в равной степени. Это означает, что тот, кто после добычи получает ресурс в свою собственность, должен компенсировать остальным гражданам лишение этого ресурса в денежном виде, для чего нужно уплатить государству компенсационный сбор (см. Раздел 2.3, «Компенсационный сбор»).
Из этого принципа следует ответ на вопрос, кому принадлежат ресурсы, добытые на «ничейных» территориях, например в космосе: поскольку они принадлежат всем индивидам, то тот, кто их присвоил себе (добыл), должен уплатить компенсационный сбор в некий международный фонд, средства которого должны использоваться для блага всех индивидов.
Индивиды самостоятельны (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), поэтому вполне логично предположить, что они не примут Соглашение, которое не оставляет им права и места для личной жизни. Но нельзя сказать, что данное следствие очевидно, поэтому лучше ввести это постулатом. В какой-то мере его также можно считать необходимой защитой от произвола государства (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»). У меня нет сомнений в том, что все индивиды хотели бы иметь право на приватность. Однако приватность по определению отсутствует при вступлении индивида в общественные отношения, в том числе при выходе в публичное пространство. Право на приватность означает, что каждый индивид имеет право на тайну личной жизни и неприкосновенность жилища. Личная жизнь — это всё, что происходит в личном пространстве, вторжение в него возможно только в связи с нарушениями Соглашения и по решению суда. Помимо всего прочего, право на приватность означает, что индивиды имеют право на тайну связи, т. е. на общение через зашифрованные каналы связи.
Персональные данные — это собственность индивида, только он вправе распоряжаться ими, у него должна быть возможность экспортировать их (см. Раздел 8.6.6.1, «Продвигать стандарты») или удалить с конкретного сервиса, без личного одобрения индивида никто не может передавать его персональные данные третьим лицам. Однако тут есть некоторая коллизия: если индивид разместил свои персональные данные в неизменяемом публичном хранилище, то удалить их можно не всегда, так что всем сто́ит быть осторожными с подобными публикациями.
Данные о здоровье — это также приватная информация.
Естественно, после окончания личных отношений индивиды не получают права разглашать информацию личного характера.
Жилище индивида неприкосновенно, это его крепость, и он имеет право защищать её любыми способами, всё, что происходит в жилище, есть личная жизнь. Данный принцип является следствием права собственности (см. Раздел 4.2, «Индивиды обладают правом собственности»). Экстренные службы могут вторгаться в жилище, но только если это необходимо для выполнения их обязанностей (например, пожар в квартире).
В связи с этим возникает вопрос: есть ли у индивидов право устанавливать автоматические ловушки, использовать яды и иные способы защиты жилища, работающие в том числе и в отсутствие владельца? Думаю, что такого права нет, т. к. право на оборону есть у индивида (а не у его имущества), который может оценить ситуацию как нападение и совершить действия, направленные на оборону. Автоматические устройства априори не способны оценить ситуацию, поэтому могут сработать ошибочно, например против сотрудников экстренных служб, да и самого́ владельца, его родственников, друзей.
Каждый индивид имеет право на достоверную и полную информацию, касающуюся его безопасности, включая информацию о репутации других индивидов (см. Раздел 1.4, «Репутация»). Также он имеет право на знания о мире и другую информацию, важную для принятия общественных решений. Лишение гражданина информации равноценно лишению его власти и свободы, ибо, опираясь на некорректные сведения, он будет принимать не те решения, которые хотел бы принять, а те, которые выгодны тому, кто исказил информацию. Ведь разум есть инструмент для обработки информации. Без информации разум мало на что способен, поэтому она является одной из важнейших ценностей.
Соответственно, ни о какой «лжи во спасение» не может быть и речи. Лжец считает, что может за кого-то решать, как тому будет лучше, обманщик берёт на себя ответственность за судьбу другого индивида. Такое недопустимо, ибо каждый дееспособный (см. Раздел 2.2.8, «Разум индивидов не возникает в сформированном виде») индивид имеет право самостоятельно принимать решения, касающиеся его жизни.
К сожалению, не всегда можно доказать, что некто лгал, и не всегда ложь несёт ущерб или создаёт риски, поэтому мелкую бытовую ложь, не несущую ущерба и не создающую рисков такового, видимо, не запретить. Но сознательное сокрытие важной для принятия жизненных решений информации должно быть наказуемо. Сейчас существуют наказания за мошенничество, клевету, лжесвидетельство, недобросовестную рекламу, неисполнение договора и т. п., перечисленное по сути и представляет собой разные виды лжи, которая привела к ущербу или риску нанесения такового.
Обманом можно считать и случаи, когда индивид верит во что-то без достаточных оснований, но другим преподносит это как объективное, научное знание.
По сути, есть только один вид допустимой лжи — военная хитрость, которая применяется исключительно против врагов общества.
См. также:
Очевидно, что, породив потомство без возможности вырастить его, мы обрекаем детей на смерть и страдание (см. Раздел 1.3.1, «Ограничение рождаемости»). А значит, государство должно не допускать рождения тех, у кого нет шансов выжить. Поэтому нет безусловного права на размножение, есть право детей на компетентных и адекватных родителей (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях») и есть обязанность родителей не зачинать и не рожать детей, которые из-за дефицита ресурсов не смогут стать новыми членами общества. Помимо этого, право на размножение требует прохождения специальной подготовки, и в данном случае недостаточно личной уверенности индивида в том, что он может быть хорошим родителем, самооценка может быть ошибочной из-за эффекта Даннинга — Крюгера, поэтому нужны объективные критерии и экзамен.
Сейчас, чтобы водить автомобиль, нужно сдать экзамен и пройти медицинский осмотр, то же самое для владения оружием. А чтобы стать родителем и отвечать за жизнь, здоровье и будущее нового индивида, не нужно ничего. Такая ситуация не может считаться нормальной, быть хорошим родителем — это непростая задача, требующая массы знаний. Поэтому, перед тем как стать родителем, индивид должен подтвердить свою квалификацию, проверить здоровье и трезво оценить свои материальные возможности. По идее, необходимая квалификация должна приобретаться в школе, но этот экзамен нужно пересдавать перед зачатием и/или рождением.
Однако размножение — не только право, но и обязанность по поддержанию существования общества (см. Раздел 5.9, «Индивиды обязаны участвовать в поддержании численности общества»).
В самом деле, не всякий страх оправдывает то действие, которое он порождает, а лишь страх телесного повреждения, который мы называем физическим страхом, и лишь в том случае, когда человек не видит другого средства освободиться от этого страха помимо действия. Человек, подвергшийся нападению, боится быть убитым и, чтобы избежать смерти, не видит иного пути, как нанесение раны нападающему. И вот если в этом случае человек смертельно ранил нападающего, то это не преступление. Ведь никто не предполагал, что фактом установления государства он отрекся от своего права защищать свою жизнь и тело в тех случаях, когда закон не может вовремя прийти ему на помощь. Но убить человека, потому что из его действия или угроз я могу заключить, что он убьет меня при первой возможности, между тем как я имею достаточно времени и средств, чтобы воспользоваться защитой верховной власти, – преступление.
Это делает законным убийство человеком вора, который не причинил ему никакой боли, не заявлял ни о каком умысле против его жизни, а только посредством применения силы захотел захватить его в свою власть, чтобы отнять у него деньги или то, что ему заблагорассудится. Поскольку он, не имея права, применяет силу, чтобы захватить меня в свою власть, то независимо от того, каковы его замыслы, у меня нет оснований предполагать, что тот, кто пожелал бы отнять мою свободу, не отнял бы у меня, когда он будет иметь меня в своей власти, и все остальное. И вследствие этого для меня законно считать его находящимся со мной в состоянии войны, т. е. убить его, если я могу; ведь именно этой опасности он по справедливости подвергает себя, кто бы он ни был, если он вызывает состояние войны и является в ней агрессором. <…> Таким образом, вор, которому я не могу иначе повредить, как только обратившись к закону, если он украл все мое имущество, может быть убит мной, когда он набросится на меня, хотя бы он только хотел украсть у меня лошадь или одежду; потому что закон, который был создан для сохранения моей жизни, когда он не может вмешаться для ее спасения, как и в данном случае применения силы, – а если моя жизнь будет потеряна, то это уже невозможно возместить – позволяет мне прибегнуть к самозащите и к праву войны, к свободе убить нападающего и качестве средства спасения в том случае, когда причиненное зло может быть непоправимым, поскольку нападающий не дает ни времени обратиться к нашему общему судье, ни времени для вынесения законного решения. <…> хотя я могу убить разбойника, напавшего на меня на большой дороге, я все же не могу (хотя это и кажется меньшим) отобрать у него деньги и отпустить его; это было бы грабежом с моей стороны. Его сила и состояние войны, в которое он себя поставил, побудили его рисковать жизнью, но это не дает мне права на его имущество. <…> Некто, держа в руке меч, требует у меня на большой дороге кошелек, в то время когда я, может быть, не имею в кармане и двенадцати пенсов; этого человека я могу убить на законном основании. Другому я даю подержать сто фунтов стерлингов, только пока я схожу с коня, и он отказывается вернуть мне их, когда я снова сел верхом, и при этом обнажает свой меч, чтобы силой защищать обладание этими деньгами, если я пытаюсь взять их обратно. Вред, который этот человек мне причиняет, в сто или даже в тысячу раз больше, чем тот, который собирался мне причинить первый (которого я убил прежде, чем он действительно нанес мне какой-либо ущерб); и тем не менее я могу на законном основании убить одного, а другого не могу даже ранить на законном основании. Причина этого очевидна: ведь один применял силу, которая угрожала моей жизни, и у меня не было времени обратиться к закону за защитой, а если бы я лишился жизни, тогда обращаться к закону было бы уже слишком поздно. Закон не мог бы вернуть жизнь моему мертвому телу, потеря была бы невозместимой; вот почему для предотвращения этого закон природы дал мне право уничтожить того, кто поставил себя в состояние войны со мной и угрожал мне уничтожением. Но в другом случае моя жизнь не находилась в опасности и я мог воспользоваться преимуществом обращения к закону и вернуть себе таким путем сто фунтов стерлингов.
Государство — это структура, которая монополизирует право на насилие для защиты от эскалации конфликтов. Но невозможно обеспечить охрану каждого в отдельности, поэтому индивид имеет право применять насилие для защиты от нападения (т. е. от угроз жизни, здоровью и имуществу) и для задержания преступника, пойманного с поличным. В остальных случаях цивилизованные индивиды решают конфликты с помощью правоохранительных органов, не должно быть никакого «права кулака» и самоуправства — это создаёт риски эскалации насилия, поэтому делегируется государству.
Нет понятия «допустимая мера самообороны», если речь идёт о реальном нападении. Обороняющийся вправе не заниматься оцениванием уровня опасности, а стрелять на поражение, в том числе потому, что нет надёжных способов оценить уровень опасности, а ошибка может стоить жизни. Пострадавший вполне обоснованно может исходить из наиболее опасного для себя сценария, из того, что нападающий готов пойти на крайние меры для достижения своих целей или сокрытия следов. А преступник, совершив нападение, тем самым противопоставил себя законам общества и признал, что его можно убить. Хотя, конечно, факт нападения будет необходимо доказать.
Индивидов необходимо с са́мого детства приучать, что нельзя никаким образом шутить на темы, связанные с нападением/пуганием, не только потому, что можно нанести вред тому, кого пугают, но и потому, что можно получить пулю в ответ (см. Раздел 5.4, «Индивиды обязаны не угрожать другим индивидам»). Аналогично и с проникновением на чужую территорию, в чужое жилище.
Свобода и право на оборону логично предполагают право на оружие (см. Раздел 32, «Оружие»).
В связи с обязательностью Соглашения (см. Раздел 3.5, «Соглашение обязательно к исполнению для всех находящихся на территории его действия») каждый житель обязан исполнять законы, соответствующие конституции и принятые большинством голосов (см. Раздел 3.3, «Общественные решения принимаются большинством голосов»).
Из права собственности индивида на своё тело (см. Раздел 4.2, «Индивиды обладают правом собственности») следует, что каждый имеет право на личную неприкосновенность (право на ненасилие). Хотя и без этого понятно, что индивиды не примут Соглашение, которое позволяет применять насилие в каких-то ситуациях, не связанных с защитой от насилия (см. Раздел 3.8, «Для борьбы с оппортунистами необходимы наказания»).
Запрет на убийство и членовредительство — это ключевое правило общежития, самое важное, оно встречается везде и у всех, и, скорее всего, без него невозможно построить стабильное общество, без него получим войну всех против всех, кровную месть и жизнь в постоянном страхе.
Однако это не отменяет права на самооборону (см. Раздел 4.7, «Индивиды имеют право на оборону») и права на восстание (см. Раздел 7.8, «Граждане имеют право на восстание»).
О применении насилия в отношении неразумных существ есть отдельный параграф (см. Раздел 34, «Защита животных»).
Объединение в общество подразумевает, что мы хотим сотрудничать, а сотрудничество на обмане не строится. Из права индивидов на достоверную информацию (см. Раздел 4.5, «Индивиды обладают правом на информацию») следует, что каждый имеет право на достоинство (презумпция невиновности, защита от клеветы). По сути, право на достоинство — это право на защиту от ложной или недостоверной информации о репутации индивида.
Каждый индивид имеет право не подвергаться устрашению применением насилия. Угроза, хотя и не несёт прямой опасности, должна считаться недопустимой по причине создания напряжения, связанного с невозможностью оценить степень её серьёзности. Не всегда можно понять, чем является заявление угрожающего: шуткой, проявлением вспыльчивости или серьёзным намерением. А в случае серьёзного намерения никто не хотел бы ждать его исполнения, опасаясь за себя и близких, в такой ситуации самый надёжный и безопасный вариант — превентивный удар, а это эскалация насилия.
Другими словами, угроза насилия недалеко уходит от самого́ насилия, ибо порождает страх и повышает вероятность превентивного насилия, поэтому нужно следить за своими словами. Косвенная угроза (намёки в духе «А вдруг что-то случится с твоими близкими?») приравнивается к прямой.
Также угрозы вступают в противоречие с общественным договором, ибо последний — это соглашение о мире, а угроза — это объявление войны.
Приближение к индивиду с явным нарушением его личных границ в определённых ситуациях может расцениваться как угроза, например, если в глухом месте вас окружает толпа незнакомцев, то вы вполне можете потребовать от них соблюсти дистанцию, а в случае отказа — обороняться (см. Раздел 4.7, «Индивиды имеют право на оборону»).
Призывы к насилию, к нарушению закона — это, по сути, косвенная угроза.
Каждый индивид имеет право на адекватное, соответствующее медицинской норме и законодательным требованиям поведение окружающих. Конечно, предсказать поведение индивида в общем случае невозможно, но есть ситуации, в которых можно говорить об увеличении вероятности неадекватного поведения, например после приёма наркотиков (см. Раздел 30, «Наркотики»), поэтому общество своими правилами должно стимулировать сокращение этих рисков.
Индивид вправе рассчитывать, что окружающие не будут баловаться с оружием или выгуливать собаку без поводка, будут соблюдать правила дорожного движения и т. п.
Из этого принципа можно вывести обязанность проходить регулярные медицинские осмотры для выявления заразных заболеваний, чтобы не подвергать опасности окружающих.
Любые воздействия на разум, приводящие к потере самоконтроля, недопустимы. Потеря самоконтроля означает, что индивид перестаёт быть ответственным лицом, сознающим необходимость выполнения общественных норм. Поведение такого индивида непредсказуемо и может нести опасность как для него самого, так и для окружающих.
Этот постулат на самом деле не запрещает принимать наркотики или как-то ещё изменять сознание, а запрещает находиться в общественных местах в одурманенном состоянии, вступать в контакт с индивидами, не изъявившими желания общаться с одурманенным, выполнять ответственную работу в неадекватном состоянии.
Соглашение возникает для защиты от опасностей этого мира, это, по сути, договор о взаимопомощи (см. Раздел 2.5, «Для защиты от опасностей Вселенной индивиды стремятся к сотрудничеству и взаимопомощи — образуют общество»), соответственно, каждый индивид имеет право на помощь в экстренных ситуациях, в том числе на медицинскую (см. Раздел 3.3, «Медицина»). По идее, у каждого жителя должна быть кнопка вызова помощи, в идеале действующая по всей планете, но как минимум на всей территории государства.
Если кто-то может оказать посильную помощь индивиду, попавшему по независящим от него обстоятельствам в опасное для жизни и здоровья положение, он должен её оказать. Речь не об обязанности совершать какие-то подвиги, а о том, что нельзя пройти мимо умирающего и не попытаться оказать/вызвать помощь.
Конечно, если индивид своими действиями создал себе опасность, а потом пострадал от неё (например, от скуки залез на какую-нибудь высокую гору и по каким-то причинам застрял там), то помогать ему должны по мере возможности, не создавая опасности спасателям. Если индивид добровольно, без нужды создаёт себе опасности — его право, но это не значит, что из-за него должны рисковать другие.
Каждый индивид имеет право на покой, право на условия не хуже естественных в пределах, установленных законом, а закон должен ориентироваться на следующее: естественное освещение (дневной свет и ночную тьму), температуру не ниже/выше естественной, уровень звука и вибраций, не превышающий естественный, чистый воздух, в том числе не имеющий неестественных или слишком сильных запахов.
В данном случае речь не о безопасности, а о зашумлении органов чувств. Говоря другими словами, индивиды не должны создавать помехи в каналах связи разума и тела других индивидов с внешним миром. Индивид имеет право на покой и естественную окружающую среду. Так как о причинении вреда всё уже сказано выше, в данном параграфе речь не о нанесении ущерба, а о зашумлении органов чувств, конечно, только об объективном (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы»), вызванном действиями других индивидов (см. Раздел 3.1.5, «Обвинить можно только совершившего деяние или ответственного»). Зашумление может быть двух видов:
Кратковременное сильное воздействие, например громкий звук.
Долговременное воздействие. Может быть как сильным, так и не очень, например, постоянное назойливое бормотание.
Таким образом, без согласия индивида (если индивид явно отказался от воздействия, то зашумление необходимо прекратить) нельзя на него воздействовать:
светом (например, светить в окно ночью, ослеплять, создавать неестественные режимы вроде мерцания);
звуком/вибрацией (например, включать музыку, особенно с громкостью выше нормы);
слишком сильными запахами;
теплом;
прикосновениями, совершением каких-либо манипуляций с телом;
причинением болевых ощущений.
Тут необходимо пояснить, почему нельзя терпеть такие воздействия. Во-первых, жизнь индивида конечна, а время драгоценно, во-вторых, у всякого действия должна быть цель, должен быть ответ на вопрос «Почему я должен это терпеть?». Терпят рабы, а свободный индивид должен быть стойким в преодолении трудностей, встречающихся на пути к его целям, но нетерпимым к нарушению его прав, к проявлению неуважения. Стойкость подразумевает преодоление (по возможности активное) конечных во времени трудностей в процессе достижения целей, а терпение — пассивное соглашательство с пожизненным попранием твоих прав.
Очевидно, что высокая плотность проживания накладывает особые требования к чистоте и соблюдению санитарно-эпидемиологических норм. Но независимо от плотности проживания индивид не может без общего согласия распоряжаться общим имуществом, которым является и общее пространство. Поэтому можно сказать, что каждый индивид имеет право на чистоту и порядок в окружающих его общественных пространствах.
Вполне понятно, что общество прекратит существование, если не будет хотя бы поддерживать свою численность. Да и обществу удаётся обеспечивать современный уровень благосостояния лишь за счёт того, что существует множество индивидов, которые могут специализироваться и участвовать в общественном разделении труда.
Однако в реальности одной поддержки численности населения обычно недостаточно, общественные задачи требуют максимально возможной при данных ресурсах численности населения (см. Раздел 8.6.4, «Стимулировать сбалансированную численность жителей»).
Отказываясь от размножения сегодня, индивид ухудшает возможности будущего следующих поколений (см. Раздел 2.6, «Сотрудничество поколений»), т. к. им придётся жить в обществе меньшей численности, а у такого общества меньшие возможности, конечно, если не идёт речь о ситуации, когда численность необходимо сдерживать из-за дефицита ресурсов (см. Раздел 1.3.1, «Ограничение рождаемости»). Живя сегодня, индивид получает выгоды, создаваемые благодаря данной численности общества, отказываясь размножаться, он действует как паразит (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»): получает выгоды от сотрудничества, а издержки воспитания новых членов общества перекладывает на других.
Помимо численности населения, важна и его структура. Условно говоря, общество, состоящее только из нетрудоспособных, не может нормально функционировать, поэтому рост численности может быть нужен для исправления структуры населения.
Соответственно, участие в размножении — это не только условное право (см. Раздел 4.6, «Индивиды имеют право на размножение»), но и обязанность индивида, хотя понятно, что форма этого участия может быть различной — от непосредственно родительства до финансовой поддержки (см. Раздел 1.3.2, «Стимуляция рождаемости»).
Из условий сотрудничества (см. Раздел 2.9.1, «Индивиды совершали свой вклад в сотрудничество, т. е. принимали на себя обязательства») следует, что индивиды обязаны уплачивать налоги (см. Раздел 2, «Налоговая политика»), благодаря которым смогут функционировать общественные институты.
Житель не имеет права переваливать свои риски на общество, он самостоятелен как индивид (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), а общество — это не опекун (см. Раздел 6.3, «Соглашение не лишает народ власти»), а значит, индивид должен страховать свои риски на определённый минимум, дабы в случае возникновения проблем не становиться обузой для общества. А риски могут быть такими:
Временная потеря здоровья.
Непрогнозируемое лишение источника дохода.
Длительная и/или постоянная потеря трудо- и дееспособности, в том числе в связи со старением (см. Раздел 3.4, «Пенсия»).
Попадание в зону чрезвычайной ситуации, бедствия.
Только страхование должно быть безусловным, чтобы страховая компания была заинтересована в снижении рисков, а не в поиске юридических уловок, чтобы не делать выплат. Государственное/Общественное страхование по своей сути больше похоже на кассу взаимопомощи или кооператив граждан, т. к. у государства нет цели заработать на этих задачах.
Масштаб чрезвычайных ситуаций может быть таков, что никакие профессиональные службы не смогут с ним справиться (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей»), поэтому каждый житель должен быть готовым к экстренным ситуациям (см. Раздел 1.6, «Служба спасения и гражданская оборона»).
Отсюда следует, что все то, к выполнению чего никто не может быть побужден ни наградами, ни угрозами, не относится к праву государства. Например, никто не может поступиться способностью суждения. <…> Какими наградами или угрозами человек может быть побужден к тому, чтобы любить того, кого ненавидит, или ненавидеть того, кого любит? Сюда же следует отнести все то, что настолько противно человеческой природе, что почитается худшим, чем всякое зло, например требование, чтобы человек свидетельствовал против самого себя, чтобы он пытал себя, чтобы убивал своих родителей, чтобы не пытался избежать смерти и тому подобное, к чему человек не может быть побужден никакими наградами или угрозами. <…> Ибо чем иным, как не безумством, было бы право, которому никто не мог бы быть подчинен?
Индивид не может отказаться от исполнения Соглашения, не покинув территорию (см. Раздел 3.4, «Соглашение одно и только одно на определённой территории»), на которой оно действует, но не может быть принуждён к исполнению политических обязанностей. Политические обязанности он берёт на себя добровольно, принимая гражданство (см. Раздел 1.2, «Гражданство»). А значит, может отказаться от участия в управлении государством, т. е. от прав и обязанностей гражданина (см. Раздел 7, «Права и обязанности гражданина»), став патридом. Безусловно, такой выбор индивида — провал системы образования: самостоятельный индивид не отказывается от возможности управлять своим будущим, это проявление инфантильности, попытка свалить ответственность на других. Но запретить тоже нельзя: принуждение граждан голосовать и служить в армии, если они не хотят этого делать, ни к чему хорошему ни приведёт, в итоге от таких «принуждённых» может быть больше вреда, чем пользы, по сути, они диверсанты внутри государства.
Как и в случае с Соглашением (см. Раздел 3.4, «Соглашение одно и только одно на определённой территории»), государство тоже может быть только одно на одной территории — как механизм, имеющий исключительное право на применение насилия.
Общественный договор — это не передача власти от индивидов государству, а делегирование некоторых полномочий, необходимых для достижения целей сотрудничества, власть остаётся за гражданами.
Также общественный договор — это не передача кому-то ответственности за свою жизнь, не договор опеки государства над индивидом, а соглашение о правилах и механизмах сотрудничества ответственных индивидов. Индивид остаётся самостоятельным и отвечающим за свою жизнь и поступки.
Передача монополии на применение насилия государству создаёт опасность насильственного захвата власти, а также нарушения государством норм Соглашения по отношению к отдельным индивидам, поэтому необходимо принимать меры для уравновешивания сил общества и государства. Государство должно получить только необходимый минимум полномочий, а граждане — максимум способов защиты. Вопрос этот комплексный и будет рассматриваться далее (см. Раздел 1.1.1, «Сдержки и противовесы»), здесь же хочется привести слова Руссо [Rousseau] об обязательных (которые действующая власть не вправе отменить) периодических народных собраниях, призванных затруднить незаконное удержание власти под предлогом какой-либо нестабильности:
Открытие этих собраний, которые имеют целью лишь поддержание общественного договора, всегда должно производиться посредством двух предложений, которые нельзя никогда опускать и которые ставятся на голосование в отдельности. Первое: Угодно ли суверену сохранить настоящую форму Правления. Второе: Угодно ли народу оставить управление в руках тех, на кого оно в настоящее время возложено
Гражданин не может никому делегировать свои обязанности, т. к. индивид является самостоятельной единицей общества (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»). Он обязан сам и в армии служить, и голосовать, иначе происходит инфантилизация граждан, потеря ими контроля над государством и превращение общества в систему, подобную детскому саду, где за ничего не понимающими гражданами присматривает всезнающий «воспитатель». Жан-Жак Руссо [Rousseau] писал:
Как только служение обществу перестаёт быть главным делом граждан и они предпочитают служить ему своими кошельками, а не самолично, — государство уже близко к разрушению. Нужно идти в бой? — они нанимают войска, а сами остаются дома. Нужно идти в Совет? — они избирают депутатов и остаются дома. Наконец, так как граждан одолевает лень и у них в избытке деньги, то у них, в конце концов, появляются солдаты, чтобы служить Отечеству, и представители, чтобы его продавать
Принимая гражданство (см. Раздел 1.2, «Гражданство»), индивид демонстрирует тем самым свою готовность взять на себя ответственность за принятие общественных решений, а раз взял на себя такие обязательства, то необходимо их выполнять, поэтому гражданин обязан голосовать.
Так как граждане участвуют в управлении обществом, то они должны быть в курсе происходящих событий, государство должно регулярно информировать о состоянии дел (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»), а граждане должны выделять некоторое время для усвоения этой информации (хотя принудить к этому нельзя, можно только убеждать).
Существуют вполне разумные рассуждения, о том, что право голоса для некоторых групп населения следует ограничить ввиду конфликта их интересов с общественными. Например:
чиновникам выгодны разрастание государства и рост расходов на него;
получатели пособий с радостью поддержат их увеличение;
бездетные граждане могут быть менее заинтересованы в инвестициях в будущее;
Однако, во-первых, индивид не робот и принадлежность к группе не делает его автоматически выразителем интересов этой группы, поэтому ущемлять кого-то в правах на основе групповой принадлежности не очень разумно, ведь как было постулировано ранее, членом общества является индивид, а не какая-либо группа. Во-вторых, описанные потенциальные конфликты интересов хотя и могут иметь место, не будут являться общественной проблемой, если будет вестись политика, направленная на нормальное воспитание граждан и сдерживание численности таких групп населения.
Военных сил недостаточно для защиты страны, между тем как страна, защищаемая народом, непобедима.
Несмотря на существование профессиональной армии, все граждане должны быть всегда готовыми встать на защиту своих идеалов. Необходимо пояснить, почему нужна всеобщая боеготовность. Во-первых, армия — это вопрос власти. Тот, у кого военная сила, тот и управляет. Если военная сила у какого-то меньшинства, то рано или поздно оно захватит власть. Профессиональная армия может превратиться в закрытую касту, которая решит, что только она достойна управлять, а изнеженное и расслабленное общество ничего не сможет противопоставить этому. Во-вторых, использование одной только профессиональной армии — это путь муравейника. Как было указано ранее (см. Раздел 8.8.2, «Стимулировать всестороннее развитие индивида»), индивиды должны оставаться универсальными единицами общества, а значит, каждый должен быть знаком со всеми ключевыми функциями гражданина. В-третьих, небольшому государству для защиты от более крупных агрессоров необходимо иметь возможность сформировать армию, сравнимую по размерам с войском противника, т. е. поставить под ружьё практически всё население. Некоторые могут подумать, что у малого государства нет шансов, но это не так. Обороняющийся имеет преимущество, как техническое, так и моральное (у агрессора боевой дух невысок как на фронте, так и в тылу). Кроме того, задача состоит лишь в том, чтобы сделать нападение невыгодным во всех отношениях (США могли победить Северный Вьетнам, но в итоге сдались). В-четвёртых, опыт последних конфликтов показывает, что небольшие группы диверсантов/террористов могут противостоять значительно превосходящим по численности войскам и эффективно связывать противника, особенно при действиях в городах. И тогда никакой профессиональной армии не хватит, чтобы защитить все города от нападения. Поэтому в таких случаях на защиту должно вставать быстромобилизуемое ополчение из местных жителей. В-пятых, в обществе будущего, состоящем из учёных и инженеров, может не оказаться достаточного количества желающих служить даже в небольшой профессиональной армии, поэтому справедлива воинская обязанность для всех.
См. также Раздел 1.5, «Армия».
Для поддержания правопорядка необходимо поощрять индивидов сообщать о правонарушениях, ибо государству следить за всеми необоснованно дорого. По идее, это должно стать обязанностью. Но в данном случае, вероятно, эффективнее будет действовать положительная мотивация, например, денежная награда первому сообщившему.
Также гражданин должен выступать свидетелем, имея возможность отказаться в некоторых особых случаях. Есть и проблемы: свидетель может бояться давать показания в связи с возможной местью со стороны преступника, поэтому логично иметь специальную программу защиты, позволяющую полностью изменить личность. Однако это плохо сочетается как с открытостью государства (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым») (документы об изменении личности нужно засекречивать или уничтожать, что затрудняет контроль над такими операциями), так и с неизменяемостью государственных реестров вроде реестра граждан (см. Раздел 1.2.6, «Реестр состояний граждан»), ибо по внезапному появлению нового индивида в реестре можно будет достаточно просто раскрыть свидетеля. Есть и другие сложности [Witness], поэтому вопрос открыт.
Суд присяжных (см. Раздел 3.18, «Суд присяжных») — это один из важнейших механизмов контроля общества над государством, поэтому каждый гражданин обязан выполнить обязанности присяжного заседателя, если ему выпадет жребий.
Для защиты от узурпации (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации») и других рисков централизации (см. Раздел 8.6.8, «Защищаться от рисков централизованной инфраструктуры») общественные системы должны быть децентрализованными. А значит, гражданин обязан поддерживать работоспособность своего узла децентрализованной системы управления обществом (см. Раздел 2, «Информационные технологии на службе обществу»), но сейчас, пока нет технических деталей, бессмысленно подробно это обсуждать, т. к. нельзя сказать, какими будут механизмы контроля за исполнением данной обязанности. В идеале само устройство сети должно поощрять поддерживать рабочий узел.
Также граждане должны удостоверять своей электронной подписью факт появления новых граждан, но сложно сказать, насколько строгой должна быть эта обязанность.
Вопрос дискуссионный, но проблема существует: чтобы эффективно управлять обществом, необходимы знания о нём. Они могут быть получены с помощью социологических исследований, когда опрашивают не всё население, а в целях экономии опираются на рандомизированные выборки. Чтобы представление о реальной ситуации было объективным, насколько это возможно, а не искажённым, случайно выбранные индивиды не должны отказываться участвовать в опросах.
Ключевые государственные должности могут занимать только граждане. Школьный учитель — тоже ключевая должность, и данное правило должно касаться и её тоже. Не исключено, что в экстренных случаях это право может превращаться в обязанность (см. Раздел 7, «Права и обязанности гражданина»), например, если не нашлось достаточно желающих занимать госдолжности.
Из прав индивида (см. Раздел 4, «Права и свободы индивидов») и принципа прямой демократии (см. Раздел 1.1, «Прямая демократия») следует, что общество вправе защищать свою свободу от тех, кто пытается захватить власть, в том числе путём насилия, если иные способы не помогли. В частности, это означает, что убийство узурпатора не является преступлением.
Граждане имеют право на долю дохода от использования общих ресурсов (см. Раздел 4.2.2, «Индивиды обладают коллективной собственностью на пространство и его ресурсы»), однако данный доход должен расходоваться во благо не только ныне живущих граждан, но и будущих, а значит, не может быть полностью растрачен на текущее потребление.
См. также Раздел 2.3, «Компенсационный сбор».
Задачи, обсуждаемые в данном разделе, являются общественными. Но так как общество поручает решать эти задачи государству, то для простоты можно говорить о государственных задачах. Каждая из них должна быть в итоге закреплена за конкретной ветвью государства, но на данном этапе я не стал вдаваться в такие детали.
Вообще, по результатам выполнения этих задач и необходимо оценивать работу государства, но анализ конкретных критериев вроде коэффициента Джини уже выходит за рамки данной книги. Причём обществу не сто́ит стремиться строго формализовать критерии функционирования государства, ибо общество — это не механизм, им не получится управлять как машиной. Каждый гражданин в состоянии оценить, хорошо ли выполняет государство свои обязанности, для этого не нужны формальные критерии (см. Раздел 3.14, «Отказ от необоснованной формализации целей»).
Государство обладает независимостью от других государств — суверенитетом — и действует на основании конституции и соответствующих её законов. Никакие международные документы не могут иметь приоритета над законодательством страны. Если государство подписывает международный договор, то оно должно внести соответствующие изменения в своё законодательство. А подписывать оно может только те документы, которые не противоречат базовым принципам, точнее сказать, государство вообще не имеет права подписывать международные договоры. Все международные договорённости имеют силу, только если их приняли граждане на референдуме. К сожалению, такие документы не всегда достаточно обоснованы или универсальны, поэтому не должны приниматься автоматически. И в целом вопрос их ценности открыт: во многих странах настоящей демократии нет, поэтому решения большинства стран — это решения не граждан, а каких-то индивидов, находящихся в данный момент в руководстве государства. Не очень понятно, почему демократическая страна должна следовать таким решениям.
Например, Конвенция ООН о правах инвалидов подразумевает, что инвалиды должны иметь политические права (статья 29), включая право голосовать и быть избранным, а под инвалидами подразумеваются также и индивиды, лишённые дееспособности по причинам психических заболеваний (статья 1). В этом есть логическое противоречие: лишение дееспособности — это лишение права принимать решения даже о своей жизни, а выборы — это участие в принятии решений, касающихся не только своей, но и общественной жизни. Непонятно, на каком основании индивид, лишённый по медицинским (научным) причинам права принимать личные решения, может принимать общественные, а тем более занимать государственную должность. Это примерно так же логично, как и требовать права голосовать с момента рождения.
Другой пример. Противоречивое право на самоопределение неких сущностей под названием «народ», присутствующее во многих документах ООН, вероятно, вводилось для преодоления последствий колониальной политики, но в текущем виде это не юридический принцип, а произвол (см. Раздел 3.3, «Право на самоопределение»).
Военные соглашения также не сто́ит воспринимать как догму (см. Раздел 3.4, «Война»).
О беженцах сказано отдельно (см. Раздел 3.8, «Беженцы»). Тут сто́ит отметить, что государства, конечно, должны помогать друг другу, ведь у каждого могут возникнуть проблемы, но помощь беженцам и их приём — это не одно и то же.
Государство должно стремиться решать только те задачи, которые без его участия решить невозможно, т. е. оно не должно брать на себя слишком много функций, получая тем самым слишком много возможностей для влияния на общество (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»).
В вопросах, которые могут быть решены без государства, но решение которых необходимо ускорить и/или направить в нужную сторону исходя из общественных интересов, государство должно выступать именно как заказчик и контролёр (объявляя конкурсы, тендеры и выдавая гранты), а не как исполнитель. И только в крайних случаях, когда негосударственную задачу некому делегировать, оно может брать её решение на себя, параллельно стимулируя появление тех, кто возьмёт на себя эту задачу.
Хороший пример — это действия правительства США в области вывода грузов на орбиту. В какой-то момент NASA перестало запускать грузы в космос самостоятельно, а стало только объявлять тендеры на их вывод. Во-первых, это удешевило запуски — частники мотивированы повышать эффективность. Во-вторых, т. к. частных компаний несколько и технологии у них свои, данное решение снизило риски монокультуры (см. Раздел 8.6.7, «Защищаться от рисков монокультуры»). В-третьих, такой подход позволяет упростить управление, теперь государству США не обязательно иметь в штате массу специалистов, обеспечивающих запуски, достаточно ставить задачу — доставить указанный груз туда-то. Другим примером такого подхода являются технологические конкурсы Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA). Например, конкурс DARPA Grand Challenge — соревнования автомобилей-роботов, вполне вероятно, подстегнул развитие этого направления.
Мы не поможем людям, делая за них то, что они могли бы сделать сами.
Государство создаётся, чтобы решать общественные задачи, а не индивидуальные, т. к. постулируется, что индивиды самостоятельно способны решать свои задачи (см. Раздел 2.2.2, «Индивиды самостоятельны, обладают свободой воли»), если на иное нет объективных причин. Каждый индивид должен быть самостоятельным в своих делах, а общество не должно поощрять иное, ибо это сама суть понятия индивидуальности, индивид — это тот, кто может и делает сам.
Поэтому государство не должно быть нянькой, опекуном для жителей, а значит, не должно заниматься индивидуальными проблемами жителей, решение которых всецело зависит от самих индивидов, например личным благосостоянием. Оно должно лишь создавать условия, не мешающие жителям решать свои проблемы самостоятельно, не ущемляя права других. Государство не должно делать то, что нужно не всем жителям, а заниматься общими для всех проблемами. Государство может участвовать в решении личных проблем индивидов только в экстренных случаях, например, когда все страховые компании разоряются и уже не могут помочь.
Также государство не должно изолировать граждан от реального мира, создавать им тепличные условия, например, не должно делать бесплатно то, что не может быть бесплатным (см. Раздел 2.3.3, «Бесплатного не бывает»). Ибо раздавать бесплатно то, что имеет цену, — это обман, т. к. кто-то эту цену всё равно платит (напоминаю, что речь о государстве, а не о частных меценатах). Оплата должна быть как можно более явной для прозрачности и управляемости, а также в целях реализации права на достоверную информацию, чтобы никто не мог подумать, что всё само собой появилось, и чтобы требовали качества, соответствующего оплате.
Опека над индивидом — не только лишняя забота для государства и не только вмешательство в свободу индивида, это ещё и разрушение его личности, превращение его в раба, в механизм. Хорошо об этом сказал Гумбольдт:
Но ещё более страдают от слишком усиленной заботливости государства энергия действия вообще и нравственный характер. Это едва ли нуждается в дальнейших доказательствах. Кем часто и много руководят, тот легко доходит до того, что как бы добровольно жертвует остатком своей самодеятельности. Он считает себя освобождённым от той заботы, которую видит переданной в чужие руки, и думает, что для него достаточно ожидать извне руководства и следовать ему
Пример стран постсоветского пространства показывает, что это действительно так.
Другими словами, государство не предназначено для защиты зрелого индивида от него самого́, от его глупости.
Государство создаётся гражданами для выполнения определённых функций, а не граждане созданы для того, чтобы государство взваливало на них свои функции. Государство не должно переваливать на других свои задачи, оно может предлагать выполнять их на добровольной и взаимовыгодной основе, но не навязывать. В том числе это касается и функций различных подсистем государства: каждая из них должна самостоятельно выполнять свою функцию. Хороший пример — это льготы. Льгота для индивида означает, что, по мнению государства, он нуждается в помощи, но вместо того чтобы оказать ему эту помощь, государство принуждает какие-то организации что-то делать для него бесплатно или по сниженным ценам. Это и есть переваливание работы государства на других. Например, льгота на проезд приводит к тому, что транспортные организации должны проверять документы, подтверждающие право на неё, как-то учитывать число льготников и либо выставлять счёт государству, либо компенсировать расходы повышением стоимости проезда. Т. е. транспортная организация под давлением государства вынуждена заниматься не перевозками, а чем-то посторонним. Транспортной организации не нужно знать, кто льготник, государство должно дать индивиду денег или купить проездной, если считает это нужным. Другой пример — это ситуация, когда гражданина вынуждают заниматься доставкой документов из одного государственного органа в другой или предоставлять какие-то сведения, которые уже есть в государственных органах.
См. также Раздел 4.1, «Монополизация».
Государство должно обеспечивать исполнение Соглашения, а также законов и решений, основанных на нём, на своей территории, в том числе при необходимости и с помощью насилия. Для того и создаётся государство, чтобы обеспечивать защиту прав индивидов и исполнение жителями их обязанностей. Также оно должно выполнять роль независимого судьи в случаях, когда индивиды сами не могут разрешить свои конфликты.
Допустим, индивид дал присягу светскому государству, инвестирует в его развитие свой труд, обживается и т. п., то он имеет право рассчитывать, что не проснётся однажды в радикальном религиозном государстве. Так как в ином случае ему придётся переезжать и, по сути, потерять свои вложения, такая нестабильность демотивирует инвестировать.
Если последовательной идеологии нет, то нет и единства в обществе, разные идеологические группы считают, что государство недостаточно отражает их взгляды. Т. е. попытка усидеть на двух стульях приводит к тому, что недовольны все. Например, религиозные граждане считают, что религию недостаточно поддерживают, националисты — что национальная культура не хранится государством, а учёные и инженеры — что наука и образование не финансируются. Компромисса в таких принципиальных противоречиях нет, если пытаться понемногу удовлетворять требования каждой такой группы, то все останутся недовольными.
При этом понятно, что государство не должно действовать против воли большинства, а она может измениться, но такие изменения не происходят одномоментно.
По идее, цивилизация должна стремиться к тому, чтобы носитель любой идеологии мог поселиться в наиболее подходящем ему государстве, хотя понятно, что это лишь недостижимый идеал.
Главнейшая задача Соглашения — это обеспечение безопасности. Сто́ит сказать, что государство должно обеспечивать внешнюю и внутреннюю безопасность в широком смысле в разных аспектах:
защита от внешних угроз (армия, спецслужбы и гражданская оборона);
защита от техногенных и природных катастроф, преодоление их последствий;
организация работы службы спасения (пожары, аварии, спасение на воде);
предотвращение эпидемий и борьба с ними;
защита от действий индивидов, имеющих психические заболевания и находящихся в состоянии наркотического опьянения;
определение правил в сферах, несущих угрозу безопасности (правила дорожного движения, нормы безопасности продуктов питания и т. д.).
У государства должна быть возможность быстро уведомить всех жителей о чрезвычайном происшествии.
Государство должно не допускать появления на своей территории структур более сильных (в первую очередь в военном плане), чем оно само. Также необходимо накапливать и сохранять опыт в критичных для безопасности сферах и в вопросах, часто вызывающих конфликты.
Но забота государства — именно безопасность, а не театр безопасности (см. Раздел 13, «Театр безопасности»).
Общество должно стремиться повышать свою устойчивость, независимость от изменений окружающей среды — это, по сути, одна из причин возникновения Соглашения (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей»). Однако устойчивость не означает отказа от прогресса — изменяться, развиваться нужно (см. Раздел 8.6.3, «Обеспечивать развитие науки и техники»), но:
не разрушая природы (см. Раздел 4.2.2, «Индивиды обладают коллективной собственностью на пространство и его ресурсы»);
не «подставляя» потомков (см. Раздел 2.6, «Сотрудничество поколений»);
качественно, опираясь на надёжные решения (см. Раздел 8.6.2, «Надёжные решения»).
Другими словами, не в ущерб будущему.
Государство должно постоянно анализировать риски и принимать меры по их минимизации.
В частности, не допускать появления настолько крупных организаций, проблемы которых создают проблемы всем. Например, не должно быть таких банков, банкротство которых угрожает стабильности экономики. Одна из важнейших мер повышения устойчивости к катаклизмам — это децентрализация всего и вся (канализация, производство питания, инфраструктура ИТ, структура управления обществом). Рациональному обществу нужно устойчивое развитие, без взрывного роста, но и без высоких рисков.
Государство и законодательство должны создаваться и действовать исходя из того, что общество будет существовать вечно или как минимум до конца Вселенной, но учитывать высокую неопределённость будущего. Конечно, нет никаких гарантий вечного существования общества, однако контрпродуктивно исходить из того, что оно погибнет (см. Раздел 2, «Пессимизм»), это делает малоосмысленной значительную часть наших действий, приводит к фатализму и оперированию краткосрочными целями (см. Раздел 2.4, «Индивиды хотят защититься от опасностей Вселенной, так как стремятся к долгосрочным целям»). Это отказ от развития и деградация с гарантированной гибелью, а долгосрочная стратегия оставляет хоть какой-то шанс.
Так как будущие индивиды имеют такие же права, как ныне существующие, нельзя допускать катастрофы в будущем ради решения сиюминутных проблем. Например, нельзя выбрасывать в море ядовитые отходы в контейнерах, срок годности которых 50 лет. Возобновляемые ресурсы необходимо возобновлять, а часть дохода от невозобновляемых инвестировать в будущее, например в науку.
Необходимо строить планы не только на годы, но и хотя бы на десятилетия, анализировать долгосрочные последствия своих действий и решений. Но нужно быть осторожным в вопросах планирования будущего, оно неизвестно. И, пытаясь сегодня решить проблемы будущего, мы можем сильно ошибиться, как ошибались те, кто думал, что Лондон утонет в конском навозе. Поэтому планы должны непрерывно корректироваться. Одним из аспектов заботы о будущем является качественное решение проблем (см. Раздел 8.6.2, «Надёжные решения»), не откладывание их на потом, а именно решение, хотя и здесь необходим баланс.
Забота о будущем не означает, что ныне живущим индивидам может быть причинён ущерб ради пользы для следующих поколений. Индивиды всех времён одинаково равны, поэтому необходим баланс между текущими тратами и инвестициями в будущее.
См. также:
Необходимо стремиться решать проблемы так, чтобы в будущем не тратить повторно ресурсы на возвращение к тем же задачам, каждое решение должно становиться прочным камнем в фундаменте цивилизации. Незаконченное или плохо реализованное решение — это лишь отсрочка, рано или поздно придётся вернуться к данной проблеме и решать её снова. Такие действия имеют смысл только при стремлении к краткосрочным целям. Многие сегодняшние решения можно сравнить с затыканием дыр в старой протекающей лодке: если вместо нормального ремонта сделать тяп-ляп, то в момент залатывания последней дыры начнёт течь заткнутая первой, и так до бесконечности. Вырваться из этой беготни поможет только по-настоящему качественный ремонт или строительство новой лодки. Конечно, когда лодка тонет, на тщательную работу времени может не быть, однако человеческая цивилизация уже почти вышла из того периода развития, когда речь шла просто о выживании, и можно перестать вертеться как белка в колесе и начать решать проблемы основательно и на перспективу. В ИТ-сфере быстрое, но не очень качественное выполнение, такое, что в будущем придётся переделывать, называется накоплением технического долга. И слово «долг» тут используется не случайно: по техническому долгу, как и по денежному, придётся платить проценты. Потому что сделать сразу хорошо требуется N единиц времени, а если сделать по-быстрому, «тяп-ляп», то потом, чтобы переделать (а это обязательно придётся делать, если речь о долгосрочной перспективе), нужно будет потратить N*k времени, где k растёт со временем. Если мы смотрим дальше в будущее, то накапливать технический долг сто́ит очень умеренно и осознанно — только в особых случаях, если действительно без этого можно «утонуть».
Качественные решения должны быть долговечными, не требовать постоянного ремонта, обслуживания, расходных материалов и быть масштабируемыми, гибкими, универсальными.
Конечно, реализовывать такие решения дороже, в том числе потому, что надёжность требует избыточности, запаса прочности. Но человечество даже в худшие времена находило силы сделать что-то надёжное, основательное и долговечное, а сегодня у нас есть источники энергии, машины, знания, и при всём этом мы не можем решать свои проблемы качественно?
См. также:
Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте, а чтобы попасть в другое место, нужно бежать вдвое быстрее.
Для защиты от опасностей этого мира (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей») нам необходимы объективные (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы») знания о нём (см. Раздел 3.6.2, «Соглашение может опираться только на науку как метод познания») и объективно работающие технологии его изменения.
Наука и техника являются главными инструментами познания и преобразования Вселенной. Учёные, добывающие знания с помощью научного метода, инженеры, использующие добытые наукой знания для создания практически применимых вещей, и предприниматели, внедряющие инженерные разработки, не только улучшают качество жизни, но и повышают устойчивость цивилизации к внешним воздействиям, её независимость от окружающего мира.
Наука каждый день доказывает нам, что она добывает правильные знания о мире, потому что устройства, сделанные на основе этих знаний, работают вокруг нас изо дня в день. Ошибки возможны, но более надёжного способа познавать мир у нас нет. Поэтому при соблюдении прав и свобод никаких запретов на науку не должно быть. Любая попытка остановить прогресс (а то и повернуть его вспять) неминуемо приводит к гибели общества. Чтобы стоять на месте в меняющемся мире, нужно бежать, а тот, кто останавливается, стремительно летит в прошлое, т. к. остальные развиваются.
Государство должно подталкивать общество к прогрессу, в первую очередь в сферах безопасности и защиты прав и свобод индивидов, но и в целом к научно-техническому развитию. Примером такого подталкивания может быть требование государством экологической чистоты выбросов автомобилей. Это вынуждает производителей шаг за шагом снижать уровень выбросов в новых машинах.
Есть распространённый мем о том, что раньше было лучше, а от прогресса одни проблемы, ошибочность этого мнения пояснена отдельно (см. Раздел 4, «Обскурантизм»).
Обществу нужны наука и техника (см. Раздел 8.6.3, «Обеспечивать развитие науки и техники»), науку и технику двигают индивиды, члены общества, и, скорее всего, потребность в новых индивидах будет только возрастать, поскольку объём знаний увеличивается, появляется больше специализаций. Высокая численность населения за счёт эффекта масштаба позволяет производить больше общественных благ, решать больше проблем, например выделить ресурсы на поиски лекарств от большего числа болезней. Значит, необходимо стремиться увеличивать число жителей на территории Соглашения, конечно, при условии их способности двигать науку и технику, но это уже вопрос образования (см. Раздел 3.2, «Образование») и миграционной политики (см. Раздел 14, «Мигранты»).
Конечно, это верно лишь при условии, что ресурсы территории позволяют увеличивать количество жителей, иначе необходимо будет сдерживать рост численности, т. к. именно интенсивный рост населения может приводить к голоду и экологическим катастрофам (см. Раздел 1.3.1, «Ограничение рождаемости»).
Территориальное расширение делает цивилизацию более устойчивой к глобальным катаклизмам и даёт больше ресурсов для роста населения (см. Раздел 8.6.4, «Стимулировать сбалансированную численность жителей»). Естественно, речь не о завоеваниях (см. Раздел 3.1, «Нейтралитет»), а об использовании свободных пространств.
Государство должно стимулировать эффективное рациональное использование ресурсов, так как они ограничены (см. Раздел 2.3.4, «Ресурсы ограничены»). Однако трагедия общинного поля показывает, что следование индивидуально выгодной стратегии может приводить к истощению ресурсов. Поэтому государство должно заниматься решением этой проблемы, стимулировать разработку и внедрение энергоэффективных технологий, например вводя минимальные стандарты по теплоэффективности вновь строящихся домов, вводя акцизы на товары, расходующие много энергии и имеющие более эффективные аналоги, и т. п. Необходимо полностью перерабатывать все отходы, надо принудить производителей думать об утилизации товаров ещё на стадии проектирования, т. е. вещь должна быть сделана так, чтобы её было можно эффективно разобрать на вторичные ресурсы в автоматическом режиме. Необходимо требовать от производителей при выпуске товара делать инструкцию по утилизации и уплачивать сбор на утилизацию в некий фонд, который должен будет переработать изделие, даже если производитель к этому времени перестанет существовать. Сдача на утилизацию должна быть бесплатной (оплаченной при покупке) и максимально удобной для потребителей, возможно, даже сто́ит возвращать какой-то залог.
Для стимулирования эффективного использования ресурсов полезны некоторые меры по защите интересов потребителей (см. Раздел 3.5, «Защита интересов потребителей»), например, требования к ремонтопригодности и модульности могут продлевать срок жизни товаров.
Один из важных аспектов эффективности общества — это стандартизация (см. Раздел 8.6.6.1, «Продвигать стандарты»). Так, при наличии единого стандарта вместо массы различных зарядных устройств для мобильных телефонов хватило бы одного, примером может быть Южная Корея [Birukov]:
По корейским законам изготовители обязаны обеспечить совместимость любого телефона и зарядного устройства независимо от марки (на тамошнем рынке зарядники даже продаются отдельно, чтобы потребителю не приходилось при обновлении телефона покупать «в нагрузку» ещё и ненужный ему сетевой адаптер)
Другой момент — стимулирование формирования честной цены ресурсов, например акцизами (см. Раздел 2.6, «Акциз»). Так, честная цена воды — это стоимость той воды, которая циркулирует по замкнутому контуру или очищается после применения до состояния, когда её можно использовать повторно, а не той, что постоянно забирается из внешнего источника.
Государство должно стимулировать совместное использование общих ресурсов, т. к. частное владение многими ресурсами неэффективно. Например, личный автомобиль/велосипед у большинства владельцев простаивает большую часть времени, и такого транспорта производят очень много, затрачивая на это немало ресурсов. Более эффективно ездить на общественном транспорте или использовать автомобили/велосипеды совместно (кар- и велошеринг). Конечно, нельзя запретить частное владение, но нужно подстёгивать развитие совместного использования, чтобы оно стало удобнее личного.
Также необходимо дестимулировать применение одноразовой продукции и популяризовать товары длительного пользования, в том числе стимулировать производство изделий с больши́м сроком эксплуатации там, где это оправдано, где нет быстрого изменения функций и возможностей товара.
Государство должно требовать соблюдать стандарты и не использовать ничего, нарушающего их. Необходимо принуждать производителей обеспечивать интероперабельность — стандартизировать все интерфейсные вещи (форматы файлов, протоколы, разъёмы и т. п.), расходные материалы и устоявшиеся элементы. Стандарты — это не только удобство, но и эффективность эксплуатации ресурсов (вещи можно использовать дольше, т. к. они совместимы с другими), это и поддержание конкуренции (отсутствие привязки к поставщику (см. Раздел 8.7.3.2, «Независимость от крупного бизнеса»)).
Также стандарты не позволяют подменять понятия — за названием должно стоять одно и то же содержание. Стандарты должны быть общедоступными и экономить усилия индивидов, а значит, и всего общества (см. Раздел 3.5, «Защита интересов потребителей»).
Скотоводы на засушливом севере Кении держат в своих стадах смесь коз и верблюдов. Это кажется экономически нерациональным, поскольку козы размножаются втрое быстрее и тем самым обеспечивают куда более быстрый рост стада в ближайшей перспективе. Но, держа смесь коз и верблюдов, скотовод снижает изменчивость роста из года в год. А это повышает шансы на выживание его семьи.
Одна из серьёзных проблем устойчивости и надёжности — проблема монокультуры. Её можно пояснить на простом примере. Представим себе мир, в котором вся вычислительная техника работает на одной операционной системе. Какой бы эта ОС ни была качественной, в ней всё равно могут быть ошибки, в том числе связанные с безопасностью, и, когда такая ошибка будет найдена, это подставит под удар всю мировую информационную инфраструктуру. Даже если данная операционная система открыта и свободна (т. е. нет коммерческой монополии), всё равно такая ситуация порождает очень большие риски. Решением может быть поддержка нескольких независимых операционных систем. Это, конечно, увеличивает их стоимость для общества, но, видимо, такова цена надёжности (см. Раздел 2.3.3, «Бесплатного не бывает»).
Всевозможная инфраструктура, начиная от городской (см. Раздел 4, «Безопасный») и заканчивая компьютерной, должна быть децентрализованной (насколько это возможно при текущем уровне развития) для защиты от технических и политических рисков централизации, т. е. не должна содержать единых точек отказа.
Наказания необходимы (см. Раздел 3.8, «Для борьбы с оппортунистами необходимы наказания»), иначе оппортунисты подорвут общество (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»).
Принуждение к исполнению договоров, не нарушающих конституцию, защита интересов потребителей (см. Раздел 3.5, «Защита интересов потребителей»), борьба с паразитами (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом») и подобные меры по снижению трансакционных издержек делают сотрудничество эффективным и безопасным. А значит, индивиды не воздерживаются от сотрудничества, что улучшает благосостояние всех.
Индивиды обладают потребностями, связанными с выживанием и стремлением к индивидуальным целям. Для их удовлетворения необходима экономическая система. Государство должно задавать рамки, правила функционирования системы производства товаров и услуг, чтобы она выполняла свою функцию удовлетворения потребностей индивидов и общества. Я не экономист, и книга не об этом, но, как я понимаю из фундаментальных теорем экономики благосостояния, главная роль государства — это снижение трансакционных издержек и обеспечение конкуренции, подробнее в соответствующем разделе Глава 6, Экономика.
Есть момент, связанный с внешней торговлей: т. к. над государствами нет механизма, обеспечивающего порядок и исполнение договоров, то государство должно законными методами защищать свой бизнес, работающий на внешних рынках, от нечестной конкуренции.
Государство не должно заниматься бизнесом, т. к. задача государства — определять и поддерживать правила, по которым работает бизнес, а играть в игру, в которой ты можешь управлять правилами, явно значит создавать конфликт интересов (см. Раздел 1.1.3, «Разделение функций исполнения и контроля»).
Государственное управление и бизнес — это два разных вида деятельности, требующие от управленцев различных качеств. Государственный служащий в первую очередь должен думать об общем благе, о том, как израсходовать общие ресурсы с максимальной пользой для всех, а предприниматель думает о личном благе, о том, как накопить максимальное число частных ресурсов. Также трудно обеспечить честность конкуренции государственных компаний с частными: у государственных обычно больше возможностей лоббировать свои интересы.
Там, где эффективное управление общественным имуществом может стимулироваться прибылью, можно привлекать частные компании, например по концессионному соглашению. К сожалению, не всегда частный бизнес хочет и может выполнять необходимые обществу функции, в таких случаях государство может временно брать их на себя. Но это, видимо, какие-то особые случаи, решения по которым должны приниматься на референдуме, да и государство должно стремиться продать такой бизнес по достижению определённой доли на рынке. Хотя предпочтительный вариант — это кооперация граждан, а не учреждённая государством компания.
Есть случаи, когда все граждане нуждаются в какой-то функции (например, обязательное медицинское страхование, пенсионные накопления и т. п.). Но это не обязательно государственная деятельность, скорее общественная. Для её реализации необходимо создавать некоммерческий кооператив с обязательным для жителей членством. Соответственно, все члены кооператива избирают председателя и правление, которым поручают осуществлять определённые функции (см. Раздел 2.5, «Кооперативная ветвь»).
См. также Раздел 4.1, «Монополизация».
Так же как государство не должно заниматься бизнесом, так и бизнес не должен влиять на государство. Понятно, что полностью от этого влияния не уйти, но его необходимо минимизировать всеми средствами. Государство не должно привязываться к поставщикам, как-то сильно зависеть от частного бизнеса.
Если государство приобретает продукцию или услуги у единственного поставщика, имеющего исключительное право на производство данной продукции, оно тем самым разрушает конкуренцию и поддерживает монополизацию, становясь зависимым от этого поставщика. Например, закрытие такой компании — проблема для государства.
Поэтому государство должно применять (разрабатывать и закупать) только свободное программное обеспечение (см. Раздел 8.11.1, «Свободное программное обеспечение») и аппаратное обеспечение с открытыми спецификациями интерфейсов (со свободными драйверами), а в идеале — и со свободными спецификациями внутреннего устройства. Также государство должно использовать продукцию, соответствующую всем существующим стандартам (см. Раздел 8.6.6.1, «Продвигать стандарты»).
Для обеспечения хотя бы минимально равных стартовых возможностей общество должно обеспечить каждого ребёнка как минимум одним дееспособным и компетентным опекуном в детстве, хотя конечно идеально иметь двоих.
В цивилизованном обществе вырастить означает не только обеспечить едой и одеждой, но и дать соответствующие воспитание и образование. Поэтому понятно, что каждый незрелый индивид имеет право на всё необходимое для его умственного и физического развития по текущим стандартам, т. к. иначе никаким образом нельзя обеспечить равенство возможностей. Каждый ребёнок должен получить бесплатное для него школьное образование (см. Раздел 3.2.1, «Школа») и возможность обучиться профессии.
Ну и понятно, что детям должна оказываться вся необходимая медицинская помощь независимо от материального состояния их родителей.
Государство должно подталкивать развитие медицины для обеспечения всех хорошим здоровьем (см. Раздел 3.3, «Медицина»), это важный элемент равенства возможностей.
Любой человек должен уметь менять пелёнки, планировать вторжения, резать свиней, конструировать здания, управлять кораблями, писать сонеты, вести бухгалтерию, возводить стены, вправлять кости, облегчать смерть, исполнять приказы, отдавать приказы, сотрудничать, действовать самостоятельно, решать уравнения, анализировать новые проблемы, вносить удобрения, программировать компьютеры, вкусно готовить, хорошо сражаться, достойно умирать. Специализация — удел насекомых.
Цитата в эпиграфе приведена для иллюстрации идеи, не сто́ит её воспринимать буквально, ибо специализация и разделение труда — это основа успеха цивилизации. Однако надо понимать, что общество не должно превращаться в муравейник.
Во-первых, каждый дееспособный индивид — это самостоятельная, автономная ячейка общества, а значит, он не должен быть беспомощен в жизненно важных сферах.
Во-вторых, каждый гражданин — это управленец, которому приходится принимать решения не только касательно своей жизни, но и касательно жизни всего общества, поэтому он должен обладать достаточной эрудицией для принятия таких решений, иначе демократии не получится (см. Раздел 1.1, «Прямая демократия»).
Государство, определяя требования к знаниям принимающих гражданство (см. Раздел 3.2, «Образование»), должно стимулировать граждан иметь широкий кругозор и глубокое понимание мира. Каждый дееспособный индивид должен иметь представление обо всех основных видах профессиональной и бытовой деятельности.
Государство должно обеспечить функционирование механизмов социальной защиты граждан, в первую очередь механизмов всевозможного страхования (см. Раздел 5.11, «Индивиды обязаны страховать свои риски — не перекладывать их на других»).
Общество обязано оказать экстренную помощь нуждающемуся, взаимопомощь — это часть Соглашения. Если индивид оказался в ситуации, когда ему грозит опасность гибели, если индивид лишился здоровья (в том числе психического), не имеет пищи, жилья/одежды, то он не может сам решить свои проблемы, ему нужен некоторый период поддержки. Конечно, это не означает, что нужно провоцировать и поддерживать паразитизм (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»), — оказание помощи позволяет выставлять какие-то требования по компенсации затрат.
Опыт развитых стран показывает, что такая поддержка более выгодна и чисто экономически — дешевле помочь индивиду, чем потом разбираться с последствиями: содержать больше полицейских, врачей экстренной помощи и т. д.
Необходимо обеспечивать развитие подконтрольной территории как единого целого (учёт, статистика, планы развития). Необходимо сохранять и развивать общее имущество (леса, землю, водоёмы и т. д.), стимулировать создание надёжной инфраструктуры (см. Раздел 8.6.2, «Надёжные решения»).
Совершенство достигается не тогда, когда уже нечего прибавить, но когда уже ничего нельзя отнять.
Устройство государства и законодательства должно быть понятным для любого дееспособного индивида.
Вопросы определения простоты и понятности текстов законов лежат за рамками данной книги, это специальная сфера. Здесь мы будем исходить из того, что существуют формальные (индексы удобочитаемости) и неформальные, но объективные критерии для оценки понятности текстов.
Государство вместе с законодательством — это, пожалуй, самая сложная система из всех систем, которыми приходится управлять человечеству, а для управления сложными системами их необходимо делить на простые, максимально независимые подсистемы, выполняющие одну функцию, и объединять их в иерархию понятным образом взаимодействующих подсистем.
Для того чтобы управлять государством, граждане должны понимать, как оно работает, а так как они не могут уделять этому всё своё время, то необходимо стремиться к минимальной сложности.
Если мы требуем, чтобы жители страны исполняли законы, то, конечно, необходимо, чтобы граждане знали, как найти закон по интересующей теме, и были способны его понять.
Однако нельзя пытаться всё организовать проще, чем устроен реальный мир. Стремление к простоте не должно приводить к пробелам в законодательстве или невыполнению каких-то государственных функций.
Как уже говорилось (см. Раздел 8.4, «Не перекладывать свои обязанности на других»), государство не должно переваливать свои обязанности на других, в том числе это касается бюрократических процедур, например, гражданин не должен выполнять роль курьера, разнося документы между различными государственными органами, — органы должны сами обмениваться необходимыми им данными. То, что нужно государству от гражданина, не должно излишне обременять индивида, ибо задача государства — обслуживать граждан, а не наоборот.
Но, помимо этого, государство должно делать официальные процедуры максимально простыми и удобными. Интересным примером такого подхода являются дома юстиции в Грузии, которые позволяют гражданам в одном месте взаимодействовать со всеми государственными организациями, — такой подход хорош для тех процедур, которые неизбежно требуют личного присутствия. Однако большая часть процедур должна осуществляться посредством современных технологий, гражданам не обязательно лично являться куда-либо. Тут хорошим примером можно считать Эстонию, в организациях которой личное присутствие требуется только для получения ключа ЭЦП (см. Раздел 1.2.5, «Выдача ЭЦП гражданам»), а остальное делается удалённо.
Счастлив народ, у которого законы не составляют науку.
Закон должен выходить не только в виде текста, но и с обоснованием (для какой цели принят) и комментариями, поясняющими, почему он принят именно в таком виде, по каким причинам выбраны те или иные способы достижения поставленных целей, возможно, с разбором примеров применения закона.
Законы должны определять предсказуемые правила, индивид должен быть уверен, что, действуя по закону, он находится под его защитой и никто не сможет потом как-то по-иному трактовать или оценить его действия. Также законы должны оперировать однозначными и содержательными понятиями.
Законодательство должно быть последовательным и непротиворечивым (логичным) в соблюдении базовых принципов, а принципы должны быть такими, чтобы последовательное их воплощение не приводило к абсурду.
Если исходить из того, что индивиды адекватны, разумны, дееспособны (конечно, исключая тех, чья недееспособность доказана), постулировать это как основополагающий принцип (см. Раздел 4.1.4, «Борьба с оппортунистами не должна ущемлять остальных индивидов»), то нет причин не доверять им оружие (см. Раздел 32, «Оружие»). Если же считать граждан неадекватными, то, действуя последовательно, необходимо забрать топоры, пилы, кухонные ножи, а лучше всех заковать в наручники или одеть в смирительные рубашки, чтобы чего не натворили.
Конечно, могут быть особые случаи, например, несмотря на принцип открытости (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»), сохраняются ограничения на доступ к некоторым видам информации (вроде технологий создания оружия массового поражения). Но таких исключений должно быть немного, их нужно прописать в конституции и вводить только референдумом с подавляющим большинством голосов (и, скорее всего, как временное решение, связанное с давлением окружающего мира).
Необходимо сделать законы понятными не только индивиду, но и компьютеру, необходимо стремиться оформлять законы в пригодном для автоматического вывода виде. Такое представление как минимум позволит показать отсутствие противоречий и, может быть, даст возможность в некоторых случаях выносить судебные решения без индивида в роли судьи.
Законы должны формулироваться в общем виде для того, чтобы их количество было минимально возможным, это снижает уровень сложности законодательства. Нет смысла вдаваться в частности, увеличивая массив законов. Все детали не охватить, надо формулировать общие принципы, а детализировать только то, что, на первый взгляд, неочевидным образом вытекает из принципов. Однако слишком абстрактные формулировки будут сложны для понимания, законы должны оперировать понятными всем терминами, т. е. необходим баланс между универсальностью и понятностью.
Например, нет смысла прописывать высоту забора, построек отдельно для деревень, городов и дачных посёлков в конкретных единицах, можно ввести общее правило: нельзя возводить сооружения выше такой-то угловой высоты относительно середины соседних участков (чтобы не создавать слишком много тени).
Но вместе со мною каждый признает также, что осведомленность врагов в правых намерениях государства гораздо лучше сокрытия от граждан дурных происков тиранов. Лица., имеющие возможность втайне вершить дела государства, держат последнее абсолютно в своей власти и так же строят гражданам козни в мирное время, как врагу - в военное. Никто не может отрицать, что покров тайны часто бывает нужен государству, но никогда никто не докажет, что то же самое государство не в состоянии существовать без него. Но, наоборот, никоим образом невозможно вверить кому-либо все дела правления и вместе с тем удержать за собою свободу; а поэтому нелепо желание величайшим злом избегнуть незначительного ущерба. На самом деле у домогающихся абсолютной власти всегда одна песнь: интересы государства безусловно требуют, чтобы его дела велись втайне и т. д. и т. п. Всё это тем скорее приводит к самому злосчастному рабству, чем более оно прикрывается видимостью пользы.
Государство должно предоставлять гражданам всю информацию, которой оно владеет, в полном, неискажённом и удобном виде, за исключением технологий производства оружия массового поражения и информации, секретной по своей природе. Во-первых, государство создаётся гражданами и должно перед ними отчитываться, во-вторых, вероятность узурпации (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации») требует максимального внимания к организации надзора граждан за государством.
Технология (не научные принципы, а именно технология) производства оружия массового поражения не нужна в открытом доступе, а риски от её использования велики. Другие военные технологии тоже могут быть ограничены в распространении. Примером информации, секретной по природе, может быть информация о тайных агентах — при её обнародовании они перестанут быть тайными. Для того чтобы исключить махинации, нужно будет перечислить в конституции все случаи, в которых информация может засекречиваться, а всё остальное должно быть открытым. Помимо этого, для предотвращения разрастания секретной части госрасходов процент бюджета, выделяемый на секретные проекты, должен определяться на референдуме.
Правда, может оказаться, что и нечего засекречивать — мирному и нейтральному государству оружие массового поражения не требуется, да и тайные агенты, возможно, не так уж сильно нужны.
Общественные объединения, политические партии должны быть открыты как минимум в вопросах финансов, а возможно, и коммерческие организации тоже, как это практикуется с публичными компаниями, хотя данный вопрос требует проработки.
Создаваемая государством информация должна быть общедоступной. Всё, что создано на бюджетные деньги, должно распространяться под свободными лицензиями вроде GNU GPL (см. Раздел 8.11.1, «Свободное программное обеспечение») и Creative Commons. Для хранения и распространения этой информации целесообразнее использовать свободные, стандартные и машиночитаемые форматы (см. Раздел 8.11.2, «Форматы данных»).
Скорее всего, государство должно поддерживать работу общественных информационных ресурсов вроде «Википедии» и Open Street Map. Например, вполне логично, чтобы сотрудники Института картографии вносили правки в открытую карту OSM, а городовой (см. Раздел 3.16, «Территориальное деление и адресация») мог бы подтверждать правки обычных пользователей, касающиеся вверенной ему территории. Также научные сотрудники государственных вузов могли бы отслеживать изменения в текстах свободной энциклопедии по своей тематике, это намного дешевле, чем поддерживать отдельный свод знаний.
Существует давний спор по поводу определения свободного программного обеспечения между сторонниками лицензий BSD-типа (позволяют делать что угодно) и GPL-типа (требуют, чтобы изменения распространялись под той же лицензией). Само понятие «свобода» подразумевает не только возможности что-то делать, но и ограничения, вызванные свободой других, поэтому лицензии вроде GPL мне кажутся более предпочтительными. Они не только дают свободу использовать программное обеспечение по своему усмотрению, но и требуют не лишать этой свободы других. Это, конечно, лишь философская аналогия, с ней можно спорить, поэтому более важным является тот факт, что GPL — это, по сути, договор о сотрудничестве. Лицензия GPL является более эффективным механизмом для сотрудничества, т. к. защищает от паразитов (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»), которые пользуются свободой изменять код, но не вкладывают свои наработки в общий котёл. Такое поведение дестимулирует остальных делать вклад в общее дело и может разрушить это общее дело, а GPL позволяет даже капиталистическим конкурентам работать вместе (например, над ядром ОС Linux). Есть и чисто индивидуальные преимущества GPL-лицензирования для авторов свободных проектов, но это уже за рамками данной книги [Hintjens].
Свободное программное обеспечение, в соответствии с определением Ричарда Столлмана и Free Software Foundation, называется таковым, если его лицензия даёт следующие права пользователю:
Запускать программу, как ему заблагорассудится.
Изучать, как программа работает, и модифицировать её по своему усмотрению.
Распространять копии программы.
Распространять модифицированные копии.
Государство должно использовать только свободное программное обеспечение, потому что:
Сделанное на общие деньги должно быть доступно всем (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»).
Свободное ПО защищает от рисков привязки к поставщику (см. Раздел 8.7.3.2, «Независимость от крупного бизнеса»).
Свободное ПО будет экономически эффективнее при масштабах и сроках существования государства. За него можно заплатить один раз и пользоваться им везде и всегда.
Свободное ПО является более эффективной моделью разработки ПО. Сложность современного программного обеспечения такова, что отдельным компаниям трудно сделать его качественным, даже ПО крупнейших компаний, тратящих на разработку огромные бюджеты, не лишено ошибок и уязвимостей, поэтому не обойтись без сотрудничества.
Свободное ПО стимулирует конкуренцию, т. к. монопольное владение исходным кодом даёт преимущество в конкурентной борьбе.
Лично я считаю свободные лицензии наилучшим вариантом, но доказать это пока трудно. Может, в реальности окажется, что другие схемы тоже работают хорошо, во всяком случае, есть немало успешных проектов с BSD-лицензированием.
Для публикации данных государство должно использовать только свободные и стандартные форматы данных, тем самым гарантируя их доступность для всех граждан. В идеале на территории государства всё ПО должно использовать свободные и стандартные форматы данных, т. к. это стимулирует конкуренцию и защищает права пользователей на их данные (см. Раздел 4.3, «Индивиды имеют право на приватность»), но маловероятно, что есть основания для полного запрета нестандартной продукции.
См. также Раздел 3.5, «Защита интересов потребителей».
Содержание
Сто́ит пояснить, почему необходимо разделение государства на обособленные ветви, ведь это усложняет и замедляет управление страной по сравнению со случаем, когда государство — это единая организация, управляемая одним избираемым руководителем.
Во-первых, это защита от узурпации власти, от диктатуры. Если граждане хотят быть свободными и управлять своей страной, то они никому не должны отдавать всю власть, их принцип должен быть «разделяй и властвуй».
Во-вторых, это стабильность. Конечно, мудрый правитель, имея всю полноту власти, может понаделать много добра, но, к сожалению, никто не придумал, как гарантировать, что в правители будут попадать лишь добродетельные мудрецы. И как только этот мудрец по каким-либо причинам перестанет быть правителем, государство может резко деградировать. Для долгосрочной стабильности система управления должна работать и при не самом лучшем правителе, а значит, не должно быть всей полноты власти в одних руках.
В-третьих, сила общества в разнообразии, а истина находится в результате спора разнообразий. Общественные решения столь важны, что их нельзя доверить никакому, сколь угодно мудрому, индивиду и никакой необоснованной спешки в их принятии не должно быть. Деление государства на ветви вынуждает их представителей вступать в диалог и находить более взвешенное решение. Конечно, в случае чрезвычайных ситуаций решения нужно принимать быстро, но это исключения, ещё во времена Римской республики существовала практика назначения диктаторов при крайней опасности для страны, но срок их полномочий был строго ограничен.
Передаваемая государству монополия на применение насилия несёт опасность захвата власти (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»). Для некоторой защиты от этого государство должно состоять из нескольких независимых друг от друга ветвей. Чтобы они были достаточно независимы, нужно соблюдать два условия:
Их руководители должны избираться гражданами, т. е. подчиняться только гражданам.
У каждой ветви государства должен быть независимый бюджет.
Необходимо сбалансировать полномочия ветвей власти, чтобы они могли сдерживать попытки других ветвей узурпировать власть. Монополии на власть не должно быть ни у одной ветви, это и есть так называемая система сдержек и противовесов.
Вполне понятно, что избираемые народом чиновники имеют особый статус, например, арестовать их можно только по особой процедуре для того, чтобы силовой ветви государства было сложнее захватить власть.
Также было бы хорошо ограничить возможности государства по принятию популистских мер, в том числе потому, что в дальнейшем их почти невозможно отменить, даже если это объективно необходимо. Возможно даже стоит запретить государству предоставлять льготы и субсидии, которые часто используются популистами для подкупа избирателей, но как это реализовать на практике — отдельный вопрос. Фридрих Хайек [Hayek_freedom] утверждает, что субсидии допустимы только для создания общественных благ.
Также ветви государственного управления необходимо разделять по сферам ответственности, это повышает эффективность за счёт:
специализации руководителей этих ветвей, для разных классов задач нужны разные способности, которые редко сочетаются в одной личности, каждый должен заниматься своей работой;
уменьшения фронта работы руководителей.
В связи с разносторонней природой индивидов (см. Раздел 2.2.5, «Индивиды уникальны») общественные структуры не могут полагаться на альтруистическое поведение граждан и должны быть способны функционировать, даже если на руководящих постах оказались эгоисты. Если мы отдаём в ведение одной структуры и исполнение функции, и контроль за её исполнением, мы создаём конфликт интересов, создаём условия, в которых индивиду выгодно совершать обман, по сути, подталкиваем к обману. Из этого и следует необходимость разграничения полномочий.
В сфере ответственности одного государственного органа не должны быть одновременно и выполнение функции (например, образование детей), и контроль за её выполнением (контроль знаний и выдача аттестатов). Исполнение некоторой функции и контроль этого исполнения должны осуществляться обособленными друг от друга органами.
См. также Раздел 3.17, «Правоохранительные органы».
Управление обществом должно быть максимально децентрализованным, каждый уровень иерархии управления должен обладать максимально возможным уровнем автономии, чтобы в случае различных катастроф и кризисов решать большинство проблем самостоятельно и чтобы самый верхний уровень управления не оказался перегружен информацией. С точки зрения кибернетики по-другому и не получится управлять столь сложной системой, каковой является общество, т. к. управляющая система будет перегружена информацией, поэтому все уровни управления должны принимать самостоятельные решения как можно по более широкому кругу вопросов, а эскалировать проблему на верхний уровень необходимо только в особых случаях. Кроме того, здесь актуален вопрос свободы граждан и следующей из неё целостности государства: если государство занимается только необходимыми функциями и не мешает гражданам жить, то никто не захочет отделяться. Швейцарские кантоны хоть и говорят на разных языках, но не стремятся отделиться, т. к. понимают, что нигде более они не получат столько же свободы.
Иерархия самоуправления может выглядеть так:
Индивид. Он должен самостоятельно решать свои жизненные задачи. Например, не требовать, чтобы государство дало ему работу, а искать эту работу, стремиться получить востребованную специальность (во втором случае государство может помогать, но нельзя сказать, что это его обязанность).
Опидум (см. Раздел 1, «Удобный для самоуправления»). По сути, это товарищество собственников жилья, которое должно самостоятельно решать свои хозяйственные проблемы. Индивид, покупая жильё, вместе с ним получает долю общего имущества и становится членом товарищества.
Промежуточные уровни самоуправления между общиной и городом. Вопрос открытый. Это возможно, если есть какая-то общая для них и доступная только им инфраструктура, например, очистные сооружения на несколько опидумов.
Населённый пункт — множество смежных опидумов (см. Раздел 1.2.1, «Муниципальное самоуправление»).
Страна, управляемая всеми гражданами (см. Раздел 1.1, «Прямая демократия»).
Иные уровни самоуправления имеют смысл только в федеративных государствах, в случае если тому есть исторические обоснования. Но федеративное устройство трудно согласовать с принципом демократического равенства — когда у каждого гражданина один голос на выборах.
Конечно, государство может делить страну на какие-то территории для удобства управления (см. Раздел 3.16, «Территориальное деление и адресация»), но это не означает, что данные территории получают права на самоуправление, это условные административные единицы, подчинённые единому центру. Никаким образом мы не можем обосновать, где должны быть границы между территориями внутри страны, вся территория принадлежит в равной степени всем гражданам и должна развиваться по единому плану, одобренному всеми гражданами или их большинством. Однако понятно, что жители этих территорий должны иметь какие-то возможности для реализации нужных им локальных проектов, т. е. как-то необходимо сбалансировать самоуправление и единый план развития. Ну и в крупном государстве всем управлять из центра будет затруднительно, необходима какая-то степень автономии, поэтому вопрос о балансе полномочий пока открыт.
Местное самоуправление должно иметь чёткую границу сферы ответственности, чтобы не конфликтовать с общегосударственными законами. Это возможно, если местные управляющие не занимаются вопросами обеспечения законности, а занимаются развитием хозяйства в границах населённого пункта. То есть шериф не должен избираться, эта должность — часть общегосударственной системы охраны правопорядка, а вот мэр может избираться. Обязанности мэра аналогичны обязанностям председателя товарищества собственников жилья в доме, только в масштабах всего населённого пункта.
Необходимо обозначить чёткие критерии расстояния между строениями двух городов, когда эти города нужно объединять в один. Если города фактически слились, то их нужно объединить и юридически, чтобы единая территория развивалась по единому плану и принципам.
На местных выборах могут голосовать не только граждане, но и патриды (см. Раздел 1.2, «Гражданство»), а возможно, и имеющие вид на жительство. Но нужно фильтровать избирателей по давности проживания: только вчера приехавший ещё не должен решать, как жить данному сообществу, необходимо обозначить какой-то минимальный срок проживания, например один год.
В данном разделе описаны ветви государства, необходимость такого разделения пояснена в отдельном параграфе (см. Раздел 1.1, «Разделение государства на ветви»). Руководители или представители всех ветвей — это некий государственный совет. Строго говоря, только первые три ветви являются частью государства как структуры, имеющей право на принуждение, остальные ветви — просто общественные структуры, однако поскольку традиционно все эти функции находятся в ведении государства, то проще описывать их вместе.
Было бы неплохо придумать какие-то короткие термины для всех ветвей государства, чтобы иметь название для самой ветви, её руководителя и обычного служащего.
Вполне вероятно, что не стоит размещать несколько ветвей государственного управления в одном городе. Во-первых, это минимизирует вероятность сговора или неожиданного нападения для захвата власти, а во-вторых, более равномерно размещает бюджетные организации, а значит, и бюджетные рабочие места, по территории страны.
Выборы должны проводиться при участии представителей как минимум первых трёх ветвей.
Силовая ветвь государства — это та самая часть государства, которой передаётся монопольное право на применение насилия, с помощью которого она обеспечивает безопасность всех видов, а также защиту прав путём принуждения к исполнению законов (армия, полиция, спасатели и т. п.). Данная ветвь управляется выборным президентом.
Возможно, для уменьшения риска узурпации власти сто́ит разделить силовые органы на две ветви (например, на условные армию и полицию) с независимыми руководителями, как, например, было в Римской республике — с целью защиты от захвата власти управление армиями было поделено между двумя консулами.
Видимо, силовая ветвь должна представлять страну в международных делах.
Он начинает понимать, что истинным его вождём и королём является доказанная истина, что политика есть наука, а не хитрость, и что функции законодателя в конечном счёте сводятся к методическому исследованию истины.
При прямой демократии (см. Раздел 1.1, «Прямая демократия») парламент лишь занимается подготовкой законов — это что-то вроде государственного института проектирования законов, содержание которых максимально тщательно продумывается мыслителями (см. Раздел 12, «Меритократия»), коих специально избирают. Допускаю, что в некоторых случаях парламент может принимать законы, но действовать они будут до ближайшего референдума, на котором граждане определят их судьбу. Вполне логичным выглядит предложенное Фридрихом Хайеком [Hayek_freedom] разделение на законы и инструкции, первые могут приниматься только референдумом, а разработку вторых можно доверить представителям:
Подавляющее большинство так называемых законов — это скорее инструкции, выпускаемые государством для своих служителей по поводу того, каким образом они должны руководить государственным аппаратом и какие средства будут при этом в их распоряжении. Сегодня повсеместно в задачу одного и того же законодательного собрания входит управление использованием этих средств и установление правил, которым должны подчиняться обычные граждане. Хотя это и устоявшаяся практика, но ничего обязательного в этом нет. Не могу не задаться вопросом: не лучше ли было бы предотвратить смешение двух типов решений, доверив задачу установления общих правил и задачу издания инструкций для бюрократического аппарата двум отдельным собраниям представителей и подчинив их решения независимым системам судебного контроля, так чтобы у них не было возможности выйти за установленные границы? Хотя мы можем желать, чтобы оба вида решений контролировались демократическим путем, из этого никак не следует, что ими должно заниматься одно и тоже представительное собрание
Голосование в парламенте должно быть открытым, тайное голосование в парламенте — это мошенничество, ибо не позволяет избирателям проверить, выполняют ли депутаты свои обещания.
Система выборов в парламент должна быть пропорциональной хотя бы для одной палаты, чтобы корректно отражались интересы всех слоёв общества. Если с партиями, то без возможности изменения партийных списков, отказ от мандата тоже должен особо рассматриваться на предмет коррупции. Что касается деятельности партий, открыт вопрос об источнике финансирования, по идее, частное финансирование приводит к тому, что партия представляет интересы не избирателей, а спонсоров. Вероятно, сумма пожертвования от одного индивида должна быть ограничена, однако из-за этого возникает проблема первоначального создания партии, что, в свою очередь, ослабляет политическую конкуренцию. Возможно, неограниченное спонсирование допустимо только до первых выборов, а после финансировать должны либо граждане, либо государство через некий политический сбор, распределяемый в соответствии с процентом голосов, отданных за партию. Очевидно, что партийные финансы должны быть публичными.
Вероятно, также нужна палата представителей от территорий/городов (см. Раздел 3.16, «Территориальное деление и адресация»).
Судебная ветвь должна управляться избираемым верховным судом.
Прецедентное право — не совсем целесообразное явление, поскольку суд не может быть законодателем. Если закон неясен, это означает, что его необходимо уточнить у законодателей, закон не должен требовать прецедентов или каких-то разъяснений верховного суда (см. Раздел 8.10.2, «Полнота и ясность формулировки законов»).
Понятно, что суд должен быть открытым и состязательным для защиты от произвола. Идеальный вариант — это разбор дел коллегией судей для минимизации субъективности. К сожалению, это удорожает процесс, поэтому нужно оценивать, насколько такая практика возможна и целесообразна.
Суд присяжных (см. Раздел 3.18, «Суд присяжных») хоть и имеет недостатки, с которыми можно и нужно бороться, но необходим для баланса между обществом и государством (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»).
См. также Раздел 11.2, «Частный суд».
Экономическая ветвь государства должна обеспечивать функционирование экономики (см. Раздел 8.7.3, «Создавать условия для функционирования экономики»). Это функции современных центральных банков, министерств финансов, антимонопольных органов и т. п.
Кооперативная ветвь — это, по сути, кооператив, товарищество всех жителей. Данный орган создаётся для управления государственной собственностью и компаниями, а также для защиты интересов потребителей (см. Раздел 3.5, «Защита интересов потребителей»), возможно, и выполняет роль профсоюза (см. Раздел 12, «Профсоюзы»). Управляется выборным директором. Кооперативная ветвь управляет госкорпорациями, лесами и землёй.
Знание само по себе сила.
Академия наук должна быть обособленным от силовой ветви органом, для того чтобы наука развивалась свободно и объективно, а не под чьим-то давлением. Управлять академией наук должен избираемый коллегиальный орган — президиум.
Серьёзная проблема в науке — это организация защиты от любой субъективности, от вольных или невольных ошибок. И один из механизмов такой защиты — независимое воспроизведение исследований. Вопрос в том, как обеспечить эту независимость, чтобы, например, авторитеты из академии наук не могли лишить кого-либо возможности продолжать научный поиск за критику их работ. Пока я вижу только один способ — иметь вторую академию, финансируемую независимо от первой. Например, Академия фундаментальных наук — это отдельная структура, а Академия прикладных наук — это учреждение внутри кооперативной ветви для решения общественно важных прикладных проблем.
СМИ, финансируемые спонсорами, с высокой вероятностью транслируют мнение этих спонсоров, а СМИ, финансируемые за счёт рекламы, почти гарантированно деградируют до совершенно примитивного контента. Поэтому, для того чтобы граждане получали объективную информацию, им необходимо иметь СМИ, не зависящее от рекламных доходов, частных спонсоров и силовой ветви. Директор такого общественного СМИ должен избираться гражданами, а устав — определяться на референдуме. Подробнее — в параграфе о СМИ (см. Раздел 21, «СМИ»).
Структура, которая оценивает работу силовой и иных ветвей государства, должна быть обособлена от них, она должна собирать информацию по критериям оценки работы государства и предоставлять её гражданам. Это что-то вроде независимого министерства статистики, которое должно собирать данные о качестве работы других ветвей. Не исключено, что эту ветвь имеет смысл объединить с информационной, так как она также подразумевает сбор и анализ информации.
Некоторые принципы нельзя назвать фундаментальными или следствиями таковых, это просто логичные и соответствующие опыту идеи, но так как некоторые умудряются нарушать и их, то такие постулаты явно сто́ит озвучить.
Индивиды и иные общественные системы должны рассматриваться законодательством и, соответственно, государством как чёрные ящики — необходимо предъявлять требования к их внешним проявлениям, а не ко внутреннему устройству. Это один из известных методов борьбы со сложностью (см. Раздел 2.3.6, «Вселенная — сложная штука»). Хотя некоторые системы, связанные с безопасностью, необходимо контролировать и изнутри.
Незнание — не довод. Невежество — не аргумент.
Решения не должны приниматься исходя из неопределённых рисков. Это, по сути, просто закон логики, но в связи с быстрым распространением массовых фобий приходится его озвучивать явно. Хороший пример — боязнь ГМО. Все риски, которые удалось сформулировать, изучены, проведены исследования на множестве поколений подопытных животных, никаких проблем обнаружить не удалось, но противники ГМО твердят: «А вдруг когда-нибудь случится что-нибудь?» Когда-нибудь что-нибудь обязательно случится, но это не значит, что подобными рассуждениями сто́ит пользоваться при принятии государственных решений.
Нельзя вводить запреты, исполнение которых невозможно. Если закон противоречит реальности или его соблюдения никто не требует, то он становится инструментом давления на неугодных.
Например, нельзя вводить законы, для воплощения в жизнь которых требуется полный контроль над личной жизнью, это логично следует из права на личную жизнь (см. Раздел 4.3, «Индивиды имеют право на приватность»).
Если законы не противоречат принципу исполнимости (см. Раздел 3.3, «Исполнимость законов»), то в процессе принятия необходимо исходить из того, что государство обеспечит их выполнение. То есть не нужно отказываться от принятия законов под предлогом того, что, например, коррупция помешает их исполнить. Если коррупция мешает, то с ней и нужно бороться (см. Раздел 3.12, «Коррупция и правонарушения чиновников»), а не поддаваться на её шантаж.
Все законы должны проходить экспертизу на коррупциогенность. Есть общепризнанные рекомендации для проведения такой экспертизы, но описание их не входит в задачу книги. Хотя стоит оговориться, что не стоит превращать государственного служащего в робота, не всё можно формализовать (см. Раздел 3.14, «Отказ от необоснованной формализации целей»), хотя, возможно, если решение какого-то вопроса нельзя однозначно описать в законе, то выбор должны делать граждане.
Особое внимание должно уделяться обратной связи с гражданами, современные технологии позволяют делать это очень эффективно. Государство должно предоставлять гражданину электронную систему для обращений в различные государственные органы, в том числе и публичных (петиции), причём эта система должна быть неподконтрольна тем органам, в которые через неё обращаются. Например, система для обращений к органам силовой ветви госуправления должна находиться под контролем законодательной ветви. Технически это должно быть реализовано примерно так, как организованы службы поддержки клиентов у лучших коммерческих компаний.
Интересный вариант обратной связи — алгедонической — описан у Стаффорда Бира. Суть этого подхода к управлению в постулировании того, что управляющая система в принципе не может обработать весь массив информации о текущем состоянии объекта управления, поэтому для упрощения она принимает от объекта управления только сигналы «хорошо»/«плохо». Применительно к обществу сегодня это можно реализовать в виде мобильного приложения с двумя кнопками, красной и зелёной, на основе частоты нажатий на ту или иную кнопку государство сможет оценивать по настроению общества правильность своих действий.
Государство должно автоматизировать всё, что поддаётся автоматизации.
Весь документооборот должен быть электронным.
Индивид — недостаточно надёжное звено, и там, где можно его заменить формальной машиной, это нужно сделать.
С одной стороны, государство должно максимально эффективно расходовать бюджетные средства, т. е. закупать самое дешёвое из качественного. С другой стороны, даже если удалось измерить это качество, остаются две проблемы: монокультура (см. Раздел 8.6.7, «Защищаться от рисков монокультуры») и поддержка одного производителя (см. Раздел 4.1, «Монополизация»). Возможно, правильным решением для государства будет закупка у всех присутствующих на рынке компаний (или всех участвующих в тендере) в объёмах, соответствующих их долям на рынке. Можно даже сместить пропорции в пользу мелких компаний. Такой способ также минимизирует возможности для коррупции, т. к. формализует процедуру закупок и стимулирует конкуренцию, хотя понятно, что и у этого подхода есть минусы, ибо нет гарантий, что другие игроки поставляют наилучший товар.
См. также Раздел 8.7.3.2, «Независимость от крупного бизнеса».
Все общественные структуры должны быть построены так, чтобы им было выгодно достижение цели, а не движение к цели.
Как пример, нужно платить за хорошие дороги, а не за ремонт дорог, нужно платить за здоровье индивидов, а не за лечение.
Рассказывают (не нашёл источников, подтверждающих эту историю, но звучит логично и по-фордовски), что на заводах Генри Форда ремонтная бригада, отвечающая за безостановочность работы конвейера, получала оплату только за те часы, когда конвейер работал, а за время, когда бригада занималась ремонтом, зарплата не начислялась. Независимо от того, насколько это правда, здесь хороший пример правильной мотивации: мастера были денежно заинтересованы сделать ремонт быстро и качественно, чтобы конвейер больше не ломался и простаивал как можно реже.
Как убедительно показал Сирил Норткот Паркинсон [ParkinsonLaw], численность чиновников возрастает даже при уменьшении объёма работы — бюрократы сами себе её создают. Примерно о том же говорит теория общественного выбора: бюрократия стремится к экономическим выгодам, а один из способов получения таких выгод — рост числа подчинённых, ведь это больший бюджет и больший бюрократический вес. Вариантов видится два: решением референдума лимитировать зарплатный фонд и утверждать на референдуме структуру или численность чиновников. Ведь чиновник — это наёмный сотрудник, и он не может брать новых сотрудников без одобрения нанимателя или изменять себе зарплату (см. Раздел 3.11, «Зарплата госслужащих»).
Также необходимы стимулы, мотивирующие бюрократию оптимизироваться, например в виде премий за обоснованные предложения по сокращению численности сотрудников и автоматизации работы. Ну и оплата работы чиновников должна зависеть не от количества подчинённых, а от результата (см. Раздел 3.9, «Плата за результат»), скорее даже руководитель должен получать больше, если он достиг цели меньшим числом сотрудников.
Никакой государственный служащий ни в каких ветвях госуправления не может определять размер своей зарплаты, т. к. это создаёт конфликт интересов между индивидом и группой (см. Раздел 2.8.2, «Индивид может конфликтовать с обществом»). Зарплата избираемых гражданами служащих должна определяться на референдуме, в идеале она должна зависеть от эффективности работы (см. Раздел 3.9, «Плата за результат»). А уже избранные руководители, вероятно, должны иметь какое-то влияние на заработные платы своих подчинённых, поскольку он отвечает за результат, ему решать, как достигать поставленных целей. И понятно, что зарплаты госслужащих — это открытая информация (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»).
Для борьбы с правонарушениями госслужащих необходим орган, подчинённый непосредственно главе силовой ветви государства. Но в рационально организованном государстве проблема коррупции не может быть столь острой, как в современных государствах, так как:
проводится антикоррупционная экспертиза проектов (см. Раздел 3.5, «Экспертиза законов на коррупциогенность»);
госзакупки организуются открыто и прозрачно (см. Раздел 3.8, «Госзакупки»);
у каждого индивида есть репутация, которую не скрыть от других (см. Раздел 1.4, «Репутация»);
государство устроено просто (см. Раздел 8.10, «Быть понятным и удобным для граждан») и работает максимально открыто (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»);
управление максимально децентрализовано (см. Раздел 1.2, «Самоуправление»), а значит, многие проблемы решаются на нижних уровнях иерархии управления и, соответственно, лучше поддаются контролю со стороны граждан;
ветви государственной власти обособлены, и существует система сдержек и противовесов (см. Раздел 1.1, «Разделение государства на ветви»);
существует ротация чиновников (см. Раздел 3.15, «Ротация чиновников»).
В дополнение к этому:
госслужащие не должны принимать никаких подарков независимо от стоимости презента;
чиновники не имеют права скрывать информацию о своих расходах и доходах.
Для того чтобы не было сомнений в надёжности высших чиновников, их близкие родственники должны постоянно проживать на территории страны. В случае выявления коррупции необходимо проверять источники доходов всех родственников и друзей коррупционера и конфисковывать незаконно полученное, а при доказанном соучастии применять и иные меры наказания.
Ресурсы из бюджета должны выделяться только на цели, соответствующие критериям SMART: конкретные (Specific), измеримые (Measurable), достижимые (Attainable/Achievable), значимые (Relevant) и с конкретным сроком (Time-bound).
Есть распространённая ошибка управления индивидами, состоящая в попытках строгой формализации неформализуемых вещей: придумываются какие-то метрики, а потом реальная цель заменяется увеличением значения этих показателей. Например, нужно нам как-то оценивать работу учёных и мы хотим выделять финансирование лучшим (на самом деле это плохой способ, но для примера сгодится). Что делают бюрократы-формалисты? Раз учёные по итогам своей работы публикуются в научных журналах, то надо учитывать количество публикаций. Тогда некоторые учёные, чтобы получить больше денег, начинают кропать фальшивые статьи для «мусорных» журналов. Чиновники принимают решение сделать рейтинг журналов и учитывать только хорошие, но учёные теперь публикуют много статей по одному исследованию или какие-то тривиальные вещи. Чиновники решают, что надо учитывать, сколько ссылок на опубликованную статью есть в других статьях, чтобы оценить её полезность. Тогда учёные начинают массово цитировать друг друга, накручивая друг другу индекс цитирования, и понятно, что у этой войны нет конца. Точно так же попытки оценивать и оплачивать работу программистов по числу строк кода и количеству решённых задач приводят к росту этих метрик без достижения результата. Проблема эта давно известна и имеет много названий: эффект кобры, закон Гудхарта, закон Кэмпбелла, можно и критику Лукаса сюда приписать, ибо, делая метрику целью, мы изменяем саму систему, и метрика перестаёт отражать то, что отражала изначально хотя бы косвенно.
На первый взгляд может показаться, что этот пункт противоречит требованию измеримости из параграфа о SMART (см. Раздел 3.13, «SMART»). Полагаю, что измеримость не означает формальности в сложных социальных вопросах. К примеру, робота, производящего болты, мы можем оценить по количеству болтов, прошедших контроль качества, а оценить образованность индивида (успешность окончания школы) или качества учёного одними только формальными критериями не получится. Это не значит, что метрики вообще не нужны, это лишь значит, что метрика не должна становиться целью.
Сменяемость власти — тоже неудачный термин, власть всегда остаётся за гражданами, а вот ротация чиновников — это полезная практика для предотвращения коррупции и дефицита новых идей. Нужна периодическая встряска, свежий взгляд со стороны.
Для эффективного управления государство может делить территорию на административные единицы. Для максимальной объективности и защиты от махинаций вроде джерримендеринга административные и избирательные округа должны формироваться по максимально формализованной процедуре. Например, они могут составляться из смежных четырёхугольников, которые формируются меридианами и параллелями с точностью до опидума. Причём округа должны определяться либо по формальным процедурам (например, исходя из численности населения), либо на референдуме, государство не должно иметь возможность устанавливать границы округов. Это не идеальное решение (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»), но максимально нейтральное и объективное.
Любая территория должна быть закреплена за ответственным лицом. Если это территория населённого пункта, то такое лицо может называться городовым или смотрителем. Понятно, что участок городской территории должен формироваться из целых опидумов, не нужно делить их. Смотритель должен непрерывно инспектировать подконтрольную территорию и при обнаружении любых проблем вызывать соответствующие службы (в простых ситуациях может решать их самостоятельно), к нему должны обращаться жители, если обнаружили какую-то проблему. Городовой должен контролировать ситуацию с бродячими животными, следить за чистотой, состоянием дорог, тротуаров, фасадов зданий, зелёных насаждений — за всем общим имуществом и порядком на вверенной ему территории. Может также выполнять функции архитектора и участкового полицейского.
См. также:
Есть два критерия оценки работы правоохранительных органов: количество правонарушений разной тяжести и процент раскрытых правонарушений. Чтобы минимизировать возможности для манипуляций с этими критериями в соответствии с принципом разделения исполнения и контроля (см. Раздел 1.1.3, «Разделение функций исполнения и контроля»), регистрировать правонарушения должна одна структура (прокуратура), раскрывать и предотвращать — другая (полиция или бюро расследований, если его выделение имеет смысл), судить — третья (суд). И, скорее всего, прокуратура должна быть отделена от силовой ветви, которой подчинена полиция, возможно, надзор за исполнением законов — это подходящая задача для законодательной ветви.
Государственные адвокаты не должны быть подчинены ни одной из вышеупомянутых структур, скорее всего, они должны находиться в ведении кооперативной ветви государства.
Частный, но достаточно важный аспект — правоохранительные органы должны заниматься своим делом, например, разные необоснованные запреты приводят к тому, что индивид, мотивированный бороться с преступностью, вынужден заниматься какой-то ерундой вроде отлова нудистов на пляжах, ловли девушек, зарабатывающих на сексе, или какой-то бюрократией. Посторонние обязанности демотивируют тех, кто пришёл служить общественной безопасности.
См. также Раздел 3.14, «Отказ от необоснованной формализации целей».
Присяжные должны выбираться случайным образом из несудимых дееспособных граждан, у защиты и обвинения не должно быть значительного влияния на выбор присяжных. Для принятия решения нужно какое-то квалифицированное большинство (заметно больше 50%). В остальном суд присяжных — это интересный механизм защиты от произвола судьи и ошибок следствия, хотя он порождает субъективность, которой должно быть как можно меньше, но, как я понимаю, этот механизм приносит больше пользы, чем вреда, т. к. от субъективности в значительной степени избавляет большое количество заседателей (возможно, нужен ещё инструктаж о типовых уловках, применяемых защитой, хотя при правильном образовании граждан не обманешь). Вероятно, задача присяжных — определять, доказана ли виновность, и решать, заслуживает ли снисхождения виновный, а суда — определять меру наказания на основе законодательства. Но должен быть какой-то механизм балансирования: если присяжные оправдывают явно виновного, то суду нужен механизм протеста, например повторное рассмотрение дела с бо́льшим количеством судей и присяжных.
Для устранения искажений, связанных со взаимовлиянием, необходимо, чтобы присяжные выносили вердикт независимо друг от друга, по сути их нельзя знакомить и размещать в одном помещении [Noise].
Пока не очень понятно, каким должно быть количество присяжных. Этот вопрос я оставляю специалистам, здесь лишь упомяну, что Симеон Дени Пуассон написал работу по этой теме [Poisson].
Очень часто вместо того, чтобы устранять причину проблемы, активно борются с последствиями этой причины. Очевидно, что это неэффективный подход, хотя в случаях, когда устранение причины — это длительный процесс (например, в воспитании), нужна некая комбинация подходов, т. к. пока причину устранить нельзя, нужно как-то сдерживать проблему.
Содержание
Народы, воспитанные в свободе и привыкшие сами править собою, считают всякий иной образ правления чем-то противоестественным и чудовищным.
Никто не притворяется, что демократия — идеал или ответ на все вопросы. Более того, утверждалось, что демократия является наихудшей формой правления за исключением всех тех других форм, которые применялись время от времени.
Критерий всего того, что принимается как закон для того или иного народа, заключается в вопросе: принял ли бы сам народ для себя такой закон.
Из того, что индивиды заключают Соглашение, понятно, что законы (по сути, часть Соглашения, следствия из него) могут устанавливаться только прямым волеизъявлением граждан. В этом подходе есть минусы, но другие способы хуже, т. к. нет гарантий, что какая-то малая группа будет принимать решения в пользу всех. Правление малой группы со временем, скорее всего, превратится в диктатуру, полномочия государства слишком велики, чтобы их можно было доверить группе представителей (см. Раздел 6.4, «Сама природа государства создаёт угрозу узурпации»). Она будет принимать решения в свою пользу, т. к. у нас нет метода набрать в неё абсолютных альтруистов, даже если такие существуют. Также малую группу проще подкупить или обмануть. Проблема представительской демократии в том, что система мотивирует избранников не решать проблемы, а откладывать их на период больший, чем срок от выборов до выборов, а также делать всё для своего переизбрания, а не для блага общества. Государство создаётся в том числе для решения долгосрочных задач и достижения долгосрочных целей, а избранные представители мотивированы весьма краткосрочными. Также сторонники представительской демократии описывают её как разделение труда, мол, граждане делегируют занятие политикой неким «специалистам». Но ведь нет и не может быть никаких специалистов в политике — только сами индивиды могут решать, как им жить, а в связи с больши́м разнообразием мнений и взглядов практически невозможно найти небольшое число представителей, которые бы полно отразили это разнообразие. Хотя последнюю проблему можно уменьшить, если выбирать представителей по отраслям знаний / кругу вопросов, но это не снимает других проблем управления малыми группами, а при этом мало отличается от прямой демократии: раз индивиды могут избрать какого-то эксперта, то ничего не мешает им голосовать самим, опираясь на его мнение. Другое возражение против прямой демократии — это чисто технические сложности, связанные с прямым волеизъявлением, однако, как отмечает Руссо [Rousseau], с этим как-то справлялись даже когда не было никаких современных коммуникационных технологий:
Я не стану говорить о Республиках Древней Греции; но Римская Республика была, как будто, большим Государством, а город Рим - большим городом. По данным последнего ценза, в Риме оказалось четыреста тысяч граждан, способных носить оружие, а по последней переписи в империи было около четырех миллионов граждан, не считая подданных, иностранцев, женщин, детей, рабов. Каких только затруднений не воображают себе, что связаны с необходимостью часто собирать огромное население этой столицы и ее окрестностей. А между тем немного недель проходило без того, чтобы римский народ не собирался и даже по нескольку раз. Он не только осуществлял права суверенитета, но даже часть прав по Управлению. Он решал некоторые дела, разбирал некоторые тяжбы, и весь этот народ столь же часто бывал на форуме магистратом, как и гражданином.
Исходя из принципа равенства (см. Раздел 3.2, «Все индивиды являются равными участниками Соглашения»), один гражданин — один голос. Все граждане имеют право законодательной инициативы, но для защиты от перегрузки предложениями перед выносом на всеобщее обсуждение инициатива должна набрать определённый процент голосов (возможно, относительный — например, обсуждать самую популярную инициативу за определённый период).
Решения принимаются большинством голосов (см. Раздел 3.3, «Общественные решения принимаются большинством голосов»), причём абсолютным, т. е. большинством избирателей, а не проголосовавших. Скорее всего, для принятия закона необходимо значительно больше 50% голосов избирателей — раскола в обществе не должно быть. Ведь при принятии закона большинством, всего на один голос превышающим 50%, может получиться, что государство будет насилием заставлять несогласную половину общества исполнять этот закон. По идее, надо продолжить обсуждение и найти устраивающее большинство решение. Да и раз все поддерживают конституцию, то выводы и решения граждан, принимаемые на её основе, должны быть близкими по содержанию, а не противоречить друг другу. Скорее всего, стопроцентной поддержки добиться невозможно, и пока непонятно, как обосновать минимальный порог. Вполне может быть, что нужно накопить опыт таких голосований и эмпирически установить минимальный порог, т. к. слишком высокий порог может парализовать принятие решений. Не исключено, что какие-то не очень важные или очень срочные решения можно принимать по схеме 50%+1, но пока не готов сказать, в каких случаях это может быть необходимо.
Есть несколько распространённых возражений против прямой демократии. Главное состоит в том, что индивиды глупы, необразованны и легко поддаются обману. И это действительно может быть проблемой, поэтому главное в демократическом обществе — система образования, которая создаёт умных, образованных и устойчивых к обману граждан (см. Раздел 3.2.1, «Школа»). Конечно, все не могут быть специалистами во всём, но умные индивиды должны понимать, когда нужно прислушаться к мнению специалистов, и должны быть достаточно эрудированны, чтобы понять его. То есть образованный индивид понимает границу своего знания, как Сократ, который говорил:
Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого
Например, я не являюсь специалистом в криптографии и осознаю это, поэтому не изобретаю свои собственные алгоритмы шифрования, а использую рекомендации сообщества профессионалов-криптографов. Тем, кто выдвигает данное возражение, обычно кажется, что управлять должны какие-то «специалисты», но таких нет. Есть специалисты, которые знают, как сделать, но нет специалистов, которые знают, что нужно делать. Только сами индивиды знают как они хотят жить и на самом деле демократическим голосованием должны приниматься в основном политические решения — не всеобщим голосованием определяется какой алгоритм шифрования должен использоваться, но политическим решением может быть постулирование права на приватные коммуникации.
Другими словами, могут принимать правильные решения только те, кто владеет информацией и способен её анализировать. Не сто́ит недооценивать интеллектуальные возможности индивидов, большинство способно учиться на своих ошибках. Если ситуация требует, то со временем общество, как и индивид, взрослеет и учится принимать мудрые решения.
Второе возражение состоит в том, что якобы при коллективном принятии решений размывается ответственность — непонятно, кто ответит за ошибки. Это возражение основано на неправильном понимании ответственности: каждый дееспособный индивид несёт ответственность за свою жизнь и не имеет права переваливать эту ответственность на кого-то другого:
можно отвечать за материальную ценность или за недееспособного, но нельзя отвечать за того, кто должен отвечать за себя сам, т. е. за зрелого индивида;
нет наказаний, адекватных масштабу принимаемых решений (разве смертная казнь — это достаточное наказание для индивида, загубившего миллионы жизней?);
из-за изолированности любой малой группы (парламент, правительство) от последствий принятых ею решений страдают остальные (те, кто объявляет войну, отсидятся в бункере сами и там же продержат своих родственников, а погибать пойдут другие);
редко можно оценить решение — ошибочное оно или нет, например, потому что результаты многих решений будут видны только в будущем с неопределённым сроком;
непонятно, кто мог бы оценивать правильность принятого решения, кто может судить, кроме всего народа? А если народ судит, то это и означает, что он управляет, т. к. всё будет делаться с оглядкой на его мнение.
Из вышесказанного легко понять, что должны принимать решения те, кто ощутит на себе результаты этого решения, другими словами, решения, касающиеся своей жизни, нельзя переложить ни на кого, ни у каких специалистов нет морального права решать за других, что им делать, каким путём двигаться.
То, что затрагивает всех, является и предметом заботы всех [Rawls]
Например, швейцарцы приняли на референдуме решение не строить новые АЭС (а старые закрывать при появлении любых рисков) и переходить на солнечную энергию. Это значит, что они готовы платить за возобновляемую энергию, даже если она дороже, это их ответственность, их выбор. И если после извержения какого-нибудь вулкана они останутся без еды и энергии (т. к. Солнце будет закрыто пеплом вулкана), то это тоже будет их ответственность — никого, кроме себя, они обвинить не смогут.
Интересные примеры случаев, когда коллектив принимает решение лучше, чем любые эксперты, приводятся у Джеймса Шуровьески [Wisdom_of_Crowds], хотя аналогичные идеи можно обнаружить ещё у Руссо [Rousseau]:
Когда в достаточной мере осведомленный народ выносит решение, то, если граждане не вступают между собою ни в какие сношения, из множества незначительных различий вытекает всегда общая воля и решение всякий раз оказывается правильным.
К сожалению, такой подход хорошо работает для определённого вида задач и только в определённых условиях. Однако, во-первых, эти примеры показывают, что множество индивидов вполне может принимать эффективные решения, хотя многим кажется, что это в принципе невозможно. Во-вторых, примеры показывают, что важно для успешного принятия коллективного решения. Главный критерий — разнородность, наличие различных мнений, картин мира, источников информации. Сила общества — в разнообразии. Отсюда следует особая важность развития самостоятельного, критического мышления. А вот эксперты часто едины не только в правильных ответах, но и в ошибках, т. к. в экспертной среде мало разнообразных мнений. К тому же наука о принятии коллективных решений продолжает развиваться, создаются математические методы для уменьшения существующих недостатков [Wisdom_of_Crowds2].
Как видим, прямая демократия — единственный рациональный вариант, хотя он и не идеальный, но идеальных нет, приходится выбирать лучшее из того, что есть (см. Раздел 2.3.5, «Идеальных решений нет»).
Демократия — это не произвол народа, есть конституционные принципы, которые обычным голосованием нарушить нельзя (см. Раздел 8.10.3, «Последовательность, логичность законов»). Например, никаким большинством голосов нельзя приговорить невиновного индивида к смерти или иному наказанию. Также есть границы между личным и общественным: например, всеобщее голосование не может решать, кому с кем вступать в брак. Наиболее точный термин — конституционная прямая демократия. А абсолютная демократия — это скорее диктатура большинства, чем демократия.
Из вышесказанного следует, что законы могут быть двух видов: следствия из Соглашения, которые просто выводятся из конституционных принципов (всеобщее голосование проводится, чтобы граждане подтвердили: вывод был сделан корректно), их можно назвать консеквентами, и коллективные решения, которые не противоречат принципам, но и не выводятся из них. Для таких, вероятно, подойдёт термин вотумы. Например, ответ на вопрос, где построить термоядерный реактор, — это не следствие из базовых принципов, а решение со множеством вариантов.
См. также:
Идеальный вариант голосования должен позволять каждому гражданину проверить правильность учёта своего голоса, посчитать результат голосования (проверить корректность подачи и учёта голосов других участников), убедиться, что участники голосовали не более одного раза, что голосовали только реальные граждане, и при этом остаться анонимным, чтобы минимизировать возможность давления и подкупа. Правда, возможность проверить корректность учёта своего голоса уже подразумевает возможность продажи и подкупа (не уверен, что систему ThreeBallot можно приспособить для электронного голосования ), но при тайном голосовании это сложно делать массово.
Хотя не исключено, что проблема подкупа или устрашения избирателей преувеличена и существует только там, где нет даже намёков на демократию, в таких странах граждане просто не верят в значимость своего голоса, не верят, что он что-то решает, и поэтому готовы продать его за копейки. Так же и с устрашением: индивидов с крепостным мышлением даже и запугивать не особо нужно, проголосуют, как барин скажет, а свободного индивида не так-то просто запугать. Нормальный гражданин, который понимает, что принятое им решение будет влиять на него всю жизнь, не продаст свой голос ни за какую практически возможную сумму денег, ведь это примерно так же глупо, как продаться в рабство: сегодня ты получишь какие-то деньги, а потом всю оставшуюся жизнь будешь рабом.
Интересная задачка для размышления. Допустим, очень богатый индивид делает публичное заявление, что в случае определённого исхода голосования он перечислит каждому гражданину значительную сумму денег, например равную годовому доходу гражданина. Считать ли это подкупом избирателей? Ведь принимая решение, индивид взвешивает все за и против, а данное предложение просто добавляет ещё один аргумент. Если большинству избирателей этот аргумент кажется весомым, то есть ли тут проблема?
Поэтому не исключено, что от тайны голосования можно отказаться, есть вероятность, что это даже простимулирует индивидов делать выбор более ответственно. В таком случае всё сильно упрощается: при наличии ЭЦП у каждого гражданина можно провести выборы, результаты которых практически невозможно подделать при грамотном проведении процедуры выдачи ЭЦП (см. Раздел 1.2.4, «Процедура принятия гражданства»). Но, надеюсь, математики что-то придумают, например, как применить доказательство с нулевым разглашением или какую-либо схему разделения секрета.
Правда, есть один нюанс. Тайна голосования вместе с запретом агитации в день выборов должна уменьшать влияние решений граждан друг на друга — если индивид не знает, какой выбор сделали другие, то придётся принимать решение самостоятельно. И это важно, т. к. мудрость толпы работает только при независимых суждениях, но понятно, что для этих целей тайна голосования нужна, только пока идёт голосование. Например, все участники могут сначала отправлять свой выбор, зашифрованный одноразовым секретным ключом, а после того, как голосование состоялось, высылать этот ключ. На первый взгляд проблема тут только одна: если значительное число участников пришлёт случайное сообщение вместо своего голоса или не пришлёт одноразовый ключ, то выборы не состоятся, и станет известно, как проголосовало большинство участников. Возможно, это не сильно критичная на практике проблема, но идеальный вариант — это, конечно, полностью тайное голосование. Также открытое голосование затрудняет участие в выборах неуверенных в себе индивидов, боящихся высказать свою позицию, если она отличается от той, что кажется общепризнанной. Конечно, в нормальном обществе таких граждан не должно быть, но аргумент валиден на текущий момент.
Существующие алгоритмы электронного голосования вроде схемы Фудзиока — Окамото — Охта подразумевают, что есть центр или центры, осуществляющие управляющие функции и подсчёт голосов. Понятно, что таким схемам присущи практически все недостатки традиционного голосования, нужно сделать более надёжную систему.
Электронная система позволяет проводить голосования чаще (по мере необходимости) и сильно упрощает отзыв голоса индивидом, а значит, для того чтобы снять потерявшего доверие граждан чиновника, не нужно ждать очередных выборов или собирать какие-то подписи: как только какой-то процент граждан отзывает свои голоса, чиновника нужно снимать с должности и проводить новые выборы.
См. также:
Сейчас гражданство чаще всего выдаётся автоматически, исходя из гражданства родителей. Однако быть гражданином — это значит участвовать в решении проблем всего общества, а индивид, принимающий такие решения, должен разделять принципы, на которых построено данное общество, владеть информацией о том, как оно устроено, и уметь делать из неё выводы. Без этого гражданин мало отличается от генератора случайных голосов, а если и отличается, то в худшую сторону.
На самом деле сейчас есть два вида гражданства, но из-за того, что они называются одним словом, не все об этом задумываются. Есть полное гражданство — «полные» граждане не только находятся под защитой государства (например, на территории иных государств), но и имеют особые права (например, право на часть прибыли от использования общих ресурсов) и обязанности (см. Раздел 7, «Права и обязанности гражданина»). Полное гражданство получается обычно вместе с паспортом. А есть просто граждане, которые тоже находятся под защитой государства, но не имеют особых прав и обязанностей, например несовершеннолетние и признанные недееспособными, такое гражданство может присваиваться по факту рождения и не требовать согласия индивида. «Полных» граждан я предлагаю называть гражданами, а простых — патридами. Для внешнего мира все они равны — это граждане, находящиеся под защитой государства. Гражданин, в отличие от других индивидов, имеет особые права, а также дополнительные обязанности.
Все, находящиеся на территории страны, обязаны соблюдать её законы (см. Раздел 3.5, «Соглашение обязательно к исполнению для всех находящихся на территории его действия»), в том числе об уплате государственных платежей (см. Раздел 2, «Налоговая политика») и обязательных страховок. Однако обязанности, долг нельзя взвалить на кого-то без его ведома и согласия (см. Раздел 4.1.6, «Никто никому ничего не должен, если на иное нет оснований»), поэтому:
граждане принимают на себя все обязанности при принятии гражданства (см. Раздел 1.2.4, «Процедура принятия гражданства»);
патриды при достижении совершеннолетия должны ставиться перед выбором: принять гражданство, остаться патридом и исполнять законы, мигрировать в другую страну, если та принимает, быть изолированным при отказе соблюдать законы;
мигранты и иностранцы могут въезжать на территорию государства только при подписании договора о соблюдении законов.
Так как неграждане не несут обязанностей гражданина, например не служат в армии, то налог для них может быть выше. Конечно, есть риск, что мало кто захочет быть гражданином, чтобы не нести соответствующие обязанности, но, во-первых, это маловероятно в нормальном обществе (в котором служба престижна), а во-вторых, если кто-то не хочет участвовать в управлении обществом — это его личное дело, насильно заставлять смысла нет.
Двойного гражданства не должно быть, и проживание за пределами государства не должно избавлять от налогов и иных обязанностей, ибо права гражданина идут вместе с обязанностями. В теории двойное гражданство может быть, если ни законодательство, ни интересы государств не конфликтуют и гражданин готов выполнять обязанности двух государств. Но на практике это, скорее всего, невозможно — даже если государства нейтральные, они могут, например, подвергнуться нападению, требующему всеобщей мобилизации, и гражданин должен будет одновременно вступить в ряды обеих армий. Поэтому не надо пытаться усидеть на двух стульях, индивид должен принять решение, членом какого общества он хочет быть. Понятно, что невозможно всё проконтролировать, но если обнаружилось, что индивид одновременно является гражданином государства А и государства Б, то выяснившее этот факт государство должно лишить индивида гражданства.
Открытый вопрос — сто́ит ли приостанавливать гражданство при невыполнении гражданских обязанностей (неуплата налогов, уклонение от службы в армии).
Становясь гражданином, индивид получает право на долю доходов с общего имущества, что уменьшает долю «старых» граждан, теоретически также уменьшается их доля в общем имуществе (хотя на практике это может быть важно, только если государство распадается на отдельных индивидов и каждый требует свою долю). Опираясь на это, некоторые утверждают, что, принимая гражданство, соискатель должен внести нечто в качестве взноса, а при отказе от гражданства — получать некую компенсацию за отказ от своей доли. Однако никаких осмысленных расчётов для этих взносов и возвратов пока не придумано, поэтому предлагаю считать, что новый гражданин фактом того, что он так или иначе трудится на благо общества, участвует в его развитии, со временем как минимум компенсирует то самое падение доходов. Тогда и добровольный выход из гражданства не требует никаких компенсаций, это же добровольный отказ в том числе от своей доли. Простая оценка стоимости общих ресурсов и деление её на всех граждан имеет мало смысла, т. к. лежащие в земле ресурсы не приносят никакого дохода, это лишь потенциальная стоимость — оставшись гражданином, индивид не получал бы с неё доходов.
Результат голосования зависит не только от алгоритма голосования (см. Раздел 1.2.3, «Алгоритм голосования»), но и от того, как и какие вопросы на него выносятся. Для эффективного проведения референдума может пригодиться так называемая делиберативная процедура поиска консенсуса или процесс структурированного демократического диалога, а также методики, разрабатываемые в рамках идеи мудрости толпы [Wisdom_of_Crowds4][Wisdom_of_Crowds5][Wisdom_of_Crowds2][Wisdom_of_Crowds3][Wisdom_of_Crowds6]. Здесь готового ответа у меня нет, есть только направления, надеюсь, найдутся специалисты, которые смогут разобрать вопрос детально. Вероятно, тут будет полезен опыт Швейцарии, проводящей по четыре референдума в год.
Если кто-то думает, что алгоритм голосования — штука очевидная и понятная (пришёл на выборы, поставил галочку, подсчитали голоса, за кого больше, тот и победил), то он стал жертвой современных политических систем, в которых этот вопрос обычно стараются даже не озвучивать. На самом деле есть множество методик проведения голосований, например метод Шульце. Однако, насколько я понял, нет одного идеального алгоритма.
Есть две большие группы алгоритмов голосования: ординалистские и кардиналистские. Ординалистские предполагают ранжирование альтернатив только по порядку, а кардиналистские — присваивание альтернативам некоего «веса».
В рамках ординалистского подхода сформулирована теорема Эрроу, согласно которой невозможна система голосования, позволяющая гарантированно выбрать оптимальное решение в ситуации, когда вариантов больше двух. Это звучит печально для демократии, однако, во-первых, значительная часть вопросов сводится к выбору из двух вариантов: «Да»/«Нет». Во-вторых, то, что невозможно в общем случае, вполне может быть возможно в частном (т. е. нужно анализировать результаты выборов, чтобы понять, удались ли они). В-третьих, остаётся кардиналистский подход.
Надеюсь, вышеописанное даёт понимание, что этот вопрос необходимо решать с привлечением математиков и, вероятно, использовать различные алгоритмы для различных задач. Простого ответа на него у меня нет.
Получение гражданства должно быть явной, добровольной процедурой и требовать выполнения следующих условий соискателем:
Сдача минимального экзамена на знание одного из государственных языков на уровне, достаточном для повседневного общения и понимания текста подписываемого Соглашения.
Прохождение медицинской проверки психического здоровья, сдача базового теста на логику и теста на понимание текстов. Это позволяет удостовериться, что соискатель способен здраво рассуждать, осознаёт причинно-следственные связи, а значит, способен понять, что следует из принятых им на себя обязательств. Необходимо понимать, что цель такого теста — не найти лучших, а отсеять меньшинство худших, в обществе с нормальным образованием психически здоровый индивид должен без особого труда проходить такой тест.
Сдача экзамена на знание устройства общества, членом которого индивид хочет стать (структура управления, конституция).
Принятие присяги. Будущий гражданин должен подписать договор (см. Раздел 5, «Конституция»), подтверждая, что разделяет базовые принципы, лежащие в основе данного общества, и готов их соблюдать и защищать, а также готов получить права и нести обязанности гражданина. Принятие присяги должно быть организовано так, чтобы минимизировать вероятность ложной присяги (проверка на трезвость, а в идеале — и на честность, если возможность такой проверки будет доказана наукой).
Тест на логику необходимо регулярно пересдавать либо при регулярном медицинском осмотре, либо перед армейскими сборами.
Принятие гражданства, как и отказ от него, должно быть публичной процедурой и требовать присутствия множества граждан (помимо чиновников) в качестве свидетелей, удостоверяющих принятие нового гражданина. В некоторых кантонах Швейцарии процедура принятия гражданства требует, чтобы жители общины дали своё согласие, что вполне логично — кто, кроме них, может решить, нужно ли принимать данного нового гражданина? Однако это, конечно, не даёт права при таком голосовании опираться на субъективные (см. Раздел 3.6, «Соглашение может опираться только на объективные принципы») факторы, как это бывает в Швейцарии.
Для защиты от подделок процедура принятия гражданства может записываться на видео и сохраняться в публичном реестре состояний граждан (см. Раздел 1.2.6, «Реестр состояний граждан»). Но ещё нужно подумать, насколько это соотносится с приватностью — боюсь, что технологии позволят по таким видео полностью нарушить псевдоприватность реестра.
Для повышения эффективности прямой демократии логично использовать возможности современных технологий, но в этом вопросе, помимо технических сложностей (см. Раздел 2.3, «Идентификация пользователей»), есть большое слабое место — обеспечение однозначного соответствия электронных ключей и граждан. Нужно, чтобы ключи были у всех граждан и только у граждан, т. е. не должно быть возможности сделать «фальшивых» граждан, голосующих на выборах. Задача эта сложная, но при выполнении ряда условий выглядит вполне реальной.
Электронно-цифровой ключ должен генерироваться индивидом во время публичной процедуры, при которой присутствуют не только представители государства, но и индивиды, лично знакомые с будущим гражданином (см. Раздел 1.2.4, «Процедура принятия гражданства»). Все присутствующие своими электронно-цифровыми подписями должны удостоверять выпущенный открытый ключ, тем самым подтверждая, что именно этот индивид является владельцем данного ключа. Должно быть какое-то минимальное число подписей для того, чтобы ключ считался действительным. Удостоверить подпись знакомого индивида — это, по сути, гражданский долг (см. Раздел 7.5, «Гражданин обязан поддерживать работу компьютерной системы управления страной»). Сертификат открытого ключа должен вноситься в реестр состояний граждан (см. Раздел 1.2.6, «Реестр состояний граждан»).
Для целей цифровой демократии необходим публичный реестр состояний граждан (см. Раздел 2.3, «Идентификация пользователей»), который должен быть децентрализованным и неизменяемым. Децентрализованность затрудняет внесение в список «фальшивых» граждан. Например, большинство узлов сети не примет заявку при недостаточном числе подписей в сертификате или при отсутствии этих подписей в реестре состояний граждан. Возможно, получится автоматизировать и более сложные проверки — например, узлы будут принимать нового гражданина, только если доверяют хотя бы одному подписанту по цепочке доверия. Запись о новом гражданине вносится только после того, как большинство существующих граждан проголосовало за его принятие. Неизменяемость защищает от внесения в список граждан задним числом — не получится перед выборами внести в списки массу граждан, «размазав» их добавление по времени с помощью подделки даты добавления. А внесение за короткий промежуток времени огромного списка новых граждан будет слишком заметно. Помимо этого, группе мошенников придётся подписать внушительное количество фальшивок — «фальшивых» граждан можно будет выявлять по низкой связанности с остальными жителями, и, скорее всего, эту проверку можно будет автоматизировать. Даже если подсчитывать количество подписей каждого гражданина, отданных за других, то уже будут видны аномалии вроде тех, когда один гражданин подписал миллион новых граждан. Можно и лимит какой-то вводить: сеть не примет заявку на гражданство, если подписанты такие рекордсмены.
А так как участие в выборах — это обязанность гражданина (см. Раздел 7.1, «Участие в принятии общественных решений — право и обязанность гражданина»), то для фальсификации результатов выборов нужно очень много «поддельных» граждан, такое количество не скрыть. Можно, конечно, понемногу заранее создавать виртуальных граждан, но, во-первых, это будет видно по связности графа (будет много граждан, подписанных малой группой), во-вторых, таким путём набрать достаточное для перевеса в выборах число граждан получится очень нескоро, скорее всего, управлять государством будут уже другие индивиды. К тому же продолжительность жизни поддельных граждан не может быть выше, чем у обычных, а значит, поддельные граждане будут не только добавляться, но и удаляться.
Понятно, что число цифровых граждан должно соответствовать числу реальных, а т. к. информация о населении страны обычно общедоступна, то это достаточно легко проверяется на начальном этапе, а дальше вступают в действие вышеописанные методы.
С моей точки зрения, все вышеперечисленные условия делают создание поддельных электронных граждан слишком затратной и неэффективной процедурой. Конечно, описанная схема — не волшебная палочка, кто-то может попытаться силой захватить власть. Но если граждане будут знать, что власть узурпатора не основана на воле граждан и при этом знание о несправедливости власти будет общим знанием, есть больше шансов на то, что граждане смогут организоваться для сопротивления.
Пока не могу сказать, сто́ит ли вносить в реестр гражданских состояний факт выполнения гражданских обязанностей: с одной стороны, это важная часть репутации гражданина, а с другой — может оказаться слишком много информации для распределённого реестра.
Нужно обсуждать вопрос, как соблюсти баланс между приватностью и открытостью в таком реестре. Логично, что сто́ит вносить только необходимый минимум информации. Например, очевидно, что нужны только политические состояния: индивид с таким-то открытым ключом стал гражданином (вышел из гражданства), что подтверждают индивиды с такими-то подписями, являющиеся гражданами. А вот какой информации достаточно для идентификации, пока сложно сказать. Полагаю, что настоящей анонимности при таком реестре добиться сложно (может, и получится применить доказательство с нулевым разглашением, чтобы скрыть дату и подписантов, но гарантировать не берусь, тут нужны математики), скорее речь будет о псевдоанонимности. Но и раскрывать слишком много информации тоже оснований нет — это уже задача системы учёта репутации (см. Раздел 1.4, «Репутация»). Весь вопрос в том, нужна ли гражданину возможность доказать подлинность его подписи? Допустим, будет в реестре хэш ДНК или главного комплекса гистосовместимости, тогда индивид сможет предъявить их и доказать, что это его подпись, но это работает и в обратную сторону: можно взять у индивида анализ и узнать, какой публичный ключ принадлежит ему. Хотя если шифровать данные ключом индивида, то только индивид сможет доказывать. Правда, тогда при утере ключа уже нельзя будет проверить, кто был его владельцем, но, может, это и хорошо.
Начинать разговор об ограничении рождаемости нужно с уроков истории. Хорошим введением в этот вопрос можно считать «Очерк о законе народонаселения» Томаса Мальтуса [Malthus], о котором в массовой культуре много мифов и страшилок, распространяемых теми, кто его не читал. Мальтус вполне разумно утверждал, что население в пределе может расти в геометрической прогрессии, а интенсивность производства пищи — только в арифметической, а значит, голод будет существовать всегда, если размножение людей не будет соответствовать имеющимся ресурсам. Я пока не готов строго доказать, что закон Мальтуса никогда не будет нарушен, да и это не задача данной книги, а уход в построение гипотез о будущем. Но у меня есть подозрение, что законы физики не дадут возможности экспоненциально наращивать добычу ресурсов и энергии, скорее всего, это ограничение в свойствах нашей Вселенной. Ведь количество энергии, которое можно извлечь из единицы пространства, конечно, и скорость распространения по Вселенной конечна, а это значит, как ни ускоряй производство пищи, рано или поздно оно упрётся в потолок. И думаю, если засесть за эту физико-математическую задачку, то окажется, что геометрический рост добычи энергии невозможен.
Конечно, так называемая Зелёная революция, заключающаяся в интенсивном применении науки и технологий в сельском хозяйстве, позволила резко увеличить производство продуктов питания, но это разовый скачок, который лишь может дать отсрочку, но не отменить закон. В дотехнологические времена открытие новых земель давало возможность экспортировать излишнее население, но как только новые земли оказывались заселены так же плотно, проблема возвращалась. Возможности любого скачка могут быть исчерпаны геометрическим ростом населения, это вопрос лишь времени, а скачок Зелёной революции ещё и неустойчив, т. к. опирается на использование невозобновляемых или слабовозобновляемых ресурсов вроде ископаемых удобрений или грунтовых вод. Понятно, что и в будущем можно надеяться на новые рывки в эффективности производства пищи благодаря науке и технологиям, но нет оснований полагать, что эти рывки дадут геометрический рост эффективности, т. к. они всё равно имеют ограничения, связанные с получением достаточного количества энергии и ресурсов.
Наглядным примером ограниченности ресурсов является описание жизни маленького острова, приведённое в книге Джареда Даймонда «Коллапс» [collapse]:
Тикопия — крошечный, затерянный среди юго-восточных просторов Тихого океана тропический остров, представляет собой другой пример успешного управления «снизу вверх». <…> Обладая общей площадью всего 1,8 квадратных миль, он является местом жительства 1 200 человек. <…> Другой предпосылкой устойчивого существования островного общества является стабильный уровень населения. Во время своего визита в 1928–1929 годах Ферт подсчитал численность населения острова — 1 278 человек. С 1929 по 1952 год население возрастало на 1,4 процента ежегодно, что является весьма умеренным показателем роста, который, несомненно, в течение первых поколений после заселения Тикопии около 3 тысяч лет назад был выше. Даже если предположить, что первоначальный уровень роста населения был тоже всего лишь 1,4 процента в год и что первое поселение состояло из экипажа каноэ, которое вмещало 25 человек, то в этом случае население острова площадью 1,8 квадратной мили должно было за тысячу лет вырасти до абсурдной численности в 25 миллионов человек или до 25 миллионов триллионов к 1929 году. <…> На Тикопии, однако, люди открыто заявляют, что практикуют контрацепцию и другие способы предохранения, чтобы предотвратить перенаселение острова, и чтобы каждая семья имела ровно столько детей, сколько может прокормить семейный надел. <…> Если незапланированный ребёнок всё же рождался, практиковалось детоубийство новорожденных — закапывание живых младенцев, удушение или сворачивание шеи. Младшие сыновья в небогатых землёй семьях оставались холостыми, и многие достигшие детородного возраста «лишние» девушки тоже скорее оставались незамужними, чем вступали в полигамные браки. Целибат, или безбрачие, на Тикопии означает отсутствие детей, не препятствует сексуальным контактам при условии контрацепции через прерывание акта и подразумевает аборт или детоубийство в случае необходимости. Кроме того, практиковались и самоубийства. <…> Гораздо больше, чем столь откровенные самоубийства, были распространены «виртуальные самоубийства» — отправление в опасные заморские плавания. <…> Сегодня тикопийские вожди установили ограничение в 1 115 человек, которым разрешено постоянно проживать на острове, что весьма близко к численности населения, традиционно (веками) поддерживаемой с помощью детоубийства, самоубийств и других неприемлемых в настоящее время методов
Так вот, планета Земля — это такой же остров, только в бо́льших масштабах, и разумная цивилизация должна ограничивать рост населения в соответствии с имеющимися ресурсами во избежание голода и иных проблем излишней численности. Причём ресурсы должны быть не разово добытыми, а стабильно воспроизводимыми: если провести аналогию с островом, то даже если шторм выбросил на берег много еды, то нет смысла увеличивать численность населения, т. к. после съедения морского подарка «лишним» жителям всё равно придётся умереть, а вот новая, более эффективная сельскохозяйственная культура может позволить немного увеличить постоянную численность.
Многим кажется, что рассуждения о дефиците, например, еды, стали неактуальными, ведь в развитых странах перепроизводство пищи. Но это перепроизводство связано не с тем, что технологии стали так же быстро растить свою эффективность, как растёт ничем не сдерживаемое население, а с тем, что население перестало расти такими темпами, какими оно росло всю историю человечества. Если тенденция сохранится, то, скорее всего, придётся стимулировать рождаемость (см. Раздел 1.3.2, «Стимуляция рождаемости»). Однако законодательство страны создаётся не для текущего момента, могут возникнуть ситуации, когда необходимы ограничения, и такие случаи необходимо рассмотреть.
Ограничение рождаемости может быть двух видов: по личным причинам и по причине отсутствия ресурсов.
Индивида, неспособного быть родителем, необходимо ограничить в родительских правах для защиты прав будущих индивидов. Детей должен заводить только тот, кто может и хочет быть родителем. Для этого желательно, чтобы секс не приводил к незапланированной беременности, и необходимо лишать родительских прав и стерилизовать тех, кто не способен быть нормальным родителем (т. е. не сдал экзамен на знания о правилах воспитания детей и ухода за ними даже после появления первого ребёнка и продолжает зачинать детей). Некоторых пугает слово «стерилизация», для таких поясню: нормальным индивидам такое не угрожает, это защита от тех, кто не способен или не желает быть нормальным родителем, получить минимальные знания, необходимые родителю, и сдать экзамен. Если индивид зачал ребёнка, не подтвердив наличие необходимых для родительства знаний, и в определённый срок после зачатия не сдал экзамен, его лишают родительских прав и принудительно стерилизуют (стерилизация может быть обратимой, это скорее защита от незапланированных детей для тех, кто не осиливает контрацепцию).
Ограничение по причине отсутствия ресурсов вызвано тем, что ресурсная база общества не позволяет вырастить дополнительных индивидов как в биологическом плане (здоровым физически и психически), так и в социальном, с адекватным обязательным образованием (см. Раздел 3.2.1, «Школа») и дальнейшим профессиональным. Такие ограничения хорошо иллюстрирует пример про Тикопию, приведённый выше.
Думаю, вполне понятно, что малая численность населения — это тоже проблема, ведь именно индивиды создают ценность, а чем сложнее экономика, тем глубже разделение труда, а значит, тем больше нужно узких специалистов, соответственно, и самих индивидов, способных сохранять и приумножать знания. Одним из показательных примеров регресса ввиду малой численности является история тасманийских аборигенов, которые из-за подъёма уровня океана оказались в изоляции и не только не смогли изобрести каких-либо новых технологий, но и утратили те знания и умения, которыми обладали на момент отделения.
С повышением уровня образования, интеллекта и рациональности индивид всё менее поддаётся инстинктам, в том числе инстинкту размножения, а значит, вполне может понадобиться стимулировать рождаемость.
Но родительство — это не та обязанность (см. Раздел 5.9, «Индивиды обязаны участвовать в поддержании численности общества»), к которой можно принудить силой, и не тот случай, когда эффективно мотивировать деньгами всех подряд. Скорее всего, необходим всеобщий сбор, который возвращается в виде оплаты тем, кто воспитывает детей и не может в это время работать, — акциз на бездетность (см. Раздел 2.6, «Акциз»), он должен расходоваться на зарплату матерям, пропаганду родительства (например, полезно разъяснять индивидам, что бояться заводить детей из-за того, что мир полон вызовов, абсурдно) и иные меры по стимуляции рождаемости.
Конечно, нужно облегчать материальные тяготы родителей, но только тех, кто действительно хочет и может быть родителем, — не нужно поощрять деньгами маргиналов, которые за эти деньги будут рожать будущих обитателей тюрем.
Важный аспект — удобство родительства. Родители должны иметь возможность работать, не беспокоясь о детях. С детьми должно быть удобно перемещаться в транспорте, находиться в общественных местах и т. д.
Парадокс в том, что многие желающие иметь детей не могут этого себе позволить из-за дороговизны медицинских процедур в случае проблем с зачатием. Очевидно, что в таких случаях при недостатке населения медицинская помощь должна быть полностью бесплатной в любом объёме.
Помимо общих мер, нужна и точечная поддержка, что-то вроде «госзаказа» на детей. Необходимо находить индивидов, наилучшим образом подходящих для того, чтобы быть родителями (примерно как и учителей (см. Раздел 3.2.3, «Учителя»): нужны психологическая устойчивость, хорошие образование и эрудиция (см. Раздел 3.2.3, «Учителя»)) и предлагать им становиться профессиональными родителями и получать зарплату за эту работу, создавать им все необходимые материальные условия, обучать, давать выбор воспитывать только своих детей (находить суррогатных матерей, чтобы профессиональные родители воспитывали возможный максимум детей) или брать приёмных. Насколько мне известно, подобную политику проводит Сингапур, там государство поддерживает образованных людей, готовых быть родителями, рассчитывая, что дети умных родителей также будут умны, а значит, полезны стране.
Береги платье снову, а честь — смолоду.
Житель должен обладать публичной репутацией — публичным профилем в общественной социальной сети (см. Раздел 2.6, «Социальная сеть»). Члены общества обладают правом знать, с кем имеют дело, знать, кому можно доверять, а кому нет. Под репутацией понимаются факты или утверждения о достойных или не очень поступках индивида, история его публичных активностей и оценка его качеств/способностей другими индивидами, в т. ч. деловая репутация: информация о квалификации, успешных и не очень проектах. Должен ли быть рейтинг (числовая характеристика его репутации) у индивида — это вопрос открытый, т. к. при формировании такого рейтинга теряется приличная часть информации, да и много возможностей для накрутки, а значит, его полезность сомнительна.
На первый взгляд кажется, что это какой-то тоталитаризм. Но если подумать, то станет понятно, что это скорее возврат к норме, ведь в малых сообществах всегда так и было, — каждый всё знает о каждом, но с ростом общества индивидуальной памяти и времени на контакты со всеми начинает не хватать. Необходимость публичной репутации можно вывести из теории игр, в которой есть модели, показывающие, что честным быть выгодно, когда взаимодействие долгосрочное, т. е. будет многократно повторяться, а в случае однократного взаимодействия с незнакомцем обманщики начинают выигрывать и вытесняют честные стратегии. В больши́х сообществах индивиды всё чаще имеют однократные взаимодействия с другими незнакомыми индивидами, с которыми ранее не было опыта сотрудничества, соответственно, не всегда понятно, как с ними себя вести. Для решения этой проблемы и существует публичная репутация как некая замена памяти о прошлых взаимодействиях.
Сейчас общество пытается решать данный вопрос отдельными мерами. Рассмотрим некоторые из них.
Трудовая книжка. Это пример попытки хранить репутацию, связанную с трудовыми отношениями: сколько и где индивид работал — уже полезная информация для анализа, в ней могут быть более явные отзывы. Рекомендации с предыдущего места работы тоже не случайно спрашивают.
Талон к водительскому удостоверению (талон предупреждений). Это репутация, связанная с поведением на дороге.
Кредитная история. Это репутация, связанная с финансовой дисциплиной.
Вывешивание списков должников по оплате коммунальных услуг. Это пример использования публичной репутации для того, чтобы повлиять на нарушителей.
Награды, грамоты. Это пример положительной репутации.
«Карма», рейтинг пользователей интернет-ресурсов. Пользователь получает оценки от других за внесённый в развитие ресурса вклад.
Оценки исполнителя на фриланс-биржах. Это отличный пример профессиональной репутации, заказчик выбирает исполнителя после анализа проектов и оценок других клиентов.
Судебный запрет на занятие определённых должностей.
Добровольная сертификация производителей. Это попытка получить хорошую репутацию.
Как видим, проблема актуальна, и есть много разрозненных попыток её решить, пора свести всё в одну систему и сделать её общедоступной. К сожалению, не у всех индивидов есть внутреннее стремление поступать корректно, опасение за свою репутацию — это хороший стимул не нарушать общественные правила, ведь нередко бывает, что всякие мелкие мошенники, обманув одних индивидов, вскоре обманывают и других, пользуясь тем, что новые жертвы с ними ещё не знакомы. По сути, наличие публичной репутации весьма выгодно честным индивидам, т. к. хорошая репутация даёт преимущества, а плохая наказывает. Но надо понимать, что хорошая репутация — понятие относительное. Во-первых, она не предполагает кристальную чистоту, т. к. индивиды ошибаются, и это всем известно (см. Раздел 2.2.3, «Индивиды могут ошибаться»), во-вторых, записи каждый трактует по своим критериям: что для одного недостаток, для другого — достоинство.
Есть проблема с репутацией: она должна быть публичной и неизменяемой, чтобы исключить махинации, но при этом получается, что невозможно убрать информацию о действиях, совершённых очень давно. Ведь что-то может поменяться, и оценивать индивида по делам большой давности не очень корректно. Не знаю, как тут лучше поступить, скорее всего, тот, кто будет читать о репутации другой личности, должен учитывать этот момент, возможно, сто́ит по умолчанию выводить только дела последних нескольких лет, хотя это не защищает от того, что кто-то сохранит копию старых данных.
Пополнить публичную репутацию индивида может любой другой житель, плюс записи могут вноситься по решению государственных органов (от имени всех граждан, принявших решение). Очевидно, что, внося запись кому-то в репутацию, индивид влияет и на свою — ложное сообщение сильно испортит репутацию его автору. Понятно, что конкретный индивид будет оценивать других, опираясь на отзывы тех, кому доверяет он или кому доверяют те, кому он доверяет, а для государства имеют значение только записи, сделанные государством.
В общественных местах индивид должен быть идентифицируемым, например не скрывать своё лицо, хотя это сложно реализовать из-за множества особых случаев, так что вопрос пока открыт. Как вариант — транслировать в небольшом радиусе некий идентификационный номер, не обязательно номер индивида, это может быть аналог номеров автомобиля, индивид может иметь несколько таких и транслировать любой из них, а соответствие с номером индивида должно быть известно только определённому государственному органу. Это вопрос ответственности за свои действия, не случайно на автомобили требуется вешать номера. Общество вправе рассчитывать на адекватное, предсказуемое поведение жителей в общественных местах, и идентифицируемость — один из способов достижения такой адекватности. Идентифицируемость в общественных местах — это как предоставление своей репутации в залог, некий уговор — вот он я, честный и уважаемый индивид. Если я совершу что-то недостойное, можете вписать это в мою репутацию.
Видео- и фотосъёмка в общественных местах не могут быть запрещены. Если индивид или вещь находятся не в персональном пространстве, то их может видеть множество индивидов, съёмка ничего принципиально в этом вопросе не меняет. Государственные служащие при исполнении служебных обязанностей должны вести съёмку с помощью персонального видеорегистратора.
Публичная репутация должна быть и у организаций любых видов.
Тем, кому интересен более детальный анализ вопроса репутации, рекомендую книгу Романа Петрова и Ильи Сименко «Реконизм» [Reckonism].
См. также:
Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую.
А когда защита государства требует помощи всех, способных носить оружие, каждый обязан принимать участие в ней. Ибо в противном случае тщетным оказывается установление государства, которое граждане не имеют желания или мужества сохранить.
Основные пояснения того, почему армия должна быть именно такой, приведены ранее (см. Раздел 7.2, «Гражданин обязан служить в армии»), а в этом параграфе описываются дополнительные соображения об устройстве вооружённых сил.
Армия быстрого реагирования и специального назначения должна быть профессиональной и максимально обеспеченной современной техникой. Для мирного и нейтрального государства большая армия и не требуется, основная задача — охрана границы, и уже сейчас это по большей части можно переложить на технические средства, снижающие потребность в большой численности личного состава.
А призыв в армию в том виде, в котором он сейчас существует во многих странах, когда индивида изымают из общества и содержат за забором, не должен практиковаться. Это больше похоже на тюрьму. Необходимо реформирование по образцу армий, подобных швейцарской. Для того чтобы гражданин освоил военную специальность, его не нужно держать в тюрьме, отрывая от родных и от участия в экономической и иных сферах жизни общества, он может, не выпадая из жизни, включить подготовку в свой распорядок, в том числе освоить что-то самостоятельно. Если же гражданин не выполняет требования по военной подготовке, то только тогда его призывают в армию тюремного типа, подобную современной.
В рационально организованной армии индивид после получения гражданства выбирает одну или несколько военных специальностей, их необходимо освоить за определённый срок. Гражданин живёт дома, работает/учится и параллельно занимается подготовкой к экзамену, в том числе по действиям в команде. Сдав экзамен, получает военный билет и становится резервистом. Резервист должен периодически пересдавать экзамен и ездить на сборы (кратковременные, несколько недель). Во время сборов резервисты эквивалентны призывникам и могут выполнять те же задачи. Воинская обязанность гражданина не зависит от пола, физического здоровья (исключая инвалидов, а человеку с плоскостопием найдётся место службы, не вредящее его здоровью) или иных признаков — в современной армии есть работа для всех.
Существование частных армий противоречит идее монополии государства на применение насилия и создаёт угрозу для государства. Сомнительно, что граждане могут участвовать в войне в составе армий других государств (тем более непризнанных), ведь убивать запрещено во всех случаях кроме самообороны, а если ты поехал неведомо куда воевать, то это не очень похоже на самооборону. Хотя вопрос о наказаниях требует проработки.
Скорее всего, оружие и форма должны быть собственностью военнообязанного и соответствовать уставу. Оружие — штука серьёзная, от него зависит жизнь владельца, поэтому за содержание оружия должен отвечать тот и только тот, кто им будет пользоваться. От удобства и качества формы также могут зависеть жизнь и эффективность действий бойца, поэтому наилучший вариант — дать индивиду возможность решать, где брать экипировку и как её содержать.
Служба спасения частично схожа с армией (см. Раздел 1.5, «Армия»): необходимо постоянно действующее профессиональное ядро. Но чрезвычайные ситуации могут быть столь крупных масштабов, что профессионалов не будет достаточно, поэтому каждый житель должен быть в резерве, а значит, сдавать экзамены и участвовать в учениях, чтобы быть готовым помочь другим (см. Раздел 2.5, «Для защиты от опасностей Вселенной индивиды стремятся к сотрудничеству и взаимопомощи — образуют общество»).
Также понятно, что профессиональные спасатели не могут быть одновременно везде, а время в экстренных ситуациях может стоить жизней, поэтому те, кто оказался поблизости, должны быть способны помочь.
Странно об этом говорить, однако, как показывает практика некоторых стран, не всем очевидно, что спасатели не должны заботиться об имуществе в ущерб безопасности индивидов. Весь имущественный ущерб должен покрываться страховками. А в случаях, когда имущество было размещено с нарушениями норм безопасности, виноват сам владелец.
Доходы государства надо измерять не тем, что народ может давать, а тем, что он должен давать.
Для того чтобы покрыть расходы правительства, которое должно содержать армию, выполнять различные работы, оплачивать чиновников, необходимы налоги. Пусть все принимают участие в этих расходах; лучшего и желать нельзя. Но почему богатый должен платить больше бедного? Это, говорят, справедливо, потому что он имеет больше. Я, признаюсь, не понимаю этой справедливости. Зачем платятся налоги? Затем, чтобы обеспечить каждому пользование его естественными правами: свободой, равенством, безопасностью и собственностью, затем, чтобы поддерживать в государстве порядок, и, наконец, затем, чтобы создать учреждения, служащие для общественной пользы или развлечений. Так неужели же защита жизни и свободы богатого стоит больше, нежели бедного? <…> Если, следовательно, государство берёт у меня больше, пусть же оно больше и даёт или пусть перестанет говорить о равенстве прав, ибо в противном случае общество не будет учреждением, защищающим собственность, но организующим её уничтожение. Вводя пропорциональный налог, государство становится, так сказать, главою разбойничьей шайки; оно даёт пример правильно организованного грабежа.
В философии налогообложения есть два принципа, по которым определяется, какими налоги бывают и какого они должны быть размера.
Первый принцип, ныне всюду используемый, — принцип рэкетира (стационарного бандита): взять как можно больше, но так, чтобы и завтра было что получить. Это грабитель забирает всё и уходит, а рэкетир хочет стабильных поступлений, поэтому руководствуется кривой Лаффера. Рэкетиру никакое обоснование для установления размера дани не требуется — сколько посчитает нужным, столько и возьмёт, конечно, учитывая свои возможности по принуждению и необходимость дальнейшего воспроизводства богатств. И такой подход к наполнению бюджета демонстрирует суть современных государств — «банд», кормящихся с определённой территории. Я бы предпочёл такие платежи не называть налогами, для них подходят такие слова, как оброк, дань или побор. Побор — это платёж, посредством которого данник откупается от угрожающих ему насилием бандитов. Конечно, современные государства — это не обычные рэкетиры, они на собранные деньги оказывают какие-то услуги, что позволяет оправдать своё существование, а значит, уменьшить усилия по подчинению народа, но принцип определения размера платы за данные услуги рэкетирский.
Второй принцип — справедливое налогообложение, в котором налог — это оплата косвенных государственных услуг (низкий уровень преступности, защищённые границы), так называемых общественных благ (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»), а значит, величина налога должна зависеть от объёма этих услуг. И если граждане равны перед законом, то государственные услуги для них предоставляются в равном объёме, соответственно, налог для них должен быть одного размера. Конечно, это не значит, что кроме налога на содержание государства ничего платить не нужно: есть ещё акцизы, различные сборы, но они также вводятся не для целей ограбления, а имеют обоснование. Не исключено, что итоговая налоговая нагрузка будет близка к налоговой нагрузке развитых стран, поскольку те за длительный срок путём экспериментов нашли близкую к оптимальной величину.
Однако обоснованная налоговая система должна быть устроена совершенно иначе и не должна представлять собой «выдаивание» денег граждан в общую копилку. Обоснованная налоговая система — это прозрачная и понятная гражданам система, реализуемая в виде целевых платежей в соответствующие фонды. Приведу пример. Допустим, индивид оказался в трудной ситуации и зарабатывает настолько мало, что ему не хватает на обязательные платежи. В текущей налоговой системе он никогда об этом не узнает и будет думать, что он платит налоги и государство плохое, т. к. якобы оказывает мало услуг для него, а в прозрачной системе он будет видеть, что ему не хватает денег на оплату выставленных счетов и что часть его счетов погашена из различных фондов вроде фонда справедливости (см. Раздел 2.4, ««Налог» на прибыль»). А индивид, который зарабатывает много и платит сбор с прибыли в фонд справедливости, будет понимать, что его деньги идут не на прихоти власть имущих, а на реальную помощь нуждающимся. Владение информацией — это необходимое условие для принятия адекватных решений гражданином, поэтому такая прозрачность важна.
Индивид обязан сам уплачивать все необходимые налоги и страховки, это не должно быть неявно переложено на кого-либо. Возможно, с воспитательной целью полезно требовать, чтобы индивид совершал активное действие для оплаты налогов, он может делегировать кому-то, например банку, подготовку всех документов, но при этом должен самостоятельно нажать кнопку для оплаты.
Налоги компаний под вопросом, ибо налогоплательщиком является индивид, он получает государственные услуги (фирмы тоже получают какие-то услуги, но в итоге за фирмами стоят владельцы, поэтому непонятно, сто́ит ли выделять компании как отдельную «сущность», уплачивающую налог), хотя другие обязательные платежи возможны и для компаний. Если кому-то кажется, что брать налог только с индивидов и не взимать его с компаний — это неправильно, то ему сто́ит задуматься, откуда у компаний появляются доходы. По сути, единственным источником дохода является труд индивидов, просто сейчас заработанные ими деньги компания недоплачивает им, чтобы отдать государству, т. е. и сейчас платят индивиды, но это скрыто, и поэтому не всем понятно.
Для упрощения администрирования, возможно, необходимо, чтобы у каждого жителя был счёт, на который ему должны поступать все доходы.
О проблемах офшоров сказано отдельно (см. Раздел 3.6, «Офшоры»).
В повседневной жизни налогами называют практически все обязательные платежи, так или иначе связанные с государством. Хотелось бы использовать более точные термины, но открыт вопрос, как будет лучше, пока название «налог» я оставил только для взноса в государственный бюджет, хотя, может быть, сто́ит налогами именовать все обязательные платежи, а платёж в бюджет — взносом, например.
Налог — платёж в государственный бюджет, по сути — плата за неявные государственные услуги, т. е. общественные блага (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»). Размер его не должен зависеть от дохода, т. к. все граждане равны перед государством и получают равное количество неявных услуг. Нужны также местный налог уровня населённого пункта и какие-то сборы на уровне опидума для развития его территории. Местный налог уровня населённого пункта направляется на обслуживание и развитие общегородского имущества (см. Раздел 1.2, «Самоуправление»).
Пошлина — платёж в бюджет за явные государственные услуги, оказанные конкретному индивиду по его инициативе, например ответ на запрос, оформление и выдача справок, регистрации и т. п.
Компенсационный сбор — платёж за пользование общим ресурсом. Земля, лес, полезные ископаемые принадлежат всем гражданам (см. Раздел 4.2.2, «Индивиды обладают коллективной собственностью на пространство и его ресурсы»), а значит, тот, кто использовал эти ресурсы, должен компенсировать остальным владельцам недополученную прибыль. Сейчас есть аналогичные налоги на землю и на добычу полезных ископаемых. Общие ресурсы принадлежат не только ныне живущим индивидам, но и будущим поколениям, поэтому доход от использования этих ресурсов должен расходоваться на проекты, приносящие пользу всем в долгосрочной перспективе (инфраструктура, фундаментальная наука).
Как поясняется в отдельном параграфе (см. Раздел 4.8, «Неравенство и прибыль»), получение прибыли — результат не только труда индивида, но и удачи, а значит, вполне обоснованно часть этой прибыли можно передавать в фонд для помощи тем, кому не повезло. В какой-то мере это вариант компенсационного сбора — сбор с удачи. Полученные таким образом средства должны вноситься в фонд справедливости и расходоваться только на помощь действительно нуждающимся и только на образование и медицину. Я думаю, что те, кто вносят в фонд справедливости, должны участвовать в распределении средств, уверен, что это будет лучше распределения чиновниками. Причём факт помощи взрослому индивиду из фонда справедливости должен быть известен не только ему (см. Раздел 2, «Налоговая политика»), но и остальным гражданам, чтобы было меньше желающих получать помощь без всяких на то оснований.
Как рассчитывать величину этого сбора, это скорее вопрос науки. Фридрих Хайек [Hayek_freedom] выдвигает аргументы против прогрессивной системы и предлагает использовать пропорциональную, но подозреваю, что полностью отбрасывать прогрессивную систему не стоит, ведь многое зависит от параметров этой прогрессии. Я думаю, что если налог не разрушает мотивацию к ведению бизнеса (то есть не уравнивает доходы предпринимателя и наёмного работника) и не равняется ста двум процентам от заработанного, как случилось когда-то в Швеции у Астрид Линдгрен, то главная проблема не в самой величине налога, а в ощущении справедливости его распределения, не раз слышал рассуждения хорошо зарабатывающих бизнесменов на тему «не хочу кормить бездельников». Поэтому я думаю, что если сборы с высоких доходов будут расходоваться только на медицину и образование реально нуждающихся (в первую очередь детям) и если те, кто делают взносы в фонд справедливости, будут иметь возможность влиять на распределение средств, то проблема ухода от налогов исчезнет или станет малозначительной.
Целевой сбор — платёж в целевой фонд, например дорожный, средства которого должны использоваться только на развитие дорог.
Акциз — платёж, направленный на стимуляцию общественно выгодного поведения. Собранные деньги должны попадать в специальные фонды и использоваться для борьбы с проблемами, которыми вызвана необходимость сбора этих акцизов. В данном параграфе собраны некоторые варианты возможных акцизов, но, безусловно, не сто́ит воспринимать этот список как готовый налоговый кодекс.
Акциз на наркотики должен стимулировать меньше их употреблять и расходоваться на пропаганду трезвого образа жизни и содержание мест изоляции и лечения наркоманов. В отличие от налога на содержание государства, величина такого акциза определяется как максимум, который можно получить с граждан, не создавая чёрного рынка. То есть нужно взять как можно больше, чтобы максимально стимулировать сокращение употребления наркотиков, но реальность такова, что при определённом размере акциза рынок начнёт уходить в тень.
Экологический акциз на импортные товары, при производстве которых используются методы, являющиеся незаконными в принимающей стране (см. Раздел 7, «Международная торговля»), должен создавать условия для честной конкуренции. Аналогичный акциз возможен для товаров, произведённых с помощью государственных субсидий, т. е. задача таких акцизов — это выравнивание условий конкуренции.
Акциз на добычу диких животных и растений (например, на выловленную в море дикую рыбу) должен стимулировать искусственное их выращивание и тратиться на инвестиции в этой сфере, однако он не отменяет компенсационного сбора.
Акциз на роскошь/потребление (см. Раздел 5, «Роскошь») должен стимулировать рациональное использование ресурсов (земли) и минимизацию напряжения в обществе из-за показного потребления, а значит, стимулировать имущественное равенство (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях»). Расходоваться акциз должен на меры по ресурсосбережению и меры по стимуляции равенства индивидов в возможностях. Компенсационный сбор за использование земли уплачивается всегда, а акциз — только при превышении определённого порога площади и прогрессивно возрастает при увеличении площади, используемой для личных нужд.
Акциз на бездетность (хотя, возможно, это не акциз, а всеобщий сбор в целевой фонд) должны уплачивать репродуктивно здоровые жители, достигшие определённого возраста (примерно 30 лет), не воспитывающие детей. Собранные деньги должны использоваться на меры по стимуляции рождаемости (см. Раздел 1.3.2, «Стимуляция рождаемости»).
Акциз на бездействующий капитал (если удастся определить, что это такое) должен стимулировать инвестировать деньги в экономику, дестимулировать накопления под матрасом, использоваться, видимо, на инфраструктурное и венчурное инвестирование. Возможно, инфляция достаточно хорошо решает эту проблему (см. Раздел 1.2, «Деньгоцентризм»), но это вопрос к экономистам.
Акциз на продукцию, не соответствующую стандартам, должен стимулировать выпуск товаров, соответствующих принятым стандартам, и использоваться для финансирования разработки стандартов.
Залог — это платёж, возвращаемый при общественно выгодном действии, например при сдаче возвратной тары.
Обязательное страхование (медицинское и иное) к налогам не относится, и взносы уплачиваются в соответствующие страховые компании (см. Раздел 5.11, «Индивиды обязаны страховать свои риски — не перекладывать их на других»).
Штраф — наказание за правонарушения (см. Раздел 3.8, «Для борьбы с оппортунистами необходимы наказания») — тоже не относится к налогам и не должен быть источником пополнения бюджета, т. к. это приводит к конфликту между целями наполнения бюджета и принуждению к правильному поведению. В идеале все должны начать поступать правильно и штрафы не платить, а значит, бюджет не должен зависеть от таких поступлений, поэтому штрафы должны уплачиваться в целевые фонды.
У меня нет готового ответа на вопрос о поддержке безработных, но я уверен, что ни экономически, ни социально неразумно раздавать деньги неработающим без всяких ограничений. Очевидно, что ни один индивид не должен умирать с голоду или от холода, но также очевидно, что оказываемая обществом поддержка не должна стимулировать иждивенчество. Одним из вариантов, может быть оказание помощи в виде кредита или небольших выплат за некую, специально придуманную работу, может и не самую экономически эффективную, но общественно полезную и стимулирующую искать полноценную работу. Примером такой работы может быть посадка лесов, выравнивание/насыпание грунта для будущего строительства, расчистка полей для использования в сельском хозяйстве. Ну и конечно никто не запрещает обзавестись страховкой на случай внезапного увольнения, но надо понимать, что любой страховой договор имеет ограничения и не позволит жить всю жизнь не работая.
Возможность получения образования не должна зависеть от платёжеспособности опекунов/родителей (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях»). Ребёнок не виноват, что у них нет средств на обучение, и сам платить не способен, пока не получит образование. Обществу нужны полноценные члены, а не обиженные на весь мир будущие бандиты, т. е. это общественное благо (см. Раздел 2.5.1, «Общественное благо»), поэтому в данной ситуации всем выгодно потратиться, чтобы гарантировать образование тем, кому не повезло.
То же касается и профессионального образования — оно должно быть максимально доступным (в современном мире индивид без него имеет мало ценности), может быть просто бесплатным для учащихся, может включать государственные гранты для наиболее способных при условии отработки определённого срока в национальной экономике и/или безусловные общественные кредиты на оплату образования (интересный вариант кредитования, когда выплачивать долг нужно только после достижения определённого порога заработной платы), главное — чтобы финансовый вопрос не мешал индивиду получить образование, делающее его полноценным членом общества.
В соответствии с принципом разделения исполнения и контроля (см. Раздел 1.1.3, «Разделение функций исполнения и контроля») оценивать результат образования должны не те, кто учил, контролем должна заниматься обособленная структура.
Концепция школы как места, где «впихивают» знания, где из ребёнка делают «личинку» рабочего или инженера, давно устарела — как минимум потому, что знания стремительно изменяются, а технические средства хранения информации давно превзошли возможности индивидуальной памяти.
Люди не рождаются со сформированным интеллектом и знаниями о мире (см. Раздел 2.2.7, «Цели индивидов изменяются во времени»). Известны примеры развития человека среди животных — тогда потенциально разумный индивид превращается в животное. Это, конечно, крайность, но она показывает, что недостаточно родиться человеком. Школа должна быть важным этапом в формировании разумного существа и гражданина (см. Раздел 1.2, «Гражданство»), а профессиональное образование — это следующий этап.
В школе, где дают обязательное образование, ученики должны получать знания, действительно необходимые каждому индивиду. Школа должна давать те знания, без которых невозможно быть полноценным членом общества. Это значит, что аттестат зрелости можно получить, только освоив 100% учебной программы, ничего того, чем можно пренебречь, в школе не должно быть. Из чего следует малая ценность споров о том, какая шкала оценок нужна: в обязательной программе достаточно использовать два значения — «сдал»/«не сдал». Также из обязательности образования следует, что никакого выбора предметов учеником или родителями не должно быть, ибо школьная программа — это как раз тот набор знаний и навыков, который необходим для того, чтобы делать осознанный выбор. Школьная программа — необходимый всем минимум, она должна быть одинаковой для всех. Это те знания и навыки, которых в будущем будут казаться такими же необходимыми, каким сегодня воспринимается умение читать. Понятно, что обязательная программа-минимум должна быть построена так, чтобы быть интересной, чтобы для её усвоения не требовалось принуждение, т. е. обязательность не означает, что знания надо «вбить», а означает, что их надо дать. Но предъявляя единые, централизованные требования, нужно дать какую-то степень автономии в выборе методик преподавания и дополнительных предметов, чтобы система образования не делала всех одинаковыми, какой-то уровень децентрализации необходим. И частное образование должно быть в равных условиях с государственным. Например, для этого могут быть использованы ваучеры на образование.
Кроме того, срок обучения в школе не должен быть слишком затянут. Школа заканчивается вместе с наступлением совершеннолетия (см. Раздел 2.2.8, «Разум индивидов не возникает в сформированном виде»), потом — взрослая жизнь и профессиональное образование. А вот начинать обучение сто́ит как можно раньше, в некоторых кантонах Швейцарии детский сад обязателен с четырёх лет, видимо, на этот возраст и нужно ориентироваться.
В данной книге речь не идёт о педагогических приёмах и практиках, у меня нет задачи учить профессионалов делать их работу, а есть задача поставить правильную цель. Поэтому описывается не то, как нужно учить, а то, чему нужно научить. Задачи, стоящие перед школой, можно разбить на четыре группы: обучение, воспитание, целеполагание и формирование психики.
Нужные индивиду и гражданину знания, умения и навыки можно разбить на несколько категорий: безопасность, знания о себе, знания о мире, мышление, коммуникации и сотрудничество, бытовые и профессиональные умения, политическая подготовка.
Безопасность
Иметь навык оказания первой медицинской помощи.
Знать основы медицины. Это знания, которые дают право покупать лекарства. Например, индивид должен понимать, почему нельзя злоупотреблять антибиотиками, знать особенности наиболее распространённых болезней и методы профилактики.
Владеть основами безопасности жизнедеятельности. В том числе основами выживания — как в природных условиях (курс примитивных технологий можно совместить с изучением истории человечества соответствующих периодов), так и в бетонных джунглях, например, каждый индивид должен знать, почему нельзя совать гвозди в электрическую розетку или что в косточках многих фруктов содержится яд. Знать правила дорожного движения, касающиеся пешеходов и велосипедистов.
Иметь навык действий в чрезвычайных ситуациях.
Знания о себе
Знать основы анатомии.
Знать, как вести здоровый образ жизни (сон, питание, гигиена, физическая культура, закаливание). Быть физически развитым, уметь управлять своим телом, уметь держаться на воде.
Знать о воздействии наркотиков (см. Раздел 30, «Наркотики»).
Знать о том, что такое половое созревание, секс, беременность, роды.
Знать, как растить и воспитывать детей. В этом вопросе масса типовых ошибок и заблуждений, которые уродуют детей физически и психически, поэтому сто́ит давать такие знания как можно раньше, учитывая, что индивид — не только будущий родитель, но и сегодняшний сибс.
Владеть текущими знаниями об устройстве и работе мозга.
Знания о мире
Знать устройство мира и методы его познания; от знания местной природы до научного мировоззрения. Понимать научный метод, его философию и математический инструментарий. Знать прикладную теорию вероятностей и математическую статистику — неграмотность в этих вопросах часто приводит к заблуждениям [Darrell_Huff]. Член общества должен понимать, что такое средние цифры (какие они бывают и что означают), как работают лотереи и страховые компании. Понятие вероятности — это одно из слабых мест нашего мышления, интуиция подводит людей в этих вопросах, пример с извержением вулкана уже упоминался (см. Раздел 2.3, «Вселенная полна опасностей и трудностей»). Есть другое распространённое заблуждение: когда индивиду говорят, что курение табака увеличивает вероятность заболеваний и уменьшает среднюю продолжительность жизни, он в ответ говорит, что его дед пил-курил, дожил до 90 лет и здоров как бык. Я не буду здесь раскрывать, почему частное утверждение не опровергает статистическое, пусть те, кто не согласен, проанализируют этот вопрос самостоятельно. Геометрия нужна как простой и понятный пример аксиоматического подхода. Нужно также давать понимание того, что наука не знает всего, сейчас акцент делается на известном, а неизвестное замалчивается.
Знать историю Вселенной, биосферы, человечества, включая историю науки и технологий.
Знать основы градостроения/урбанизма. Понимать, почему города должны быть именно такими (см. Глава 7, Рационально устроенный город).
Иметь минимальное представление о мировых религиях и их влиянии на общество, понимать природу религиозного мышления [Boyer].
Мышление
Уметь читать и понимать прочитанное, писать от руки и набирать на клавиатуре, считать в уме. Иметь развитую память и пространственное воображение.
Знать о проблемах мышления человека (когнитивные искажения, магическое мышление), понимать принципы типовых уловок, которыми пользуются мошенники, маркетологи, сектанты, демагоги, подстрекатели к суициду. Индивид должен иметь навык распознавания попыток манипулировать сознанием и противостояния им.
Уметь решать задачи/проблемы. Сегодня школа учит решать только закрытые задачи, в которых есть полное условие и единственный правильный ответ, а часто требуется и конкретный метод решения (показательна история, как студент Нильс Бор решал задачу об определении высоты здания с помощью барометра). Конечно, закрытые задачи не имеют отношения ко многим реальным ситуациям, с которыми приходится сталкиваться индивиду.
Уметь ставить цели и достигать их. Уметь анализировать правильность поставленной цели, признавать ошибки. Планировать. Эффективно распоряжаться своим временем.
Логически мыслить (исчисление предикатов, теория множеств, методы доказательства и спора), владеть понятийным мышлением.
Уметь строить алгоритмы (основы программирования).
Уметь учиться и думать, искать и анализировать новую информацию (вычленять главное), формулировать гипотезы и выводы, критически мыслить (уметь проверять информацию). Уметь защищаться от перегрузки информацией в эпоху экономики внимания, когда все любыми способами пытаются завладеть вниманием индивида, чтобы что-то ему продать или в чём-то убедить.
Быть внимательным, находиться в сознании, жить не на автопилоте или уметь вовремя выходить из режима автопилота.
Иметь развитое пространственное мышление. Пространство — это наша среда обитания, важно получить этот навык в школе.
Быть стрессоустойчивым.
Коммуникации и сотрудничество
Говорить на государственном и международном языках. Владеть языком жестов на базовом уровне.
Уметь высказывать свои мысли, доносить их до других (риторика).
Уметь грамотно презентовать себя и свою работу, найти и показать свои сильные стороны.
Уметь договариваться, корректно вести дискуссию, решать конфликты, находить компромиссы.
Уметь работать в команде, сотрудничать. Привычку исправлять ошибки на таких ресурсах, как «Википедия» и Open Street Map, наверное, тоже можно считать примером сотрудничества (также это должно давать навык семантического структурирования информации), как и участие в проектах, требующих большого объёма работы, вроде разметки корпуса текстов языка (например, вместо бессмысленных искусственных домашних работ по грамматике).
Знать основы построения отношений с противоположным полом. Хотя не факт, что данный пункт нужно выделять отдельно, — это часть умения договариваться, ведь нам всегда приходится договариваться с теми, кто отличается от нас, а опора на статистические различия между полами не гарантирует правильного подхода к общению с конкретным индивидом.
Знать обоснованные правила этикета. То есть не те, что обусловлены только традицией, а те, что помогают комфортно и бесконфликтно жить. Это, например, правило, по которому в первую очередь из здания выходят, чтобы не толкаться внутри, или соблюдение правостороннего движения на тротуаре, чтобы люди спокойно проходили мимо друг друга и не метались, размышляя, кто кому должен уступить, и т. п.
Бытовые и профессиональные умения
Иметь представление о профессиях и видах деятельности. Школа должна не пытаться научить всем профессиям, а рассказать, какие они бывают, заинтересовать, а не вызвать отвращение. Каждый учитель должен быть как бы рекламным агентом своего предмета (на примере математики это озвучено в эссе Пола Локхарта «Плач математика» [Lockhart]).
Владеть одной или несколькими специальностями, требующими минимального обучения (трудовое воспитание). Выпускник школы уже должен иметь возможность работать и зарабатывать. Пока у него нет высокой квалификации, он должен иметь возможность приносить посильную пользу обществу. Неквалифицированные мигранты в нормально организованном обществе не нужны, т. к. такую работу может выполнять молодёжь для заработка первых денег.
Быть самостоятельным в быту, решать бытовые задачи (приготовление еды, организация пространства, владение инструментом, личная бухгалтерия и т. д.). Знать, что нельзя сушить кота в микроволновой печи, и т. п.
Владеть основами компьютерной грамотности, в том числе уметь использовать системы автоматизированного проектирования (CAD).
Политическая подготовка гражданина
Помимо знаний о мире, навыков мышления и коммуникации, гражданину также требуется:
Знать идеологию общества и её обоснование (см. Раздел 8.5.1, «Обеспечивать неизменность базовых принципов»). Знать иные идеологии и их слабые места. В школе необходимо разбирать вирусные идеи вроде суицида, идеологии преступных сообществ, сект.
Знать устройство и законы общества/государства (какие могут быть иные варианты и чем они хуже/лучше), в т. ч. знать устройство экономики и финансовой системы, типовые махинации в финансовой сфере (пирамиды и т. п.).
Знать уроки истории, важные для принятия общественных решений. Например, быть в курсе типовых уловок демагогов, приводящих к диктатуре, или выводов о ненадёжности наёмной армии, сделанных ещё Никколо Макиавелли, и т. п.
Знать основы кибернетики и общепринятых управленческих практик (если любой может стать правителем, то каждого нужно учить как правителя).
Владеть основами военного дела.
Воспитание не есть государственная задача, более того — государство должно быть предельно осторожным в этом вопросе, дабы не навредить необходимому для развития общества разнообразию. Однако государственное образование должно ставить определённые цели в воспитании, только эти цели должны быть не в положительной формулировке «воспитать такого-то гражданина», а в отрицательной «не воспитать такого-то». То есть государство должно задавать некие рамки, а всё остальное — это пространство свободы родителей и общества.
Государство должно сделать так, чтобы на выходе из школы не получались индивиды:
антисоциальные;
беспомощные, избалованные;
неуверенные в себе;
пассивные, стадные;
зашоренные, находящиеся во власти стереотипов;
безответственные;
лживые;
нетолерантные, не уважающие других, не прощающие ошибки;
неосторожные и невнимательные.
Достигнуть этого можно:
обучая родителей, давая им возможность получить соответствующее образование и мотивируя их освоить лучшие методики воспитания;
с особой тщательностью отбирая учителей (см. Раздел 3.2.3, «Учителя»);
строя обучение так, чтобы оно не вырабатывало перечисленных выше качеств.
Это важнейший вопрос для построения общества, но сами методики и подходы к воспитанию находятся вне рамок данной книги, да и я недостаточно компетентен в этом вопросе. Надеюсь, найдутся индивиды, которые лучше меня смогут осветить этот вопрос.
Помимо обучения и воспитания, есть ещё третий компонент — формирование здоровой психики. Школа должна не только не ухудшать здоровье детей, но и улучшать, это касается и психического здоровья, например помогать избавляться от фобий, страхов, комплексов (индивид не должен бояться высоты, темноты, воды, живых существ, не должен комплексовать по поводу своего внешнего вида, например роста, и т. д. и т. п.). Здесь необходимо участие медицины, но следить за этим должна школа, например, организовывать регулярные медицинские осмотры, своевременно замечать у учеников какие-то проблемы.
Школа — это не место для пропаганды чего-либо, кроме государственной идеологии. Нельзя внедрять в неподготовленные умы идеи, не имеющие научного обоснования, или убеждать в чём-то, противоречащем реальности. Например, оголтелая пропаганда любви как высшей жизненной ценности может приводить к проблемам в личной жизни из-за несоответствия реальности навязанным ожиданиям.
Образование учит что, когда и почему делать, а тренировка — как это делать.
Важная задача школы — помощь ученику в выборе профессии и дела жизни (некоторые идеи такого поиска есть у Грэма [grahamhs]). Это одна из сложнейших и главнейших жизненных задач — найти тот вид созидательной деятельности, которым будешь заниматься, опираясь на внутреннюю мотивацию, не только и не столько ради выживания, а ради важной для тебя цели.
Некоторым кажется, что наличие специальных школ или классов для одарённых учеников противоречит идее равного доступа к школьному образованию, поэтому нужно рассмотреть этот вопрос. Понятно, что все дети должны иметь равный доступ к обязательному образованию и система образования должна стремиться к тому, чтобы абсолютно все освоили обязательную часть программы. Но равенство не означает уравниловки, оно лишь означает, что те, у кого равные способности, должны иметь равные возможности, т. е. образование должно не мешать развиваться талантам, а давать всем талантливым одинаковые возможности для развития. Развитое общество критически нуждается в одарённых интеллектом индивидах. Было бы глупо тратить их время впустую, поэтому вполне допускаю существование специальных школ для тех, кому учёба даётся значительно легче. Однако приоритет, конечно, за подтягиванием отстающих (см. Раздел 8.8.1, «Стимулировать равенство индивидов в стартовых возможностях»).
Учитель должен готовить ученика к будущему ученика, а не к прошлому учителя.
Школьные учителя выполняют самую важную общественную задачу — от них зависит, каким будет общество в ближайшем будущем. Поэтому они должны быть:
психически устойчивыми, спокойными. Работа непростая, но они не должны срываться, это плохой образец поведения;
рассудительными, мудрыми;
эрудированными и разносторонними, должны быть готовы дать ответ на любой вопрос или показать варианты поиска ответов;
интересующимися окружающим миром;
имеющими активную жизненную и гражданскую позицию;
свободно мыслящими, лишёнными стереотипов;
уважительными к другим.
Конечно, не всё из этого легко проверить, но как минимум на должность учителя нужно проводить конкурс, чтобы выбирать лучших.
Я считаю, что учитель, как и руководитель, — это больше призвание, чем профессия, поэтому педагогическое образование должно быть отдельным этапом после первого профессионального образования и определённого опыта работы, второе особенно важно при преподавании прикладных дисциплин. Индивид должен накопить не только профессиональный, но и жизненный опыт, и, скорее всего, прежде чем учить чужих детей, индивид должен обзавестись своими.
Учебники должны, как и всё государственное, распространяться на условиях свободных лицензий, размещаться в цифровом виде в общем доступе (см. Раздел 8.11, «Быть полностью открытым»), создаваться и непрерывно актуализироваться всем профессиональным сообществом; должны быть написаны максимально доступно, чтобы при наличии мотивации ученик мог разобраться в предмете самостоятельно.
С одной стороны, забота о здоровье — это забота индивида, с другой — любой, по независящим от него обстоятельствам, может получить такую болезнь, для лечения которой у него нет и не могло быть достаточно средств. Не думаю, что кто-либо посчитает справедливым (см. Раздел 3.7, «Соглашение должно отражать представления индивидов о справедливости») устройство общества, при котором такой больной будет оставлен умирать, ведь вроде договорились о взаимопомощи (см. Раздел 2.5, «Для защиты от опасностей Вселенной индивиды стремятся к сотрудничеству и взаимопомощи — образуют общество») и нет никакой возможности гарантировать, что только очень богатые члены общества будут болеть тяжёлыми болезнями. Аналогичные рассуждения касаются детей — они не должны страдать из-за бедности их родителей. Помимо этого, оставленный без медицинской помощи индивид с высокой вероятностью маргинализируется, и чем больше таких индивидов, тем больше социальных проблем. То есть недоступность медицинской помощи — это не только подрыв веры в справедливость устройства общества, но и создание вполне измеримых проблем.
Из вышесказанного понятно, что медицинская помощь должна быть доступна всем, однако остаются иные проблемы. Во-первых, если медицина полностью бесплатна, то велик соблазн пользоваться ей даже тогда, когда это не очень нужно, создавая нагрузку на дорогих специалистов и оборудование. Также не создаётся мотивация беречь своё здоровье. По идее, индивида, который причинил себе вред своей беспечностью, а потом требует лечить его, надо как-то наказывать. Во-вторых, вообще нет гарантии, что общество способно покрыть все мыслимые расходы на медицину, а если на всё ресурсов не хватает, то возникают некоторые моральные проблемы.
Итак, несомненно, общество, может требовать от индивида заботиться о своём здоровье, чтобы его беспечность не создала социальных проблем, но конечно требование это не должно заключаться в мелочной опеке, а лишь в требовании иметь медицинскую страховку (см. Раздел 5.11, «Индивиды обязаны страховать свои риски — не перекладывать их на других»). Тот, кто по объективным причинам не может оплатить страхование, может получать кредит из фонда справедливости (см. Раздел 2.4, ««Налог» на прибыль»).
Скорее всего, для выстраивания правильной мотивации, медицинская система должна состоять из двух, обязательных для всех частей. Первая это государственная касса взаимопомощи, которая гарантирует индивидам безусловную помощь в случаях угрозы жизни и трудоспособности, а вторая — частное страхование для всего остального.
С созданием лекарств также есть проблема: вывод нового препарата на рынок сто́ит дорого, поэтому фармакологические компании заинтересованы только в тех препаратах, которые можно патентовать (см. Раздел 37.1, «Патенты») и продавать подороже. Идеальное лекарство для фармкомпании — это то, которое никто, кроме неё, не может производить и которое не лечит, а облегчает жизнь, заставляя постоянно платить, причём платить с сотнями и тысячами процентов наценки. Так что рыночная мотивация не очень хорошо стимулирует достигать цели здравоохранения. Точнее, проблема в том, что конкуренция ограничена высоким порогом инвестиций, необходимых для проверки эффективности и безопасности лекарства. Денежная мотивация и асимметрия информации также приводят к махинациям при проведении исследований качества препаратов. Примером проблемы с лекарствами также может быть проблема с антибиотиками (см. Раздел 3.1.1.1, «Баланс рисков и побочных эффектов средств защиты от рисков»).
Страховая компания может быть заказчиком дешёвых и эффективных препаратов, т. к. её прибыль зависит от здоровья, а не от продаж лекарств. Если я правильно понял, примерно так организована кубинская медицина, сочетающая качество и относительную дешевизну. Например, страховая компания может объявлять денежную награду за разработку непатентованного лекарства, а также иметь свою лабораторию по поиску препаратов.
Помимо страховок (см. Раздел 5.11, «Индивиды обязаны страховать свои риски — не перекладывать их на других»), житель обязан также делать долгосрочные сбережения на старость (во всяком случае до тех пор, пока такое явление существует). Но пока открыт вопрос, как это лучше делать, человечество не имеет надёжных долгосрочных активов, т. к. будущее неизвестно, мы не можем знать, что в нём будет иметь ценность, а что нет.
В теории пенсию мог бы заменить безусловный базовый доход, но на практике у этой концепции есть множество сложностей (см. Раздел 8, «Безусловный базовый доход»).
В современном мире есть два способа формирования пенсий.
Первый — распределительный (солидарный). Собираем часть дохода работающих сегодня и выплачиваем пенсионерам. Такая система работает, только пока трудоспособных в разы больше пенсионеров или если производительность труда работающих очень высока. В иных случаях может получиться так, что ты платишь в пенсионный фонд, сегодня пенсионеры получают из этих денег выплаты, а когда придёт твой черёд, то ПФ окажется пуст, пенсию сократят по причине экономического кризиса, пенсионный возраст поднимут по причине падения численности населения и т. д. Это не очень справедливо. Хотя при подходящей структуре населения и соответствующей эффективности труда система может отлично работать — нет проблемы, как сохранить деньги на столь долгий срок, в какие такие надёжные проекты их вложить, чтобы не потерять.
Второй способ формирования пенсий — накопительный. Каждый на индивидуальном счёте накапливает деньги на свою пенсию. Это более справедливо, но рискованно, т. к. для столь большого срока велики риски неудачного вложения и потери всех накоплений — к сожалению, нет гарантированно безопасных вложений. С другой стороны, солидарную пенсию можно трактовать как вложение в самый надёжный актив — в новых индивидов. Сегодня ты воспитываешь новых членов общества или платишь кому-то за эту деятельность, параллельно делая взносы в пенсионный фонд для тех, кто воспитывал тебя, а завтра бывшие подопечные поддерживают тебя в старости. Однако, учитывая сложность интенсивного роста населения в эпоху высоких требований к образованию и рост продолжительности жизни, маловероятно, что одной солидарной пенсии будет достаточно.
Видимо, наиболее реалистичный вариант — это комбинация солидарной пенсии (см. Раздел 8.6.4, «Стимулировать сбалансированную численность жителей»), обязательных индивидуальных накоплений и страхования рисков потери этих вложений. А в идеале необходимо научиться лечить старость и искоренить это явление.
Приобретение товара или услуги — это некий договор между производителем и покупателем, однако стороны неравны — покупателей много, их индивидуальный вклад в доход производителя мал, поэтому производитель не вступает с ними в переговоры по поводу сути этого договора. Вышесказанное позволяет производителю диктовать свои условия, что обычно выражается в попытках манипулировать поведением покупателя, используя знания психологии, но не переступая черту закона. Одна из функций государства — уравнять вес сторон, т. е. от лица всех покупателей потребовать от производителей скорректировать договор, определяя стандарты и регламенты (см. Раздел 8.6.6.1, «Продвигать стандарты»). Сразу оговорюсь, что потребители не могут сделать этого сами из-за тех же проблем при принятии коллективных решений, о которых уже упоминалось [Olson]. Задача стандартов — защитить потребителей от уловок маркетологов и минимизировать усилия (трансакционные издержки) на принятие повседневных решений.
Другими словами, индивиды объединяются в общество для того, чтобы получить выгоду от сотрудничества, подписывая общественный договор. Они тем самым демонстрируют, что готовы сотрудничать и имеют определённый уровень доверия (см. Раздел 2.9.4, «Существовал механизм обеспечения доверия (снижения трансакционных издержек)»). Поэтому для построения общества необходимо защищаться от тех, кто подрывает доверие.
Рассмотрим примеры уловок, основанных на политике недоверия.
Подмена понятий. Если понятие «йогурт» означает молочнокислый продукт, то под таким названием не должны продавать крахмал с красителями и вкусовыми добавками. Должны быть стандарты, определяющие суть потребительских понятий.
Использование известного названия для нового продукта. Если под конкретным названием вышел продукт с определённым составом, то продукт с иным составом не должен называться так же. Покупатель должен первый раз при покупке прочитать информацию о продукте и в дальнейшем приобретать товар с тем же названием, не боясь того, что состав радикально изменится. Если меняется состав, то требуется новое название. Можно и версионирование использовать, например, дать наименование «Чудо-продукт 1.3». Это уже бизнесмены пусть думают, как будет лучше и привлекательнее, но название должно однозначно отражать содержание.
Наименование не по основному компоненту. По идее, коммерческое наименование продукта должно говорить о том, что внутри. Если основной компонент продукта — это яблочное пюре или картофельный крахмал, то странно его называть томатным, должно быть честное название: «Картофельно-яблочный кетчуп со следами помидоров».
Использование нестандартной упаковки. Немного уменьшив вес, можно вызвать иллюзию дешевизны товара. Вопрос решается указанием цены не только за упаковку, но и за единицу измерения товара. Это позволяет не совершать массу вычислений для совершения выбора и лишает махинаторов преимущества перед честными производителями.
Сокрытие срока годности. Его часто указывают в самых неожиданных (и всегда разных) местах, пишут мелким шрифтом. Должны быть стандартная форма и место указания срока годности, это ускоряет анализ состояния товара и ставит всех производителей в равные условия.
Путаница со сроком годности. Есть путаница между сроком, до которого продукт имеет наилучшие потребительские свойства, и сроком, после которого он может быть опасен для здоровья. Вероятно, нужно указывать два отдельных. Похожая проблема с маркировкой детских товаров: нужно разделять, с какого возраста игрушка безопасна, а с какого — рекомендуется как соответствующая среднему уровню развития. Хотя это отдельный вопрос, ибо по-хорошему все игрушки должны быть достаточно безопасны для самых маленьких, т. к., например, при наличии в семье нескольких детей уже достаточно сложно обеспечивать недоступность игрушек старших детей для младших.
Неполное указание состава продукта. Например, не указывается процентное соотношение ингредиентов.
Надпись на упаковке вида «Не содержит …», «Без …». Указание того, что продукт не содержит, — это игра на страхе. Если индивид не специалист, то, увидев печенье с надписью «Без дигидрогена монооксида», он резонно предположит, что это что-то вредное, а если на других такой надписи нет, также предположит, что в них этот загадочный дигидроген может содержаться, и предпочтёт тот, который «без». Такие манипуляции должны быть запрещены, нужно указывать только то, что есть в составе. Причём, возможно, надо стремиться именно к указанию химического состава, а не исходных ингредиентов, т. к. те имеют непостоянный химический состав. А товары для людей с распространёнными болезнями, требующими особой диеты, нужно размещать на отдельных полках.
Необоснованное увеличение размера упаковки. Упаковка должна соответствовать размеру товара, чтобы не вводить в заблуждение. Этот пункт сложно формализовать (например, надутая упаковка чипсов нужна, чтобы они не раскрошились), поэтому пока нет ясности, как его реализовать без больши́х затрат.
Несоответствие изображения на упаковке содержимому. Может запутать, хотя это тоже сложно формализуется.
Отсутствие маркировки полезности продуктов питания. Маркировки подобные Nutri-Score пока мало распространены.
Использование нестандартных договоров в типовых случаях. Каждый раз вчитываться в договоры и лицензионные соглашения для типовых случаев (документация банков, мобильных операторов, ПО для конечного пользователя и т. д.) — это очень затратно. Такие документы должны быть типовыми, проверенными и рекомендованными профессиональным сообществом под контролем государства, отражающими судебный опыт цивилизации, а есл