Никакое насилие недопустимо. Однако в случае сексуального насилия есть проблема доказательства факта случившегося (если не было физического насилия, нет последствий). Понятно, что одного только заявления недостаточно, ведь если один участник заявляет, что подвергся сексуальному насилию, а второй заявляет, что секс был добровольным, то, исходя из принципа равенства перед законом (см. «Все индивиды являются равными участниками Соглашения»), мы не можем верить кому-то из них, нужны доказательства факта насилия. Иначе получается, что после добровольного секса (а то и вообще без секса) один из участников шантажирует другого заявлением об изнасиловании. Также и добровольное употребление алкоголя или иных наркотиков одной стороной не может делать виновной другую сторону. То есть если кто-то в нетрезвом виде согласился на секс, а протрезвев, передумал считать это добровольным согласием, это не означает, что его изнасиловали, а означает, что ему сто́ит быть осторожнее с наркотиками.

Чисто в теории можно было бы решить проблему, заключая письменный договор на каждый сексуальный контакт в присутствии третьей стороны (в идеале — нотариуса), но это сложно как с бюрократической точки зрения, так и с культурной. С постоянными партнёрами можно заключать контракт на длительный срок — что-то вроде брака, это немного проще, но проблемы те же. Хотя это единственный непротиворечивый способ. Можно попытаться придумать техническое решение для преодоления культурных, психологических барьеров такого способа. Допустим, два индивида желают заняться сексом, каждый из них должен зайти в изолированную, безопасную будку с видеонаблюдением и кнопкой вызова экстренных служб, в которой он может подписать с другим индивидом зашифрованный договор о согласии на секс. Для расшифровки договора нужны оба ключа шифрования, поэтому такой договор можно разместить в публичном реестре вместе с зашифрованными видеофрагментами из этой будки, подтверждающими факт подписания. При такой схеме участие третьего лица не требуется, а если кого-то принуждают подписать такой договор, то он прямо из будки может вызвать помощь.

В некоторых странах введено понятие сексуального домогательства, а в отдельных оно доведено до абсурда, когда даже взгляд может расцениваться как преступление. Но, судя по всему, это лишнее, все объективные случаи подпадают под существующие статьи — либо изнасилование или насильственное принуждение, либо принуждение угрозами/шантажом (см. «Индивиды обязаны не угрожать другим индивидам»). А оскорбление, как уже говорилось, не является преступлением (см. «Оскорбление»).